Брайан Герберт - Ментаты Дюны
– Он выбрал священный путь. Я пришла к вам, чтобы вы приготовились.
Гилберт был спокоен. Он часами размышлял и навещал свой «сейф памяти», в котором хранились все самые яркие события его жизни.
– Это ведь вы собираетесь убить человека. Разве вам не нужно приготовиться?
– Я только осуществляю правосудие. У меня острый меч. Что еще мне готовить?
Гилберта это позабавило.
– А у меня острый ум. Что еще мне готовить?
Анари взволнованно покачала головой.
– Вы выросли среди машин-демонов. Они сделали вас необычным.
Она вышла из палатки, а Гилберт вернулся к своим размышлениям. Любопытно – теперь он мог сосредоточиться, как никогда в жизни, и понимал почему. Ему требовалось втиснуть все самые важные мысли в очень короткое время.
После попытки освободить директора Драйго почти все время провел в темноте, избегая охотников-батлерианцев. Они гонялись за звуками в болоте, но он был нем как рыба. Охотничьи группы перекликались, поэтому он точно знал, где они. Они стремились к мести, блуждали в темноте, и ментат легко уклонялся от них.
Тем не менее он ощущал пустоту в груди. Это не шутки. Жизнь директора в опасности… а он отказывается от спасения! Если Гилберт сказал правду – если сфера памяти робота Эразма еще существует и ее нужно спасти вместе с Анной Коррино, – оба очень заинтересуют директора Венпорта. Драйго явился на Лампадас в надежде найти сильного союзника против варваров. Но, что еще важнее, он обещал своему другу и учителю директору Альбансу обеспечить безопасность Анны Коррино и сферы Эразма.
Уже почти на рассвете он повернул назад, к осажденной школе. Шел по манграм, безопасной тропой, минуя все препятствия.
И очень удивился, когда из зарослей показалась Анна Коррино и направилась к нему, словно ожидала увидеть его здесь.
– Ты Драйго Роджет. – Она словно читала какой-то документ. – Ты пять лет учился в школе ментатов и закончил ее успешнее, чем все остальные. Ты выпустился из школы. Ты работаешь на «Венпорт холдингз». Никто в школе не знал, кто направил тебя сюда, пока вас не увидели на верфях Тонариса.
Прослушав, как молодая женщина изложила его краткую биографию, Драйго сказал:
– Я прибыл спасти директора, но он отказался уйти со мной. Однако заставил пообещать, что я найду тебя и… мыслящую машину.
Анна рассмеялась.
– Некоторое время назад Эразм с директором обсуждали, стоит ли доверить тебе тайну. – Она помолчала, словно слушая голос, доступный только ей, потом кивнула.
– Эразм говорит, он жалеет, что они не сделали этого раньше. Ты бы нам очень помог.
– Мой корабль увезет вас с Лампадаса в безопасность.
– Эразма тоже? – Она смущенно коснулась выпуклости под своей блузкой. – Только не отвози нас на Салусу Секундус. Сальвадор прикажет уничтожить Эразма, он делает все, что велят батлерианцы.
– Я не собираюсь допустить, чтобы сфере памяти робота нанесли ущерб, и не позволю тебе стать заложницей батлерианцев, – сказал Драйго. – Довольно быть марионеткой, Анна Коррино. Сначала ты была в Ордене сестер, потом в школе ментатов, теперь понадобилась батлерианцам. Но директор Венпорт поместит тебя туда, где ты будешь в полной безопасности.
– И никто не будет знать, – сказала Анна. – Ни обо мне, ни об Эразме.
– Никто. Я обещал директору Альбансу.
Когда забрезжил рассвет, Драйго повел Анну с ее драгоценным грузом по болотам от школы ментатов к своему спрятанному кораблю.
Лучи рассветного солнца, теплые и яркие, упали Гилберту на лицо, когда стражники вывели его из палатки. Солнце на Лампадасе было бело-желтым, и, хотя Гилберт прожил здесь не один десяток лет, солнечный свет все равно казался ему неправильным. Он родился под разбухшим алым солнцем Коррина, красного гиганта, такого яркого, что Эразм заставлял Гилберта носить защитные очки. Другие рабы, работавшие под открытым небом, слепли задолго до старости… но рабы Эразма никогда не доживали до старости.
Манфорд Торондо проявил любезность: Гилберту не связали руки, и Анари не тащила его, когда он появился на центральной площади лагеря. Гилберт не выказывал страха. Он знал, что ученики смотрят на него со смотровой платформы, и только надеялся, что казнь достаточно отвлечет общее внимание и Драйго сможет благополучно увести Анну Коррино и Эразма.
Он не знал, каков план Драйго. Теперь это было не в его власти. Эразм тоже оценит грозящую им опасность. А вот Анна Коррино… это темная лошадка. Тем не менее Гилберт верил в эту троицу.
