Дэн Абнетт - Рейвенор Отступник
— Вы знакомы с кланами Картая?
— Когда-то я был знаком с одной из ваших соплеменниц. Давным-давно. Арианрод.
— Это была сестра моей матери. Я Ангарад.
Охотник сложил руки в знамении аквилы:
— Гарлон Нейл. Вам стоит знать, что мой господин когда-то давно был влюблен в вашу тетю.
— Это мне известно, как и то, что она погибла, сражаясь на его стороне. Именно по этой причине я и поступила на службу к Инквизиции.
Ангарад ответила на его аквилу приветствием, принятым на Картае: ударив себя в грудь и отсалютовав.
Нейл подождал, пока она вытащит свою длинную, убранную в ножны саблю из креплений военного мотоцикла.
— Ну что, пойдем?
— Пойдем.
— Вы не будете против, если я поинтересуюсь: как ее зовут?
Ангарад подтянула на плече перевязь клинка.
— Эвисорекс[1], — ответила она.
Глава третья
Я ждал их в кольце солнечного света в гостиной, разослав своих людей на всякий случай по самым дальним углам дома. Остаться я позволил только Карлу Тониусу, который проводил ко мне посетителей, и Гарлону Нейлу, прикрывавшему тылы.
Рядом с Нейлом шла Ангарад. Я обнаружил, что безумно ревную. За свое телесное существование я любил только Арианрод. Она погибла всего за несколько коротких месяцев до того, как я оказался изувечен и заточен в этом кресле, что каким-то трагическим образом оказалось даже лучше. Если бы Арианрод оставалась жива, я бы...
Покончил с собой. Покончил, без всяких сомнений.
Но она умерла раньше. И мне удалось справиться со всеми потерями.
А теперь появляется этот допельгангер[2], картайская мечница, до боли напоминающая мою давно утраченную любовь.
Я поворачиваю свое кресло к Мизард.
— Гидеон, — объявляет она. — Рада тебя видеть.
— Как и я тебя, Эрмина. Не возражаешь против ментальной речи? Если хочешь, могу включить вокс-транслятор.
— Сгодится и телепатия, — говорит она, присаживаясь на пуфик, застонавший под ее весом.
— Давайте представлю остальных, — произносит она. — Д'Мал Сингх.
Крошечная женщина, удерживающая боевых сервито-ров, кивает. Гончие сопят и скулят.
— Таркос Ментатор.
Старый ученый, опирающийся на трость, также кивает.
— Шугурт.
Огрин кланяется.
— Дознаватель Клодель и дознаватель Гонзаль. Также дознаватель Бэллак.
Мужчина и женщина в длинных плащах неожиданно встрепенулись. Бэллак, улыбаясь, склоняет голову, и его лицо скрывается в обрамлении длинных белых прядей волос.
— Ангарад Эсв Свейдер.
Высокорослая мечница, стоящая возле Нейла, даже не пошевелилась.
— Инквизитор Фенкс.
Человек в черном бронекостюме сотворяет знамение аквилы.
— А это инквизитор Лилит.
Пепельноволосая женщина в охряном платье одаряет меня почтительным кивком.
— Лилит. Я читал вашу работу и был ею восхищен. Как понимаю, вы проявляете особый интерес к эльдарскому ксе-нотипу.
— Так и есть, сэр. Я, в свою очередь, тоже читала ваши работы и была ими восхищена, — отвечает она.
— Благодарю.
— Что ж, раз уж мы теперь еще сильнее любим друг друга, — произносит Мизард, — давайте приступим к делу. Гидеон, тебе придется остановиться. Ты очень близок к тому, чтобы тебя заклеймили как отступника.
Она поднимает левую руку и почти прижимает указательный палец к большому, демонстрируя, насколько незначительно это расстояние.
Я открываю оконце в передней панели своего кресла и демонстрирую синюю инсигнию.
— Я действую по Положению об особых обстоятельствах, и лорду Роркепу про это известно.
Мизард складывает руки на груди.
— Его понимание подходит к концу. Пришло время остановиться.
— Молох все еще на свободе, — встревает Тониус.
— Это мой дознаватель, Карл Тониус, — отправляю я.
— Мы уже познакомились,— говорит Мизард.— Да, Молох на свободе. Но он уже просто в бегах, и им могут заняться другие. Тебя же просят остановиться.
— Просят?
Мизард вздыхает:
— Приказывают. Мы просили тебя в течение многих месяцев, но ты убегал от нас. Теперь речь идет о приказании.
— От моего лорда?
Старший посол кивает. Фенкс делает шаг вперед и вытаскивает из поясного мешочка опечатанный информационный планшет. Он неловко переминается, оглядывая мое кресло.
