Дмитрий Янковский - Вирус бессмертия
– Не надо! – остановил ее Ли. – Этот готов и так. Быстро к машинам! Женщины с Сердюченко в «Студебекер», остальные в полуторку!
– А кто ж поведет грузовик? – спросил Тарас, снова закидывая Богдана на плечо.
– Я! – ответил Павка. – Должна же быть и от ОСОАВИАХИМа какая-то польза.
Но не успели они пересечь бульвар, как перепуганный происходящим шофер Свержина завел мотор «Студебекера» и начал трогаться.
– Стоять! – выкрикнула Шамхат, двумя руками поднимая пистолет на уровень глаз.
Игнатьев распахнул дверцу, выскочил из машины и, петляя как заяц, бросился наутек. Водитель полуторки спрыгнул с подножки и поднял руки. Пашка подбежал к нему, оттолкнул обеими руками и прыгнул за руль грузовика. Через секунду Сердюченко занял место Игнатьева, а Шамхат помогла сесть его жене, Варе, Машеньке и профессору – тот не пожелал лезть в грузовик. Последней села сама.
Павел выбрался из кабины и с трудом попытался завести полуторку заводной ручкой, но его сил не хватило.
– От молодежь пошла! – буркнул Сердюченко, бросаясь на помощь. – Никакая физкультура им впрок не идет!
Из окон профессорской квартиры со звоном вылетели стекла – это бойцы нелепо погибшего Бирюкова заметили беглецов и открыли по ним огонь. Захлопали револьверные выстрелы, защелкали в стену пули.
Не обращая внимания на забинтованную руку, Сердюченко легко, в два оборота завел грузовик. Ли в это время втолкнул в кабину полуторки Богдана, а сам запрыгнул в кузов.
– Ехать-то сможешь? – спросил Сердюченко опешившего Павла.
– Смогу! – решительно сжав губы, ответил тот.
Шофер махнул рукой и прыгнул за руль «Студебекера», стараясь поскорее вывести женщин из-под огня. Он завел мотор и рванул с места, а за ним следом рывками тронулась полуторка. Вскоре обе машины скрылись за поворотом бульвара.
Чтобы увидеть, как справляется Павел, Сердюченко бросил взгляд в зеркало заднего вида и заметил, что из арки, следующей за домом Варвары, выехал лоснящийся черный «Мерседес» и, мигая фарами, пошел на обгон «Студебекера».
– Это еще что за новости? – забеспокоился шофер. – Еще немцев нам для радости не хватало!
Однако шофер «Мерседеса» не оставил ему выбора – продолжая мигать фарами и чуть прижимая к бордюру, он заставил Тараса свернуть в боковой проулок, а затем еще раз, в глухой двор. Павел загнал полуторку следом.
Двор, где остановились машины, был завален снегом и казался совершенно пустынным – окна обветшалого дома были забиты досками и листами проржавевшего кровельного железа, в которых подвывал промозглый сквозняк. Шамхат, сидя на переднем сиденье и не открывая двери, подняла «браунинг». Она не могла решить, что делать – то ли стрелять без вопросов, то ли все же узнать, кто с ними хочет побеседовать и о чем. Тем временем из «Мерседеса» вышел Густав Хильгер с «парабеллумом» в руке, а Фридрих, выбравшись из-за руля, вытащил автоматический карабин с оптикой и направил на машину с женщинами.
– У меня к вам очень короткий разговор, – с неприятной улыбочкой заявил советник по-русски. – Мне нужен человек, называющий себя Богданом Громовым. Он останется со мной, тогда остальные уедут.
Шамхат тут же распахнула дверь и выстрелила в немца, но пуля из «браунинга» прошла сквозь него, как сквозь масло, не причинив ни малейшего вреда. Почти не глядя, Хильгер пальнул в ответ – девятимиллиметровая пуля из «люгера» ударила Шамхат в грудь и отшвырнула ее на руки опешившего Сердюченко. Пистолет выпал из руки женщины, она застонала и закрыла глаза.
– Где Богдан? – повторил Хильгер. – Мне что, по одному вас тут убивать?
Осмотрев перепуганных пассажирок и двух безоружных мужчин, Густав хмыкнул и неспешно направился к грузовику. Распахнув дверь, он выволок лишенного чувств Богдана на снег и потащил к «Мерседесу».
– Фридрих, поехали! – сказал он по-немецки. – У нас мало времени. Скоро он очнется.
Однако не успел он распахнуть дверцу, как произошло неожиданное для всех – Фридрих громко и коротко вскрикнул, уронил карабин и рухнул в снег, а на его месте появился Ли в развевающемся на сквозняке халате. Хильгер резко обернулся и хотел поднять «парабеллум», но не закончил и половины движения – китаец барсом прыгнул на него и выбил оружие из руки. Двумя мощными ударами ног Ли отшвырнул немца к машине, но тот, оскользнувшись, снова вскочил на ноги и расхохотался.
