Враг моего врага. «Песец» - Натали Р.
– «Алексей Смирнов» в точке, – корабли начали выходить на позиции.
– «Двенадцатый» на месте.
– «Райское сияние» вышло на исходную, – голос Василисы Ткаченко. И, словно отозвавшись:
– «Анакин Скайуокер» готов.
– «Меф Аганн» в точке…
Корабли докладывали один за другим. Где-то на периферии жался хантский наблюдатель, не решаясь подойти. То ли боялся, что не подпустят, то ли опасался, что неосвященные агрегаты дадут сбой. Тьма, плескавшаяся внизу, была активной и подвижной, при взгляде на планету приходилось бороться с тошнотой. Только кардинал смотрел, не отрываясь. Чувствовал сильнее остальных, и все равно смотрел.
В эфире повисла тишина, и в этой тишине Джеронимо Натта негромко скомандовал:
– Пуск.
Ракеты стартовали. Унеслись, оставляя за собой шлейф реактивного выброса, и пропали из виду. Мерцающие красным точки на голограмме ползли к серому шару со всех сторон – медленно в масштабе схемы и стремительно на деле. Бежали на экранах цифры, отсчитывая время задом наперед. Последние минуты этого мира.
Корабли двинулись прочь от планеты, уходя на высокие орбиты. Дело сделано. Даже если какие-то заряды по неизвестной причине не сработают – их более чем достаточно, с запасом. Да и что значит – не сработают? Соседние взрывы зажгут реакцию и при испорченном детонаторе.
– Уходим? – нетерпеливо спросил Такаши.
– Сейчас, – Джеронимо медлил. Пытался разглядеть что-то. Напрасно: пока ракеты не дойдут до поверхности, ничего видно не будет.
И они дошли.
По всей сфере появились яркие точки. Особенно хорошо их было видно здесь, на теневой стороне. Точки быстро разрастались, их свечение набирало яркость и становилось нестерпимо сильным даже на освещенной солнцем половине. Джеронимо не мог оторвать глаз. Сработал фильтр на внешних камерах, картинка потускнела. И тут яркие пятна расползлись в паутину, и ослепительное сияние залило всю планету, на миг превратившуюся в звезду.
Джеронимо вдруг отшатнулся.
– Тьма! О Господи!
Не дожидаясь разрешения и проклиная про себя тянувшего до последнего кардинала, Такаши выжал все рычаги до упора, рванув от планеты. Гравикомпенсаторы взвыли.
– Сдохните! – заорал колдун в бешенстве, смешанном с болью, когда небо вспыхнуло от края и до края. – Сдохните все!
Спасения не было. И всю свою ненависть и остатки силы Хозяина колдун вложил в последний удар, яростный, запредельный. И не только он. На Гъде оставалось не так уж мало колдунов, осознавших неминуемую гибель и выплеснувших материализованное проклятие мерзким тварям. Планета треснула, раскололась, кипящие и застывающие на лету обломки расшвыряло чудовищным взрывом по сторонам, а взбурлившая злоба разогнала их до немыслимых скоростей.
– Сотня червей могильных! – рявкнул Мрланк, уводя линкор из-под удара.
Раскаленные глыбы летели, казалось, прямо в экран, и Ртхинн Фййк, невольно пригнувшись, остро пожалел, что не остался в Эфлуттраге. И чего его сюда потянуло? Салиму увидеть? Так ее тут нет. В высшей степени благоразумная женщина!
Поминая под нос свою мать с ее мудрым советом выбрать иную профессию, а заодно остальных матерей Вселенной с намеком, что именно эту профессию они выбрали не в добрый час, Вася манипулировала рычагами, уворачиваясь от бомбардировки. Лоб Зигленка Винта покрылся холодным потом, но второй пилот не паниковал, и руки не дрожали. Не потому, что он был уверен в себе. Просто рядом была Василиса, а в нее-то он верил.
Тсетианский эсминец поступил наиболее логично. Он с самого начала удалился от планеты на максимальное расстояние и загодя стал считать ГС-переход. Чего еще ждать-то?
