Стать Ведьмой. Школа. Героическое фэнтези - Андрей Арсланович Мансуров
Для кропотливой, а иногда попросту нудной рутинной работы — поддержания Баланса. Ну, Маддалена тебе уже сказала.
Да, наша работа вовсе не подвиги и приключения, а — в основном, расчёты, моделирование, и… Минимальные воздействия. Минимальные.
А то, что ты только что видела — просто… Вводная лекция. Простой Пример. Демонстрация причины и следствия. Следствия нарушения Баланса. Есть и ещё кое-что…
Слышала, наверное выражение «волки — санитары леса»? Всё верно, они отслеживают и убивают только старых, слабых и больных. Но — как ты считаешь, сами олени понимают, что таким образом им просто…
Не дают вымереть от вырождения?! А? Вот то-то. — она поджала губы: точно! Вряд ли олени ценят оказываемые им «услуги».
— Согласен. Волков никто не любит. Дескать, и кровожадны, и беспощадны. Один злобный оскал чего стоит. (Она вспомнила — да, оскал… Не для слабонервных)
А ведь наша предвзятость — лишь предрассудок.
Природа мудра. Но вот её мудрость не всегда, скажем так… Красива, гуманна, и правильна с нашей, людской точки зрения. С точки зрения так называемой «человеческой» Морали. Говорю же — всё субъективно.
А волки, в принципе, дают модель и нашим действиям: убивают лишь столько и тогда, когда нужно есть. И без них… Как без щук! — он покачал головой, — Прости. За нудную и не слишком пока понятную лекцию. Но подробно смогу рассказать, только если… — он поднял брови. Она кивнула. Этот пример тоже вполне… Красноречив.
— Ну а сейчас давай вернёмся.
Они вернулись. В сотворённую возле пруда Избу… Её Дом. Дом?
В избе Верховный предложил ей располагаться «Как у себя. Потому что ты — у себя!», пожить, походить по лесу, подумать. Ещё подумать. Время… терпит. И — спрашивать, что окажется непонятным.
Ох, чует она — такого здесь будет много, если она… Н-да.
Вздохнув, и сладко потянувшись, она, наконец, открыла глаза.
Благодать! Солнышко разбросало кучу бликов-монеток по лавке, коврику и почти чёрным от времени, истёртым до торчащих выступами сучков, доскам пола. Судя по всему, сейчас — около шести. Давненько она так не залёживалась в постели! У-у, свобода!..
Спустив босые ступни на бабкин половичок, она поразилась — все те воспоминания, из далёкого детства, и ощущения — те самые! Вот уж не знала, что можно всё это столь точно воспроизвести! Впрочем — он так и сказал: Мир Иллюзий!
Как она помнит — так и будет!
Уже не столь восторженно она открыла шкаф с одеждой, и выбрала старенькие привычные джинсы и простую фланелевую рубашку. Пойдёт-ка она умываться…
И ледяная вода в рукомойнике, и зубная щётка с торчащей во все стороны подвылезшей щетиной, и полотняное полотенце с выдранными клоками — всё как там! Или…
Или оно такое именно потому, что она его таким помнит, и вызвала к жизни — сама?! А… Можно ли его улучшить — чтобы было не столь… Патриархально. И — более удобно?!
Ладно — она спросит. Как спросит и о сотнях других, накопившихся в пухнущей от дикости и непривычности происходящего, головке, вещей. А сейчас — завтрак.
Холодильник «Зил» приятно удивил разнообразием: тут тебе и колбаса, и сыр, и початая банка сгущённого молока, с крышкой, до половины открытой старым, рычажным консервным ножом, и пучащейся опасно острыми, как она отлично знала, волнистыми краями!.. И даже свежие творог и сметана. А где же хлеб?
Она налила в свою старую, с отколотым кусочком эмали, чашку кипятку из полу-ведёрного электрического самовара, всю её жизнь стоявшего на столе. Псыкнула в него заварки из чайничка поменьше, привычно гордо сидящего на самоваре сверху. Вот и сахар. В сахарнице. И не на донышке — «только для Машеньки», а насыпан горой… Ох.
Пока она ела ломоть душистого и мягко пружинящего хлеба из печи, заедая всем тем вкусным, неожиданно оказавшимся в её распоряжении, мысли буквально роились. Но проверить она решилась, лишь доев, помыв чашку, и вытерев крошки со стола.
Ух ты!.. Вот блин! Надо же…
Баночка с чёрной икрой стояла именно там, где она её себе вспомнила-вообразила — на верхней полке, прямо под испарителем, и за литровой стеклянной банкой с малиновым вареньем…
Достав её, она долго и сосредоточенно рассматривала на свету икринки сквозь замазанное изнутри серой слизью стекло, не сомневаясь, что и вкус окажется таким, как она помнит по тому единственному разу, когда…
Неважно.
Последняя соломинка для верблюда.
На глаза сами-собой навернулись слёзы. Одну выступившую и потекшую по щеке, она смахнула пальцем. Закусила губы почти до крови.
И поставила баночку на место, так и не открыв…
А ведь именно за это — за якобы съеденную ей икру! — её и наказали тогда, после Нового Года… Ох, Машка. Долго же ты потом заглядывала в глаза, и просила прощенья. (Когда мать не видела!) А Жека так до конца и не поверила в её искренность — не вступилась же, и не призналась, когда её в наказание закрывали на ночь в тёмном подполе…
Может, поэтому — из-за постоянного подсознательного ощущения своей вины! — сестра и не любила Женю?..
Сегодня на месте чёрного Портала оказался просто обычный коридор — совсем как в общаге. Ну, может, чуть пошире, почище, и приятного кремового цвета — здесь-то ошмётки масляной краски мерзкого вылинявшего ядовито-зелёного цвета со стен не свешивались, пучась от сырости и протеков с крыши и из труб отопления.
По коридору она просто прошла в самый конец Храма — туда, где, как им объясняли в пятом классе, на уроках Истории древнего Мира, находилась у этих самых древних греков святая святых — Алтарь Божества, которому посвящён Храм.
В простую деревянную дверь она постучала. Услышав: «Войдите», вошла.
Администратор, увидев её, встал из-за стола, где до этого что-то делал на компьютере, сосредоточенно стуча по клавишам.
Компьютер в первый миг поразил её. Уж больно он не вязался со зданием античного стиля, кринолинами, щукой и всем прочим «колдовством»… Потом она вспомнила — каждый работает так, и теми инструментами, к которым привык. А что — удобно!
— Здравствуй, Евгения! Надеюсь, отдохнула хорошо? — в его словах слышались мягкая забота и радушие. Он действительно рад её видеть. Вроде бы.
— Благодарю вас. Да, всё прекрасно. Настолько замечательно, что… Аж мурашки бегут по коже! Я сегодня вообразила себе даже баночку чёрной икры…
— А, ваш земной деликатес! Отлично. Видишь