– Ты можешь бить меня целый день! – с издевкой произнес он. – Можешь ломать мне кости, вытаскивать внутренности. Попробуй!
Хильгер двинулся к оброненному «парабеллуму», но китаец не собирался сдаваться. Не имея возможности причинить советнику никакого вреда, он пользовался мощью своих ударов лишь для того, чтобы не дать немцу схватить оружие.
Пока длилась эта безумная битва, продолжительность которой зависела лишь от выносливости китайца, Богдан начал приходить в себя. Первое, что он оценил, – Ли надолго не хватит. Второе – Шамхат серьезно ранена, и уменьшающаяся с каждой секундой энергия старого Знака уже не в состоянии ее спасти.
У Богдана в голове сиял новый, нетронутый Знак Шамаша, и ему надо было срочно принять решение, на что пустить его силу. Первая мысль – спасти Шамхат, а затем уничтожить Хильгера. Однако молниеносно проанализировав ситуацию, он понял, что, разделив энергию на себя и Шамхат, он уже не сможет победить советника, поскольку у того будет подавляющее энергетическое превосходство.
К тому же Богдан не знал, на что еще Хильгер употребил украденную у Карла силу. На военное превосходство Германии? На обретение власти над миром?
Решение созрело неожиданно и ярко. Это было крайнее средство, но Богдан понял, что не может поступить иначе. В нем неожиданно проснулся царь Урука, и он ощутил ответственность не только за этих людей, но и за всех людей вообще. Он вспомнил, как защищал город неприступными стенами.
«Я хочу, – загадал он, концентрируя энергию, – чтобы все желания, загаданные Хильгером, потеряли силу!»
Мощь рвущегося из него огня изогнула его дугой, он вскрикнул и затрясся, направляя остатки Света Шамаша в избранное русло.
И тут же удары Ли не только отбросили Хильгера на снег, но и заставили его закрыться руками.
– Хватит! Не бейте! – взмолился он. – Все!..
– Тварь… – зашипел, поднимаясь, Богдан. – Ну и где твоя сила? Что ты можешь без нее? Я тебя сейчас без всякой янтры, собственными руками выверну наизнанку за то, что стрелял в мою жену! Ты знаешь, как пытали предателей в огражденном Уруке?
Хильгер затрясся.
– Говори, на что еще у тебя хватило фантазии потратить энергию Знака?
– На военное превосходство Германии, – непослушными губами шепнул советник.
– Плохо, – вздохнул Богдан. – Значит, война все же будет.
Он прекрасно понимал, что направленная Хильгером энергия уже произвела изменения в тонком механизме Вселенной. Уже закрутились колесики, шестеренки, возникли в головах инженеров идеи… Плохо. Но сейчас надо было срочно спасать Шамхат, а не тратить время на советника, с которого хватит, в качестве наказания, лишения бессмертия.
– Я не буду тебя убивать, – скривив губы, сказал Богдан. – Сам умрешь лет через тридцать. Прощай.
Утратив интерес к немцу, он бросился к машине, где стонала Шамхат. Он вынес жену и уложил на снег, прекрасно понимая, что ее энергии не хватит на заживление раны. Слишком много собственных ран зарастил на себе Богдан, впустую растрачивая их обоюдную силу.
Энергии оставалось мало, но он решил израсходовать весь оставшийся Свет Шамаша. Пусть после этого они станут обычными людьми, но сейчас он хотел одного – спасти жену.
Он взял ее руки в свои, нащупал точки – ворота энергетических меридианов, и влил в них, до капли, силу истончающейся фигуры.
Шамхат порозовела лицом и открыла глаза.
– Энкиду, – шепнула она по-шумерски. – Теперь мы с тобой не расстанемся.
– Теперь все будет хорошо, – улыбнулся он. – Тысячу лет мы проживем с тобой. Все будет, как ты хотела. Надо только поспешить выбраться из Москвы раньше, чем тут начнется основательный переполох. Садись за руль, Сердюченко! Нас ждет дальний и нелегкий путь!
ЭПИЛОГ
Низкорослые мохноногие лошадки неспешно переставляли копытца, неся на себе вьюки и десятерых седоков. Небольшой караван медленно продвигался по травянистому склону горы, вершина которой вздымала над облаками сверкающий на солнце ледник. И везде, куда ни глянь, высились такие же горы, превращая небо из купола в темно-синий, почти фиолетовый лоскут над головой.
– Даже днем тут видны яркие звезды, – рассказывал Ли едущей рядом Варе. – Надо только знать, куда смотреть. Но так везде. Если знаешь, куда смотреть, всегда увидишь что-нибудь необычное.
Во главе каравана покачивался в седле пожилой проводник-китаец. По его лицу невозможно было понять, сколько ему лет, но движения его были не менее, а может, и более точны, чем у Ли.
