Брайан Герберт - Ментаты Дюны

Валя совершенно спокойно спросила:

– Хочешь получить это задание?

– Нет, Преподобная Мать! Я не предлагаю, чтобы Орден сестер занимался такими делами.

Валя выгнула брови.

– Ты должна сделать прогноз ментата о возможностях и вероятностях такого развития событий. Лучше, чтобы вождь батлерианцев не стоял у нас на пути.

– Или хуже – вдруг его место займет кто-нибудь еще, более опасный?

Из крематория вышли две сестры в черном, каждая несла урну. Пепел был еще теплый, и это напомнило Вале о том, как тело сохраняет тепло после остановки сердца. Со временем воспоминания о предательнице Доротее станут такими же холодными, как ее пепел, который рассеется по земле. Валя постарается сделать так, чтобы Доротею не почитали, ей не подражали. Возможно, даже само имя ее будет забыто.

А вот Ракелла – совсем другое дело. В ее честь будут воздвигать статуи, и память о ней сохранится, пока существует Орден сестер. И Валю Харконнен тоже будут помнить всегда, как ее избранную преемницу, несущую негасимый факел.

Валя знала, что так будет…

Осязаемое выражение нашей души – в записи наших мыслей и действий, в том, как мы влияем на будущие поколения.

Ночью густой мангровый лес казался странным и грозным, но Анна шла, инстинктивно выбирая дорогу. Она не боялась, ведь с ней был Эразм – и успокаивающий голос в ухе, и физическая сфера памяти, которую она привязала к телу под одеждой.

Гель-сфера светилась под тканью, меняя яркость и слабо освещая дорогу. Когда шпионские глазки робота определяли поблизости присутствие батлерианцев, сфера темнела. Однажды Эразм шепотом приказал Анне остановиться, и она замерла в полной темноте, слушая, как кто-то идет поблизости. Когда опасность миновала, Анна снова пошла прочь от осажденной школы ментатов.

Драться Анна не училась. Избалованную сестру императора всегда защищали, а когда отправили учиться у сестер на Россаке и в школе ментатов, все ее упражнения были направлены на развитие ума.

Теперь, пробираясь по темному лесу, удерживая равновесие на выступающих корнях и стараясь не упасть в воду, Анна слышала, как из памяти к ней обращаются слабые голоса… – но это была не ее память. Опасность, грозящая школе и директору, добавила к ее собственному смятению эти голоса призрачной памяти. Эти воспоминания были эхом прошлых жизней – прародительниц, чей дух был заключен в двойной спирали ее ДНК. Но как это возможно? Хотя она и выжила после приема яда на Россаке, Анна не стала Преподобной Матерью… и тем не менее слышала голоса.

Но самый важный, самый явственный и мудрый голос принадлежал Эразму.

– Пока мы возле школы, я могу вести тебя при помощи шпионских глазков. Ты запомнила новые тропы, проложенные ментатами?

– Я знаю дорогу и знаю свои недостатки.

– Ты умная девушка, – сказал Эразм. – Я тобой горжусь. – После этих слов Анна приободрилась, а он добавил: – Нам нужно идти быстро, чтобы до рассвета оказаться как можно дальше от лагеря батлерианцев.

Она была в отчаянии и хотела, чтобы он понял ее чувства.

– Они собираются казнить директора Альбанса. Разве не следует попытаться спасти его?

При мысли о казни Анна пошатнулась: на нее обрушились детские воспоминания. Отец заставил ее сидеть рядом с ним, пока казнили членов КЭП. Он говорил, что этот опыт укрепит ее, что она должна радоваться торжеству правосудия. Но этого не произошло. Напротив, жестокая казнь открыла ей ужас строгих наказаний.

Она не желала директору Альбансу такой жестокой участи, но чувствовала свою беспомощность и не могла его спасти. Ей хотелось, чтобы он каким-то образом бежал и скрылся, как это удалось Туру Бомоко, когда вместо него казнили остальных членов комиссии. Она думала, не получится ли так же и здесь. Гилберт очень умный человек.

– Если бы директору Альбансу удалось бежать, – спросила она, – Манфорд захотел бы казнить кого-нибудь вместо него?

– Думаю, всех учеников, – ответил Эразм.

– Я не хочу, чтобы они умерли, но не хочу и смерти директора Альбанса.

– Все люди умирают. Разница только в сроках. Идем, нужно спешить.

– А куда мы отправимся потом? – спросила Анна.

– Этого я еще не рассчитал.

Анна пробралась мимо изогнутого корня, стараясь не упасть в воду, где блеск серебра говорил о блуждающих по ночам бритвозубах, похожих на отражения осколков зеркала. Продвигалась она очень медленно, с трудом.