— Могу ли я куда-нибудь... куда-нибудь его вставить?
— Есть у меня одна мысль на этот счет, — бормочет Нейл из противоположного угла комнаты.
— Веди себя прилично, Гидеон, — усмехается Мизард. —
Есть дата-порт?
Я открываю его в боку своего кресла, и Фенкс загружает планшет. Я открываю устройство, втягиваю его внутрь и выдвигаю в окружающем меня темном коконе гололи-тический дисплей, озаряющий меня виртуальным светом. Официальное письмо записано лично лордом Роркеном. Такое ощущение, будто я стою прямо рядом с ним. Он кажется утомленным, расстроенным. Он обращается ко мне по имени. Остальную часть послания я даже не слушаю. Больше мне ничего не надо видеть. Роркен единственный человек, перед которым я отчитываюсь, и он сказал свое слово.
— Все верно. Я возвращаюсь. Скажи, Эрмина, все оказалось не так страшно, как ты ожидала?
— К счастью, Гидеон. Послушай, ты должен понять, что никто не собирается тебя осуждать. Роркен доволен проделанной вами работой. Да и я тоже, черт возьми. На Юстисе вы совершили невозможное. Остановили то, что могло бы уничтожить все и вся.
— Ого, значит, ты читала мой отчет?
— Тайны, прикрывающие тайны, — говорит Лилит. — Но не это, сэр, а значимость случившегося вынуждает нас отозвать вас. Одну только энунцию и знания о ней, собранные вашей командой, необходимо исследовать во всей полноте. И — простите мне дерзость — краткого доклада для этого явно недостаточно.
— Кроме того, есть вопрос, касающийся самого Юсти-са Майорис, — произносит ученый Ментатор, и его голос слаб, а слова неразборчивы.
— И что же это за вопрос? — спрашивает Тониус.
— Об ущербе, — говорит Ментатор. — Разрушениях. Гибели людей.
— И предполагается, что в этом виноват я?
— О, ради всего святого, Гидеон, — произносит Мизард, вставая и оглядывая комнату. — На то, чтобы восстановить столицу субсектора, уйдет не один год. Весь регион находится в кризисе, ты понимаешь? Кризисе!
— Мне знакомо это понятие.
Восемнадцать планетарных правительств готовы рухнуть. Экономический спад. Религиозный спад. — Дознаватель Бэллак говорил быстро, но спокойно. — Люди теряют веру во власть Империума. Всеобщие волнения. На девяти основных планетах отмечены забастовки и случаи гражданского неповиновения. Мятеж на военно-космических верфях Ленка. Список можно продолжать. Не стану обременять вас мелочами, но вы должны понять... да, если бы Молох преуспел, он разорвал бы весь субсектор — а может быть, и сектор — по швам. Вы остановили его. Но цена, которую пришлось за это заплатить, все равно очень высока. Сектор Скарус получил серьезный ущерб и выведен из равновесия. Восстановление инфраструктуры потребует труда нескольких поколений. Мы нуждаемся в вашей помощи.
— Моей помощи?
— Жизненно необходимо, чтобы и вы, и каждый член вашей команды прошли экстенсивный опрос, — говорит дознаватель Гонзаль. — Да, на это может уйти несколько месяцев. Но мы сможем многому научиться у вас, инквизитор. И полученные таким образом знания могут сберечь годы.
— Проще говоря, — произносит Мизард, — нельзя устроить бардак в своей комнате и оставить его разгребать другим.
Мне это известно, хотя я и старался избегать подобной волокиты. Но она составляет необходимую часть работы любого инквизитора. После преступления Гомека мне пришлось целых три года проводить совместный с планетарным правительством разбор вопросов, касающихся восстановительных работ. После дела Нассара моему старому наставнику Грего-ру Эйзенхорну пришлось посвятить практически десять лет своей жизни тому, чтобы убрать за собой на Мессине. После Некронских Войн инквизитор Билок, будь благословенна его память, провел остаток своей жизни, восстанавливая власть и основы общественного устройства на Звездах Тарквина.
Мизард продолжает шарить по комнате взглядом:
— Карл, не мог бы ты сбегать за вином и угощением для наших гостей?
— Без проблем, сэр, — кивает Карл.
— Очень любезно с твоей стороны, Гидеон, — произносит Мизард, снова присаживаясь.
— Но как же Молох? — спрашивает Нейл.
Все оглядываются на него.
— Неужели я произнес это вслух? — добавляет он. — Ладно. Что насчет Молоха?
— А что с ним? — спрашивает Фенкс.
