Свиток 2. Непобедимый - Егор Дмитриевич Чекрыгин
Глава 19
А что я мог ему сказать? Я никогда не был в его положении. Лга’нхи был, Осакат была. А я… для меня гибель нашего стойбища была, скорее всего, лишь лишением привычного, пусть и слегка дискомфортного, но тем не менее уютного мирка. Неприятно. Но как катастрофу, потерю семьи, всей родни и целого мира я это и не ощутил.
Так что сейчас мне нечего было сказать Кор’теку, стоящему в каком-то отрешенном молчании на пепелище своего поселка. Нет, «пепелище» — это я так, для красного словца. Никто его поселок не жег. Просто местные довольно хилые постройки, лишившись хозяйского пригляда и регулярного ремонта, очень быстро ветшают и разрушаются. Сначала ветры сносят тростниковую крышу, потом дожди и сырость разъедают стены, гниль сжирает деревянные каркасы, и вот уже на месте некогда оживленного поселка — только развалины и мусор. А бывший хозяин смотрит на все в печали и недоумении.
Я лишь похлопал Кор’тека по плечу, вздохнул и сочувственно покачал головой. Он ответил мне тоскливым взглядом и, так же вздохнув, покачал головой в ответ. Разговаривать тут было не о чем. Я развернулся и пошел к лодкам, а Кор’тек с теми своими товарищами, что тоже были родом отсюда, пошел копаться в развалинах, то ли ища ценное имущество, то ли просто в надежде отыскать что-то на память о своих родных.
Вот на такой безрадостной ноте закончилось наше путешествие. Было как-то странно вернуться в ту самую точку побережья, из которой мы стартовали месяцев так десять-одиннадцать назад. Десять месяцев, а казалось, прошла целая жизнь! Столько всего произошло, что и не сразу вспомнишь, и не сразу отделишь более важные события от второстепенных. Уплывали мы отсюда жалкими нищими сиротами, приставленными к чужому добру. А возвращаемся сказочными богачами, и богатство наше не лежит, загруженное в лодки. Наше богатство — это новое племя, новая семья, новый Мир. Ибо Тут каждое племя это пока еще отдельный Мир! И этот Мир у нас теперь есть. Есть Род, есть люди, чья верность тебе и защита гарантируются самим фактом их принадлежности к вашему общему Миру. Что, в свою очередь, налагает на тебя соответствующие обязательства.
Последние дни нашего путешествия проходили весело и беззаботно. Аиотееки больше не встречались нам на пути. Мы вдосталь обжирались мясом на каждой стоянке, старательно обретая гладкость морд и обзаводясь солидными животиками. А вечерами беззаботно пели песни, плясали и пугали друг дружку у вечерних костров страшными историями.
А по ночам над стойбищем слышалось шуршание и разносились такие звуки, что я предложил на Совете прогнать молодняк и всех холостяков подальше за пределы лагеря. Типа, пусть там сторожат наш покой, набираясь опыта. Старшины меня в этом радостно поддержали, то ли разделяя мое беспокойство за психическое здоровье молодых ребят, то ли сообразив, что так у них у самих останется больше времени на сон. Назовем это сном!
Короче, было хорошо и весело, пока не пошли совсем уж знакомые места. И пусть ребят Кор’тека среди нас осталось даже чуть меньше десятка, проплывать мимо развалин селений и разоренных стойбищ, — не слишком приятное зрелище, всколыхнувшее в душе у многих горькие воспоминания.
Если берег между Улотом и Вал’аклавой был довольно малонаселен, то тут, между морем и горами, где шла обильная торговля, поселки стояли довольно плотно. Тут некогда пересекались пути трех народов: горцев, снабжавших мир металлом, степняков, обеспечивавших мясом, молоком и шерстью, и прибрежников, обеспечивавших торговлю, благодаря чему их народ мог не ограничиваться «рыбной диетой», но и иметь свою долю от чужого труда, развозя продукцию горских мастерских по всему побережью. Теперь, после посещения этих мест аиотееками, тут было довольно пустынно. Так что наше веселье и беззаботность сразу как-то пошли на нет.
В каком-то разоренном поселке мы наткнулись на семейку прибрежников, оказавшихся дальней родней одному из ребят Кор’тека. Позвали их в ирокезы, но они отказались. Типа, будем жить дальше, как жили предки, не меняя фасонов причесок и принципов существования.
Настаивать мы не стали, ирокезы — дело добровольное. Зато выменяли двух невест на маленькую и подтекающую лодчонку. Правда, Кор’тек бурчал, что и этого будет много за двух тощих девчонок, а их папаше сбыть лишние рты только в радость, так что можно было бы и повыгоднее поторговаться. Но черт с ним, мужик и его упорство мне пришлись по душе, а лодок у нас и так много. Так что я тонко намекнул, что Духи против такого возражать не станут, и меня без вопросов поддержали. Обычно-то я в последнее время постоянно норовил сбагрить работу Духов на них самих, заявляя, что Духи вечно за других думать не будут, а то и вовсе отрицая их участие в земной жизни (было разок, не удержался). И коли уж я говорю, что надо отдать лодки, мотивируя это волей Духов, — отдали.
Девок я предложил выдать за Тов’хая и Витька. Дескать, срок у ребят уже такой — пора жениться, пока кой-чего в голову не ударило и они на людей бросаться не начали (вдовушек-то в племени нет).
Опять же, Тов’хаю уже вроде как не солидно среди молодняка жить. Воин-оикия в строю ходит, а живет одним костром с мелкотой. И в диверсионном рейде себя показал, надо поощрить! А Витек его одногодка. И в битвах тремя скальпами уже разжился. А сколько наших после битв помог на ноги поставить! Да и шаманом будет знатным, когда дорастет. Тоже надо поощрить.
Старшины и Вождь подумали и со мной согласились. Девок надо отдать молодым, даже несмотря на то, что кое-кто из взрослых воинов пока без бабы существует. Быть посему! Молодым везде у нас дорога!
А может, просто решили, что такие тощие девки только молодняк и привлекут? А для более взрослых на таком разоренном берегу они чего получше найдут.
А сволочь Витек, возьми, да и откажись! Я ему, придурку, конкретную взбучку устроил. Сказал, чтобы на Осакат он не облизывался, потому как она, во-первых, родовита до безобразия и ее судьбу будут Цари Царей решать. (Был у нас такой разговор с Леокаем.) А во-вторых, женить ученика на такой стервозной дамочке, как моя сестренка, — это очень сильно его
