В конце вечности - Артем Евгеньевич Белянин
— Это хорошо. Значит, далеко не ушли, — направляя коня вперёд, сказал Алекс. — Следы ведут к лесу! — въезжая на поросший ковылём холм, добавил он.
— Вон они!!! — вдруг закричал один из кавалеристов, указывая в сторону дальней просеки. В поле столбом стояла пыль, и виднелись силуэты людей, толкавших повозку.
— Отряд, к бою!!! — волчьим взглядом отыскав в поле бегущего врага, решительно скомандовал Алекс.
Марк достал из-за спины длинный изогнутый рог и, набрав полную грудь воздуха, со всей мочи в него подул. Раздался громкий протяжный стон.
— Давайте, ребята, покажем ублюдкам, кто здесь хозяин! За родину! За короля! В атаку! — пришпорив коня, крикнул Алекс, выставив вперёд сияющий на солнце меч.
Отряд, сгруппировавшись, в едином порыве пошёл в галоп.
Разбойники, бросив обозы, в панике побежали к лесу. Некоторые вдвоём взбирались в седло, некоторые просто не чуя ног неслись прочь, испуганно озираясь на приближающийся карательный отряд.
Когда Алекс и его бравая кавалерия проносились мимо брошенных врагом телег, Марк краем глаза заметил, что на нескольких из них не хватало колёс. По его спине вдруг пробежал холодок, и тревожное предчувствие неотвратимо грядущей беды охватило сердце.
— Назад!!! Алекс, назад!!! — истошно завопил Марк, но голос его утонул в безумной какофонии наступления.
Едва последний враг пересёк опушку леса, раздался чужой низкий горн, после которого запыхавшиеся беглецы укрылись за стволами деревьев. Брошенные врагом повозки вдруг ожили. Сбросив с себя покровы из мешковины, из телег хлынули укрытые в них арбалетчики. Это была засада.
Положив на борта повозок взведённые орудия, арбалетчики дали залп. Десятки острых болтов со свистом прошили воздух, впиваясь в спины кавалеристов. Некоторые из снарядов попали в лошадей, замертво рухнувших на всём скаку. Гвардейцы, которым посчастливилось остаться невредимыми после залпа арбалетчиков, осознав суть произошедшего, развернули свою атаку и понеслись в сторону телег. Нельзя было дать арбалетчикам перезарядиться. Однако укрывшиеся за повозками враги вовсе не собирались стрелять. Они дождались приближения конницы и встретили остатки некогда грозной силы частоколом копий…
Крики, стоны, ржание лошадей и лязганье оружия наводнили поле бойни. Алекс пришёл в себя с тупой болью, разливающейся по всему телу. Во рту был сгусток крови. Дышать было тяжело, и при каждом его вдохе раздавался мерзкий клокочущий свист. Он не сразу понял, что произошло. Его скосило первым же залпом, и, свалившись с коня, он ударился головой и отключился. Сейчас, придя в сознание посреди этой трагической действительности, он отказывался верить, что это происходит наяву. Простая карательная операция обернулась таким оглушительным провалом, что звон от него давил на уши. Алексу хотелось сдохнуть. Прямо здесь и сейчас провалиться от этого позора. Он представил лицо отца, строгое, невозмутимое, с немым укором склонившееся над ним и не сводящее с него разочарованного взгляда.
— Папа… Прости… — прошептал в полубреду Алекс. — Прости меня, папа, — снова прошептал он и, закашлявшись, провалился в беспамятство.
Когда звуки непродолжительного сражения затихли, Алекс снова пришёл в себя. Где-то совсем рядом раздался знакомый смех. Офицер почувствовал, как что-то сдёрнуло его с места. Приподняв окровавленное лицо, он увидел горбатое существо — то самое, что пряталось за домом в деревне. Желтоглазый уродец с удивительной лёгкостью волочил его к запряжённой лошадьми повозке. Отряд был полностью разбит. Всё было кончено…
Когда солнце стало крениться к закату, Бёртвин опустился в плетёное кресло и посмотрел на постреливающие в камине поленья. Взгляд его был тяжёлым и подавленным. В дверь постучали.
