Кошак (СИ) - Кузнецов Павел Андреевич

— Да, вчера занятно получилось… — протянула Викера, вновь укладываясь ко мне на грудь. Только теперь она повернулась лицом, так что могла не отпускать моего взгляда. — Будь с нами Мира, было бы вообще бесподобно. Она очень много знает в нашей истории, умеет рассказывать, и делает это с таким жаром…

— Боюсь, в этом я вряд ли смогу заменить звёздную.

— А в этом и не надо, Кошак, — новые фырканья были ответом на весьма неоднозначную реплику ариалы. — Ты нам тоже дал вчера немало. Особенно в местах, где даже с Мирой получался затык…

Новая порция фырканий и смешков подсказала, что именно она сейчас имела в виду. Память Сайны О`Мелли была выполнена ещё в дореволюционном стандарте. Вернее даже сказать — допереворотном, до знакового события прихода к власти в Республике Высших. То есть состояла из тех фрагментов, которые искусственно собирали воедино другие люди, уже после смерти легендарной десантницы. Даже завещание было «сшито» из её слов, произнесённых в разное время и в разных ситуациях. В каком-то смысле память оказалась проникнута идеологией, и собрана именно с прицелом на идеологическое воздействие. Но в правильном ключе. Она была призвана вдохновлять братьев и сестёр на подвиг. Особенно братьев… Ведь существовавший тогда строй был патриархален в своей основе. И рыжую снежку изображали отнюдь не только воительницей. Её пытались представить как своего рода секссимвол старой Республики — отсюда обилие откровенной эротики и даже порнографии. Но сделано всё было очень и очень красочно, чувственно, эстетично. Мягко. Без пошлости. Впрочем, моим кошкам хватило, чтобы распалиться. Пришлось их вчера по очереди ублажать — не отрываясь, так сказать, от производства. Они умудрялись пользовать меня и продолжать диспут. Если и выключались, то ненадолго. Мне тоже не позволяли выключаться, игрались легко, без импланта. Зато помимо интеллектуальных впечатлений остался весьма и весьма ощутимый чувственный шлейф воспоминаний. Думаю, всё это пошло только на пользу и мне, и моим девочкам.

— Да, было остро… — протянул я, возвращаясь к реальности.

— Значит, дома всё же лучше? — игриво поинтересовалась Сайна, на секунду привставая и заглядывая в глаза.

— Лучше, кошка, лучше, — нежно улыбнулся ей, чем заслужил ответную чарующую и обещающую улыбку. — Признаюсь, думал, вы будете куда требовательней.

— Будем, обязательно будем, — подтвердила Викера. — Когда придёт время. Всякому делу есть время под звёздами…

— Это да… — протянула снизу Сай. Говор у рыжей получался чуть смазанным, так как девочка вновь взялась за свою любимую игрушку. — Вот, например, как сейчас. Как тебе пробуждение? Мы правда умные девочки? Знаем особенности мужской физиологии? Или у тебя остались сомнения?

— Нет, сомнений у меня не было, и нет, Сай, — усмехнулся в ответ. — Такого «доброго утра» тоже не ожидал от вас.

— Почему же? Ты — наш кот, мы — твои кошки, — снежка даже игру прервала, чтобы подчеркнуть весомость своих слов. — Лично мне это ничего не стоило, только удовольствие получила от твоих чистых эмоций.

— Тем более, иллюзий у тебя не было, и нет. Мне понравилось, как ты встопорщился, когда я взяла тебя за волосы, — подтвердила Викера. — У тебя правильные реакции на меня, как на наставницу. Многие коты не понимают, почему нужно без вопросов подчиняться на татами или на полигоне. У тебя такой проблемы нет. Но я хочу, чтобы ты подчинялся мне без вопросов и в постели. Не скажу, что это нужно для обучения. Вовсе нет. Это нужно мне, как женщине.

— Викера, я намерен изучить все твои пристрастия. Не думаю, что у нас будут с этим проблемы.

— Их и не будет, — усмехнулась чему-то своему ариала, насмешливо посверкивая на меня глазками. — Я сегодня же возьму тебя… особым образом. Чтобы у тебя не осталось даже иллюзий. Это должно идти не от разума, а от… назовём это инстинктами. Или от сердца. Неважно. Важно, чтобы ты подчинялся так же, как на татами — не думая. На татами у тебя были хорошие наставники, привили столь необходимую дисциплину. В постели я сделаю то же самое. Без дурацкой ломки психики — просто настрою тебя на правильный лад со мной.

