Быть Героем - Александр Николаевич Романчиков
Узкая деревянная лестница уводила вверх, на второй этаж. Сверху доносилось бряцание оружие и звон кольчуг. Все-таки в башне были защитники, но они были либо трусливы, либо глупы.
Все той же формацией нападающие двинулись верх. Копейщик несколько раз наугад уколол проем в потолке, но острие копья не нашло жертвы. В башне царил полумрак, глаза нападающих еще не успели привыкнуть к этому, а потому различить врага в проеме было практически невозможно. Опасливо озираясь, копейщик на миг высунул голову из проема, затем быстро втянул ее в плечи. Вовремя. Прямо над его макушкой блеснула сталь, кто-то хотел срубить ему голову, но бил наискось, а не сверху вниз. Проем тут же закрыли щитом, чтобы словить на него стрелу или новый удар. В отряде Ратко не было новичков и трусов, все знали свое дело и действовали слаженно.
В щит никто не бил, но и атакующие не спешили идти на приступ, ожидая команды.
– Ты не можешь посмотреть, сколько их там? – спросил Ратко у Павла.
Паша, конечно, мог бы сделать это, но боялся потратить слишком много сил, к тому же подобные заклятья требовали подготовки. Внезапно он вспомнил о камушке, который получил в подарок от Велимудра из рук Белобрада. «Если он помог мне отыскать затаившегося колдуна, то может он поможет смотреть сквозь стены»: подумал Павел, и тут же полез в потайной карман под кольчужной юбкой, где он хранил подобные принадлежности. Камень быстро нашелся, будто сам прыгнув в руку.
В глазах зарябило, но Паша не испугался, он был готов к этому эффекту. Черно-белые очертания стен стали плавно приобретать четкость, тогда Паша взглянул на потолок. Мутные красноватые пятна проступали сквозь толщу деревянного пола. Всего их было четверо. Один прижался у дальней стены, двое стояли прямо над проемом, последний же стоял чуть дальше, наверно, вооружившись копьем. Паша не мог разглядеть их фигуры, камень помог лишь увидеть примерное расположение врага. Тогда Павел убрал его обратно и тихо шепнул Ратко:
– Двое над проемом, один справа, другой слева. Третий наверно с копьем, в четырех локтях стоит. Четвертый у стенки прижался, не знаю, может с луком. Других не видел.
Ратко кивнул, и тут же что-то шепнул стоящему перед ним воину. Через несколько мгновений формация поменялась, во главе стал вооруженный щитом и мечом воин, такой же стал и за ним, копейщик сместился в арьергард. Без всякой команды головной боец резко прыгнул вверх, одновременно махнул мечом куда-то вправо, влево же выставил щит. Послышался резкий вскрик и шум падающего тела, меч настиг врага. Но и сам воин вдруг вздрогнул и, резко отпрянув, упал с лестницы. Стоящий за его спиной товарищ, не медля нырнул в проем, резко уходя вправо, за ним повалили и остальные. Паша не видел схватки, но уже через минуту шум боя затих, защитники второго этажа были повержены.
Раненого товарища тут же принялись врачевать, копье угодило ему в плечо, крови было немало, но Паша, глянув вскользь, понял, что рана не смертельная, легкие не были задеты, воин дышал ровно, без хрипов и крови.
Забравшись на второй этаж, Паша быстро осмотрелся. Следы крови на полу были хорошо видны, в комнате было светлее. Воины Ратко уже сложили тела защитников в кучу у одной из стен, а сами заняли оборону, ощетинившись копьями в сторону проема. Но наверху было тихо. Паша вновь прибегнул к помощи камня, его подозрения подтвердились, третий этаж был пусть. Аккуратно, пробуя каждый сантиметр лестницы, воины поднялись наверх. Они понимали, если нет защитников, то могут быть ловушки. Но и ловушек не было, захват башни складывался слишком удачно, что настораживало.
Паша быстро осмотрел последний, четвертый этаж. Одинокий силуэт разместился прямо в центре небольшой комнатенки.
– Должно быть, там сама Дара, – тихо сказал он Ратко.
– Пойдешь первым? – спросил молодой предводитель.
– Да, пожалуй, да, – кивнул Паша и оглянулся на Ясмину.
– Я пойду за тобой, – тут же заявила она.
Лестница на четвертый этаж была устлана ковром, было видно, что по ней редко ходят. К тому же не было привычного проема, лестница упиралась в дверь. «Тоже мне, царские покои. Ну, раз уж мы будем тут жить какое-то время, надеюсь у нее там хорошая кровать»: подумал Паша и тихонько толкнул дверь. Та была не заперта и отворилась без скрипа, петли были хорошо смазаны.
Комната освещалась лишь свечами, окна были закрыты досками, а щели в них забиты паклей и мхом. В лицо Паше дохнуло теплом и ароматом курений, но войти он пока не решился, лишь осматривал комнату через щель приоткрытой двери. Убедившись, что никто не спешит бить его по голове, Паша еще раз толкнул дверь, на этот раз открыв ее полностью. Выставив вперед щит, он буквально ввалился в комнату, не заметив высокий порожек. Вовремя восстановив равновесие, он замер на месте.
На полах в комнате были постелены ковры, висели они и на стенах. Большую кровать, непонятно как доставленную на четвертый этаж, Паша заметил, пожалуй, раньше, чем обитателя самой башни. Лишь налюбовавшись широким спальным местом, он наконец перевел взгляд на застывшую посреди комнату фигуру. Она стояла спиной к вошедшим, и, казалось, не замечала присутствия гостей. Ее черное платье было покрыто мелким бисером и расшито серебряными нитями, таких нарядов Паша не встречал прежде. В платье было трудно разглядеть очертания фигуры, но Паша отметил, что наверняка формы у злой колдуньи весьма аппетитны. Ее черные, как смоль, волосы растекались по плечам темными реками, сливаясь с платьем.
Паша зачем-то тихо прокашлялся, будто ему было неудобно убивать стоящего к нему спиной противника. Он уже и забыл, как десять минут назад безжалостно расправился с женщиной, виноватой лишь в том, что у нее громкий голос.
Дара обернулась, медленно, без резких движений. Пашино сердце забилось чаще, едва он увидел ее лицо. Нет, дело было не в уродстве, или же неземной красоте, которая, впрочем, присутствовала в достаточной мере. Нет. Просто Паша увидел ту, про которую уже успел забыть, и никак не ожидал встретить вновь.
– Любава, – тихо прошептал он.
– Я тебя ждала, – глядя ему в глаза, ласково проговорила владычица башни, – Ошибки юности, я была глупа тогда. Иди ко мне.
Паша будто онемел, он не знал, что ему делать, внутри проснулись едва забытые чувства, он вновь пережил и затмевающую рассудок любовь, и сдавливающую дыхание обиду. Только сейчас он понял, что несмотря ни на что, все еще любит ее, все еще хочет быть с ней.