А «Максим Каммерер», находящийся к планете ближе всех, увернуться не успел.
Плазменный протуберанец, накачанный тьмой, вырвался высоко вверх и захлестнул крейсер, только-только набирающий скорость, опалив дефлекторы и ослепив приборы. Изображение на экранах пропало, и Такаши не сообразил, что надо отвернуть. Каменный обломок размером в пять крейсеров нагнал корабль и безжалостно расплющил, унося с собой его пылающий скелет на пути в бесконечность.
– О Боже, – прошептал т’Лехин.
Кардинала Натта он уважал. Волей-неволей, несмотря на былые трения. Его высокопреосвященство навязал мересанцам, попавшим в безвыходное положение, чужую веру, это да. Но кто, как не он, помог адмиралу в критической ситуации на Мересань? Идеолог войны, ее знаменосец. Как бы к нему ни относиться, для Земли это огромная потеря. Не меньше, чем…
Хантский дредноут горел. Одна из выброшенных глыб прошла почти по касательной, сбив надстройки, покорежив носовой модуль, и начался пожар. Его вполне реально было потушить, но хантам было явно не до того. Тьма оказалась опасней для не защищенного от нее корабля, чем глыба. Предсмертный выброс тьмы вызвал отказ электрических систем и умопомрачение.
Т’Лехин вдруг осознал, что теперь, после гибели «Каммерера», командующий объединенным флотом – он. И нужно что-то решать с хантом. Либо прикончить его, чтобы не представлял опасности для союзников, либо помочь.
– «Аганн»! – позвал он. – Пошлите своих к дредноуту. Бойцов и, главное, побольше монахов. Надо привести хантов в чувство и, возможно, эвакуировать.
Андроникос Спатос помедлил. В эскадре Земли «Меф Аганн» шел вторым после «Максима Каммерера». Пожалуй, Спатос мог бы пободаться с мересанцем за то, кому отдавать приказы. Только зачем? Он приказал бы то же самое. Начни выяснять отношения – вампир Мрланк вспомнит, что и он адмирал. Только разборок сейчас не хватает. Там, где полтора десятка кораблей из пяти миров собрались вокруг шестого, истекающего тьмой, разборки могут легко привести к вооруженному столкновению. И кому оно надо?
– Слушаюсь, – ответил Андроникос. – Ханта берем на себя.
С «Мефа Аганна» и «Алексея Смирнова» вышли боты, направляясь к горящему дредноуту. Т’Лехин запрашивал корабли об ущербе. Еще один крейсер задело, но повреждение было чисто физическим: духовных барьеров тьме не удалось преодолеть.
Поток несущихся обломков иссяк. На месте Гъде висело ярко светящееся газопылевое облако. Месть свершилась, впору праздновать. Только ощущения праздника почему-то не было. Тьма взяла свое. Сожрала «Максим Каммерер», флагман Земли. С запозданием по коже пробежал мороз. Если бы Салима явилась сюда, она находилась бы там, и… Т’Лехину было по большому счету плевать на Землю, которая в ответственный момент осталась бы без координатора, но сердце сжималось от одной мысли о том, что Салима могла бы погибнуть.
Человек в черной долгополой одежде повернул голову, будто прислушиваясь. Отца Антония прислал Джеронимо Натта. Будущий настоятель храма невинных жертв апокалипсиса. Первый мересанец-церковник, встреченный т’Лехином. Адмирал еще не успел выяснить, как он получил сан: отец Антоний прибыл всего несколько часов назад. Задержись он на «Каммерере», и храм остался бы без настоятеля.
– Тьмы больше нет, – промолвил церковник. – Дьявол покинул эту часть Галактики. Миссия выполнена.
– Дорогой ценой, – заметил т’Лехин.
Отец Антоний не мог не понимать, что лишь несколько часов отделили его от смерти. Но ничто не дрогнуло: ни руки, ни голос.
– Мы помолимся о погибших, – произнес он. – Имя кардинала Натта навсегда останется в нашей памяти. Однако