На краю расчищенного пространства в виду стен школы стояли священник Хариан и сестра Вудра. Гилберт посмотрел наверх, хотя солнце слепило глаза. Он увидел силуэты на стенах школы и на смотровой площадке.
Из штабной палатки батлерианцы принесли особое кресло; в кресле сидел Манфорд Торондо, похожий на короля на маленьком троне.
Гилберт остановился перед вождем батлерианцев, который сидел так, что их глаза оказались на одном уровне. Манфорд сказал:
– Хотя меня огорчают ваши поступки и я чувствую, что вы меня предали, Гилберт Альбанс, я все еще вижу перед собой директора этой школы и ментата, который помог мне во многих добрых делах во имя батлерианских идеалов.
Гилберт поднял голову.
– А я глубоко сожалею об этом. Я ошибался, пытаясь защититься, вместо того чтобы отстаивать свои принципы. Я давно должен был бросить вам вызов. Вы заблуждаетесь.
Услышав это, батлерианцы пришли в ярость, которую едва сдерживали. Гилберт пообещал себе, что сделает заявление, но следовало быть осторожным, эта толпа могла причинить непоправимый вред не только ему, но и школе.
– Я пришел на ваш спектакль, но напомню о вашем обещании. Вы спасете мою школу.
– Спасу, – подтвердил Манфорд. – Спасу ментатов от них самих. Они продолжат обучение, но их будут переучивать. Ментаты должны понять, что их главная цель – заменить компьютеры, а не подражать им.
Гилберт не шелохнулся, понимая, что лучшего обещания ему не получить. Он знал, что Манфорд по своему желанию может изменить условия и найти этому любые удобные оправдания.
Батлерианской идеологической обработки он не боялся: он учил своих учеников думать самостоятельно, а не следовать слепо какой бы то ни было доктрине. Гилберт дал своим любимым ученикам метод, а их мозг стал орудием, которое батлерианцы не могли отобрать, не убив. В дальнейшем ментатам придется быть осторожней и найти возможность сохранить великую школу; возможно, Драйго сумеет в безопасном месте основать новую академию ментатов.
Гилберт был уверен: что бы с ним ни случилось, ментаты будут продолжать свою работу в той или иной форме. А если ментаты выживут, сделка стоящая.
Анари стояла рядом с ним, ее меч блестел в утреннем свете. Священник Хариан с ненавистью смотрел на Гилберта; он винил его в том, что в битве у моста Хретгир машины использовали людей как щит – и в десятилетиях страданий до того. Обвинения были нелепы, и Гилберт даже не смотрел на священника.
Манфорд сказал:
– Вы повинны в ужасных преступлениях против собственной расы, Гилберт Альбанс. Если вы раскаетесь и от всего сердца попросите прощения, бог может простить вас. Но я ничего не обещаю, и сегодня вы умрете.
– Я бы и не хотел, чтобы вы давали обещания от лица бога. Он не обязательно их выполнит.
Хариан выглядел оскорбленным еще сильнее, но Манфорд только кивнул.
– Это ваш выбор, директор. Бог вам судья.
Гилберт улыбнулся.
– С нетерпением жду беседы с ним.
Он без приглашения повернулся лицом к Анари Айдахо и опустился на колени. Он отчетливо услышал крики отчаяния со смотровой платформы и гневный ропот батлерианцев, но все это в его сознании превратилось в глухой гул.
– Я знаю, ты хороший мастер меча, и у тебя острый клинок, – сказал он.
Голос Анари резко прозвучал в воздухе.
– Это моя работа.
Гилберт наклонил голову, закрыл глаза и углубился в свой «сейф памяти», где мог вернуться в прошедшие десятилетия своей жизни. Он знал, что времени у него мало и воспоминания должны двигаться со своей скоростью.
Первую часть жизни Гилберт провел на Коррине, там о нем заботился и учил его Эразм, но сейчас, в памяти, он вернулся в счастливые времена на Лектейре, в те семь лет, когда был обычным человеком и вел обычную жизнь. Здесь у него появились первые друзья-люди и Джевелия, первая женщина, которую он полюбил; этот опыт он хранил в памяти как сокровище, хотя закончилось все не так, как он надеялся. Гилберт заново пережил и боль, когда Джевелия вместо него выбрала другого, разбив его сердце.
Он вспомнил милое заботливое лицо Джевелии, ее беззаботный смех, счастливое время, которое они провели вместе. Сейчас она уже наверняка состарилась и скорее всего умерла, но в «сейфе памяти» оставалась такой же молодой и полной жизни, какой была, когда он видел ее в последний раз.
Сейчас он провел с ней яркие мгновения и не почувствовал боли, когда острый меч описал в воздухе свою смертоносную дугу.