– Тут неглубоко, – заметил Эразм. – Быстрее было бы идти вброд.

– Меня съедят рыбы, – ответила Анна.

Сфера сказала:

– Это можно исправить.

В воде мелькнул голубой огонь, электрический разряд наполнил болотный проток холодным пламенем. На поверхность, как пузыри в котле, брюхом вверх поднялись сотни мертвых серебристых рыб.

– Гилберт разместил вокруг школы много защитных средств, но я счел их неэффективными и кое-что добавил. Теперь проток безопасен. Я скажу, когда тебе снова нужно будет подняться на корни.

Полностью доверяя ему, Анна спустилась в холодную воду и пошла вброд. Сейчас, не опасаясь бритвозубов, она шла по манграм быстрее, но знала, что есть и другая опасность – вокруг лагеря бродили разведчики-батлерианцы.

Она шла с плеском и услышала поблизости жужжание ночных насекомых. Анна с головой ушла под воду, надеясь, что бритвозубы еще не могут до нее добраться. В поисках крови насекомые летели низко, касаясь воды, но потом исчезли. Наконец Анна вынырнула – с головы стекала вода – и пошла дальше.

Через несколько минут Эразм сказал:

– Предлагаю тебе снова забраться на корни. Я разрядил в воде свои пульс-батареи, но могут появиться новые бритвозубы.

Анна ухватилась за корни и осторожно забралась на них, старательно выбирая опору. Небо над головой начало светлеть – близился рассвет. Поглядывая в сторону лагеря батлерианцев, Анна заметила движущуюся в манграх неясную фигуру – и в тот же миг человек увидел ее. У него были широкие плечи, голова обернута какой-то тканью. Глаза ярко блестели в болотной тени.

– Ты девушка, которая нужна Манфорду, сестра императора. – Перепрыгивая с корня на корень, человек направился к ней. – Идем со мной, и мы успеем увидеть казнь директора.

Держась за ветку, Анна отшатнулась и перешла на другой корень. Острые ветви царапали ее, но она не ощущала боли. Сейчас Эразм не мог ей помочь.

Батлерианец погнался за ней – быстро и проворно. Это, должно быть, был опытный охотник, привыкший жить под открытым небом, и он намеревался ее поймать. Он схватил Анну за руку и подтащил к себе. Она хотела закричать, но передумала: шум только привлек бы внимание тех, что в лагере, а она не знала, как сопротивляться этому мускулистому мужчине.

Она уже хотела просить Эразма о помощи, но услышала в сознании множество голосов – голосов поколений давно умерших женщин. Они устремились в ее мысли, показывая то, чего не мог показать Эразм. И мышцы ее начали действовать по собственной воле, как сжатые пружины.

Она вырвала у преследователя свою руку. Двигаясь так, словно кто-то другой управлял ее движениями, Анна прижала обе руки к его груди и сильно толкнула, сбив батлерианца с ног. Удивленный, он опрокинулся в воду. Забился в панике… но ни одна рыба его не тронула. Он рассмеялся.

– Я промок, но невредим.

И осклабился.

Эразм в ее ухе сказал:

– Позволь мне.

В воде взорвалась голубая электрическая зарница, словно в болоте растворилось северное сияние. Батлерианец судорожно задергался и упал в воду животом вверх, как дохлая рыба.

– Надо идти, – произнес голос Эразма в ее ухе. – Позволь теперь мне направлять тебя. Мои периферийные шпионские глазки заметили нежданного гостя, который может помочь нашему бегству.

Анна ни о чем не спрашивала.

– Говори, что делать.

В предрассветной мгле Анари Айдахо вошла в палатку. Тела трех мертвых стражников унесли, разрез в задней стенке палатки зашили. Теперь убитых Драйго стражников заменили восемь батлерианцев, хотя Гилберт не пытался бежать.

– Когда взойдет солнце, директор, вы примете смерть от моего меча, – сказала Анари. – С вашей стороны разумно и благородно, что вы не воспользовались возможностью и не убежали.

– Я дал слово, – ответил Гилберт. – И объяснил это ученику, который с самыми лучшими намерениями пытался меня спасти.

– Он убил троих верных. Он тоже умрет. – Лицо Анари потемнело. – Мы найдем его и убьем.

– Не думаю.

Гилберт верил, что Драйго выполнит его просьбу; он все поставил на это.

Анари долго ждала в напряженной тяжелой тишине, но спорить не стала.

– Вождь Торондо знает, кто вы. Он никогда не отменит ваш приговор.

– Я этого и не жду. Он человек твердых убеждений. И, себе на горе, выбрал путь, который не допускает обучения и роста.