— Вот как… Я не дам сильно насиловать имплант.

— Я возьму тебя без импланта, — хмыкнула наставница. — Мне он не нужен. Ты сегодня в этом убедишься… Да и кошкам будет полезно увидеть и прочувствовать, как это делается правильно…

— Массаж?.. — приподнял я брови, уже понимая, куда она клонит, а увидев некоторую иронию в глазах девочки, вдруг осознал и другой аспект возможностей. — Акупунктура?.. Точечный массаж… Только и я не собираюсь сдаваться без боя… наставница.

— Молодец, сообразительный, — кивнула кошка. — Мне и не нужно, чтобы ты сдавался. Мне нужна максимальная острота, но и результатом будет не признание поражения, а вверения себя в мою власть.

— Если выиграю?.. — напряжённо размышлял я.

С одной стороны, Викера — не Мира. Я и так, приняв её наставничество, вверил в её власть свою свободу и даже жизнь. Отношения учителя и ученика в боевых искусствах, к которым меня приучил ещё первый учитель-японец — это отношения абсолютного подчинения. В этом есть, конечно, и толика абсурда, но на самом деле всё предельно логично. Ученик никогда не поймёт замысел учителя. Ему кажется, что учитель издевается над ним, гнобит его, на деле же — он его учит, просто мыслит стратегическими категориями, а в стратегической перспективе кажущееся издевательство оказывается тонкой наукой. Добавьте сюда банальное лучшее знание предмета — у учителя, и полное незнание — у ученика, и причина абсолютного подчинения в азиатской традиции окажется единственно возможным эффективным методом воспитания и тренировки. Да и не только в азиатской… На деле никакой учитель не станет с бухты-барахты использовать свою власть ради личного развлечения и самоутверждения за счёт ученика. И пусть секс — несколько иная сфера, где именно удовольствие и стремишься получить всеми правдами и неправдами, но одно дело удовольствие, и совсем другое — неприкрытое издевательство, удовольствие за счёт издевательства над партнёром. Викера, в отличие от Миры, знает грань. Ей нет нужды злоупотреблять.

— Вверю себя в твою власть в постели, — пожала плечами девочка. — Будет несколько диссонировать с моим наставничеством, но у вас с Тиной ещё и не такой изврат. Так что тебе не привыкать.

— Ты должна понимать, что это не татами. Здесь не будет твоей запредельной скорости и сноровки, не будет такого простора для манёвра. Здесь на моей стороне опыт многих игр как с обычными женщинами, так и с республиканками. Игра будет идти почти на равных, и если ты проиграешь… Сомнительное удовольствие — ощущать твоё недовольство во время ежедневного секса.

— Не волнуйся, мы найдём грань. Но я верю в свою победу. Когти мало отрастить — ими ещё нужно научиться пользоваться.

— Возможности для реванша?..

— Да хоть каждый день! — усмехнулась эта бестия. — Только отношения уже сложатся, мы сегодня зададим им необходимый импульс. Я рассчитываю, что ты, к тому моменту, когда сможешь меня одолеть, уже слишком привыкнешь к моим когтям, чтобы изменить пристрастия по велению рассудка. Как у вас с Тиной.

— Что-то ещё?.. — мне показалось, или в словах опытной кошки проскользнула некоторая недоговорённость?.. — Тина не задаёт вопросов, она просто делает.

— А ты проницательный… Впрочем, почему бы и нет?.. Мне нет нужды доминировать постоянно. Особой остроты сексу придаёт именно твоя необузданность, так что я не буду тебя сильно одёргивать. А когда в этом возникнет нужда — я в состоянии добиться нужного результата без твоего добровольного согласия. Это ведь так завлекательно — снова и снова побеждать в сиюминутной ожесточённой игре!

— Самоуверенная?.. Впрочем, тебе это идёт, наставница. Наверное секс — одно из немногих состязаний, в которых одинаково приятно и проигрывать, и выигрывать… Но есть же ещё что-то? Я прав?

В ответ чёрная кошка только многозначительно фыркнула, и на несколько мгновений задумалась. И этим она лишний раз продемонстрировала не самоуверенность, а именно достойную мастера боевых искусств мудрость. Мастеру нет нужды что-либо доказывать каждому встречному и поперечному, он уже всем, кому нужно, всё доказал. Поэтому мастер всегда спокойно реагирует на выпады человека несведущего. Одним этим многозначительным молчанием Викера поставила меня на место куда эффективней любых слов и дел. Наконец отмерев, она всё же вернулась к повисшему в воздухе вопросу.