Белый Z на лобовой броне - Михаил Александрович Михеев
Впрочем, бутылка была не слишком большой – как раз такая, чтобы двум мужчинам хватило душевно посидеть, но при этом не нажраться в зюзю. Именно двоим: и пассажиры Виталия, и дети самого хозяина уже дрыхли, а мадам Кравченко деликатно покинула их, дабы не мешать мужу общаться со старым товарищем. Интеллигентка в лучшем понимании.
Вообще, удивительно даже, как они уживались. Неплохо, судя по всему, но как? Более непохожую пару стоило еще поискать. Великан Кравченко – в предках бандиты, пираты, бунтари, словом, уважающие себя запорожские казаки. Потом лихая година гражданской войны занесла прадеда в Сибирь, где он и осел в славном городе Иркутске. И оттуда родом сам Анатолий, унаследовавший от предков богатырскую стать, буйный норов и любовь к приключениям, которая его, собственно, в армию когда-то и занесла.
А его жена – с точностью до наоборот. Интеллигентка из Питера, даже вроде бы дворянских корней. Для женщины довольно высокая, но все равно ниже мужа больше чем на голову. Худощавая и подвижная, даже возраст и рождение троих детей не заставили ее фигуру расплыться. Учительница музыки. Была. После развала страны приехала к родственникам, занималась чем придется.
А сейчас открыла собственную маленькую частную школу – на первые три класса. Крупных поселков с полноценными школами в округе нет, и местным куда выгоднее отдавать детей в обучение здесь, чем везти неведомо куда. Особенно в последние неспокойные годы. Как с усмешкой, но по-доброму сказал Анатолий, прибыли чуть, но работает не себе в убыток. Да и она при деле.
Чем занимался он сам, Кравченко не распространялся, а Виталий не спрашивал. Захочет – сам расскажет, не захочет – значит, так нужно. Однако же не бедствовал, это точно. Дом могучий, во дворе средней потрепанности «Крузак». Ну и прочая атрибутика преуспевающего сельского жителя имеется.
– Вздрогнули?
Кравченко аккуратно набулькал сливянку в небольшие, напоминающие скорее стопочки-переростки, стаканы. Виталий лишь кивнул. Обжигающая, градусов под шестьдесят крепостью, жидкость лихо скатилась по пищеводу. Следом полетело сало, захрустели на губах огурчики.
Кравченко выдохнул:
– Хорошо!..
– Это точно. Как тут, на тебя еще наезжать не пытались?
– Да приходили тут какие-то. Говорили, что из «Азова», но я им не поверил: уж больно вид мелкотравчатый.
– И что?
– Да ничего. Автоматы в хозяйстве сгодятся, особенно по нынешним временам. А они там, у оврага. Отдают земле свою органику и прочее железо с цинком.
Виталий понятливо кивнул: значит, убил и закопал подальше. Зная товарища, можно предположить, что вначале по-хорошему попросил убираться, а когда его с первого раза не послушали, решил вопрос кардинально. Учитывая, что в полку Кравченко был лучшим рукопашником, да и стрелком не из последних, плюс в горячих точках приобрел ценную привычку не бояться крови, вряд ли для него гости представляли реальную угрозу.
– Ну, тогда за упокой.
Выпили, закусили. Потом Кравченко побарабанил кончиками пальцев по краю стола и спросил:
– Вот ты мне скажи: чем все закончится?
– Да хрен его знает, слишком много факторов. Одно знаю точно: останавливаться наши не будут, пойдут до конца. До любого. Нельзя нам уже останавливаться.
– А людям что?
– Да ничего. На ком крови нет, тех никто и пинать не будет… сверх меры. Хотя, думаю, любителей в Сетях гадости писать под шумок отловят. И не удивлюсь, если втихую удавят: на них уж больно многие злы, а кто писал да откуда известно сразу. Ты вон, хоть у старшего своего поинтересуйся, он подтвердит, что дело это достаточно простое.
– Да я и сам знаю.
– Тем более. И отлично знаешь, что, с точки зрения государства, люди – ценный ресурс. Конечно, многие территории кое-кто предпочел бы видеть без фауны. Их можно понять, но большинство оценивают расклады куда более трезво.
– Да уж…
– Ладно, не кипишуй. У тебя-то паспорт наш.
– Угу. Если местные узнают…
– Тут же настучат, – ухмыльнулся, закончив за него фразу, Виталий. – И после этого ты пополнишь свою коллекцию еще парой-тройкой стволов.
– Ну, в принципе, да, – вернул усмешку товарищ и тут же посерьезнел. – А ты сам-то здесь по каким делам?
– По работе. Спецзадание.
– Значит, ты опять в рядах?
– А я, считай, и не уходил. Разве что вывеска другая.
– И какая же?
Виталий сказал.
Кравченко впечатлился. Покрутил головой:
– Высоко взлетел, большим человеком стал.
– Если бы. По сути, обычный чиновник, разве что полномочия запредельные. И то не всегда. Хотя иной раз приходится тряхнуть стариной. И работы, чувствую, скоро будет еще больше.
– Ну, ты замученным жизнью не выглядишь.
– Годы берут свое, но на покой нам еще рано. – Третьяков улыбнулся. – Ну, за молодость?
– Давай.
Выпили, закусили. Чувствуя, что немного захмелел – усталость все же сказывалась, – Виталий несколько раз глубоко вздохнул и поинтересовался:
– Сам-то что дальше планируешь?
– Не знаю. Сейчас ничего: война плохое время для бизнеса, надо переждать. Эх, не успел я себе унитаз золотой купить…
– И зачем тебе золотой унитаз?
– От серебра задница чернеет. Ну да ладно. Пережду. А потом – по ситуации. А у тебя что, есть идеи?
– Откуда ты взял?
– Да уж больно у тебя рожа хитрая стала.
– Знаток, блин… Ладно, идея есть. Точнее, вполне сформировавшееся предложение. Сам, – Виталий многозначительно ткнул пальцем вверх, – предложил вновь собрать нашу группу. Тех, кто его в Чечне прикрывал. Ну, кто согласится, конечно. Грядут крутые времена, работы будет много. А людей, на которых можно положиться, всегда нехватка. Нас же он помнит хорошо, причем всех.
– Серьезно, – после короткой паузы ответил Кравченко. – Но зачем ему пенсионеры?
– Поверь, сам никогда не делает предложений, не подумав. Если предложил – значит, есть для нас работа. Впрочем, это все потом. Сейчас же у меня есть задание, которое необходимо выполнить. Когда решу вопрос, заеду за тобой, поговорим более предметно. Если останусь жив, конечно.
– Останешься. Мы с тобой не раз уходили и всегда возвращались. Ну, за успех!
Когда утром Виталий уезжал, на душе было удивительно тепло. Все же есть на свете что-то незыблемое. Как друзья, которых достаточно попросить о помощи – и они придут, не требуя ничего взамен и не спрашивая, насколько это опасно. Просто потому, что так надо.
А еще он вновь был один. Найденыши остались у Кравченко: тот пообещал, что прикроет их до конца смуты. Даже с родителями удалось связаться: мобильные хоть и с перебоями, но работали. Что же, за них можно быть спокойным.
А вот