— Войдите! — не отрывая немигающего взгляда от огня, тягостно сказал он. Дверь отворилась, и на пороге показался гонец.
— Господин. Вернулась ещё одна лошадь. Снова без всадника, — опустив голову, произнёс юноша.
Бёртвин поднялся и, пихнув ногой кресло, направился к двери. Отстранившись, гонец пропустил генерала и затворил за ним дверь.
Выйдя во двор, Бёртвин растёр ладонями бледное лицо и двинулся к воротам, где конюхи уже снимали седло с вернувшегося жеребца. Растолкав столпившихся зевак, генерал приблизился к лошади и дрожащей ладонью провёл по её шёлковой гриве. Это был конь его сына. Когда-то он сам подарил его Алексу. Бёртвин с каменным выражением лица поднял свой единственный глаз к небу, где над замком, оглушительно каркая, кружила чёрная стая ворон.
— Лекаря!!! — раздался голос отпирающего ворота стражника. — Лекаря скорее!!!
Бёртвин стремглав зашагал навстречу воротам. Выйдя к дороге, ведущей из замка, он увидел коня и нескольких солдат, освобождавших из стремени висящего вниз головой всадника. Подойдя ближе, Бёртвин осмотрел раненого. На голове кавалериста был помятый металлический шлем, съехавший на лицо и туго застёгнутый на шее, от чего всадник, задыхаясь, хрипел. Лицо несчастного было залито кровью, и лишь заострённые, скрученные усы выдали в нём хорошо знакомого генералу офицера. Это был Марк.
— Что вы уставились, болваны! Живо тащите его в лазарет! — прикрикнул на солдат Бёртвин. Растолкав скопившуюся толпу, генерал направился к замку. Его уже ждали.
Войдя в полумрак тронного зала, генерал, не поднимая головы, подошёл к королю. Задумчиво смотрящий на портрет своего предка, монарх оторвался от картины и взглянул на Бёртвина. Встав перед королём на колено, генерал склонил голову, словно перед палачом.
— Поднимись сейчас же! Не устраивай этот цирк! — буркнул на него Демид.
Генерал поднялся и, поправив воротник, угрюмо уставился на пол.
— Что происходит, Бёртвин? — нервно зашевелив седыми усами, спросил король. — Сначала эта история с данью, теперь провал с пустяковой операцией! Если наши лучшие бойцы не смогли разогнать кучку разбойников, как мы собираемся воевать с ними, когда они подтянут основные силы?! — подбоченясь, возмущённо спросил король. — Это были мои лучшие люди! И они, чёрт возьми, не вернулись!
— С ними не вернулся и мой сын! — взорвавшись и тут же подавив в себе эмоции, огрызнулся генерал.
— Сын?! Бёртвин, даже не смей говорить мне об этом! Я был против его назначения! И ты знаешь, каждый из них был мне как сын! Понимаешь, Бёртвин?! Каждый! — потрясая кулаком, отчеканил король. — Я разделяю твою скорбь! Ты не просто мой генерал, ты мой друг, и твоё горе — это моё собственное! Но сейчас нельзя проявлять слабость. Война не прощает ошибок. Я думаю, тебе стоит передохнуть, осмыслить всё произошедшее. Ты сейчас сам не свой. Я сам поведу войско навстречу этому Валофару.
— Демид! Даже не вздумай меня отстранить! — недовольно взглянув на короля, сказал генерал.
— Это не обсуждается! Я так решил! Ступай, Бёртвин, — склонившись над бумагами, сказал король. Генерал исподлобья взглянул на Демида и нервной походкой молча покинул зал.
Как только генерал ушёл, Демид поднял со стола колокольчик и позвонил. На зов короля тотчас же
