Пол Андерсон - Мичман Флэндри
— А-а, вот и наш доблестный энсин, — человек с волосами соломенного цвета поставил стакан (официант с подносом подоспел раньше, чем тот завершил движение) и неторопливо направился к Флэндри. Его одежда была традиционно пурпурно-серой, но сидела так, будто была второй кожей, и говорила о том, что он был в лучшей физической форме, чем большинство знати.
— Добро пожаловать, Хоксберг.
Флэндри отдал честь.
— Мой лорд…
— Вольно, вольно, — Хоксберг сделал небрежный жест, — и никаких церемоний, никаких чинов сегодня вечером. Ненавижу их. — Он взял Флэндри за локоть. — Пойдемте, я вас представлю.
Начальство Флэндри поприветствовало его с большим интересом, чем прежде. Это были люди, которых Старкад угнетал и делал угрюмыми. Награды на их мундирах были отшлифованы до блеска, и не трудно было заметить возмущение этих людей тем, как покровительственно обращался земной персонал с одним из им подобных.
— А это моя сожительница, досточтимая Персис д'Ио.
— Я рада возможности познакомиться с вами, энсин, — сказала она вполне искренне.
Флэндри решил, что она достойная замена л'Этуаль, во всяком случае по внешним данным. Она была сложена почти так же роскошно, как и Драгойка, и ее шимерлиновое платье подчеркивало это. На шее у нее был огненный рубин, а на высоко взбитых волосах цвета вороньего крыла — диадема. Черты ее лица были то ли собственными, то ли сформированы биоскульптором с богатым воображением: большие зеленые глаза, изящно изогнутый нос, породистый рот. Она выглядела необычайно оживленной.
— Пожалуйста, возьмите что-нибудь выпить и закуривайте, — сказала она, — я собираюсь заставить вас сегодня много говорить.
— Э-э… М-м… — Флэндри чуть было не начал рыть ногами ковер, но вовремя остановился. Рука, сжимавшая стакан, была влажной. — Я мало о чем могу рассказать, донна. Со многими мужчинами случались здесь… э-э… более волнующие приключения.
— Но едва ли такие романтичные, — сказал Хоксберг. — Плыть вместе с пиратской командой, ну и так далее.
— Они не пираты, мой лорд, — выпалил Флэндри. — Торговцы, прошу прощения.
Хоксберг изучающе смотрел на него.
— Они вам нравятся, да?
— Да, сэр, — сказал Флэндри. — Очень. — Он тщательно взвесил свои слова, они были искренними. — Прежде, когда я не знал хорошо тигерийцев, моя миссия была только служебным долгом. Сейчас же я хочу помочь им.
— Похвально, однако и морские обитатели, — живые существа, так? И мерсеяне тоже. Пожалейте всех, с кем мы в ссоре.
У Флэндри вспыхнули уши. А Абрамс сказал то, что Флэндри не осмелился:
— Мой лорд, эти «приятели» энсина сделали все, что могли, чтобы убить его.
— И в качестве возмездия уже после его донесения о бое их эскадра подверглась нападению, — резко сказал Хоксберг. — Было убито три мерсеянина и один человек. Я в это время был на приеме у коменданта Рунея. Очень неловко вышло.
— Я не сомневаюсь, Фодайх остался любезен с представителем Императора, — сказал Абрамс. — Он очаровательный подлец, когда ему нужно. Но, мой лорд, мы провидим утвержденную сверху политику: отражать любые нападения на наше представительство. — Тон его речи становился сардоническим. — Это мирная консультативная миссия на нейтральной территории, на которую не претендует ни одна из Империй. Так что она имеет право быть защищенной. А это означает, что защита ее личного состава должна дорого стоить.
— А если бы Руней приказал совершить ответный налет? — усомнился Хоксберг.
— Но он не приказал, мой лорд.
— Нет еще. Это что, свидетельствует о дружелюбном отношении мерсеян? Или просто мое присутствие, может быть, повлияло на Рунея? Хотя, если эти стычки будут продолжаться, вскоре начнется эскалация конфликта. И тогда все будут заняты своей чертовой работой — контролировать степень этой эскалации. А могли бы покончить с этим. Еще вчера было время остановиться.
— По-моему, Мерсея сама заварила всю кашу, начав операции в такой близости от нашей основной базы.
— Это сделал морской народ, не без помощи мерсеян, конечно. Но это их война с народом суши, и ничья больше.
Абрамс яростно теребил погасшую сигару.
— Мой лорд, — прорычал он, — как морской, так и наземный народы разделены на тысячи общин, десятки цивилизаций. Многие прежде и не слышали друг о друге. Обитатели Злетовара была не более чем досадной неприятностью для курсовикян до последнего времени. Кто внушил им идею предпринять согласованную атаку? Кто последовательно подталкивает когда-то стабильную ситуацию в сторону общепланетной войны между расами? Мерсея!
— Вы берете на себя слишком много, командующий, — с отвращением сказал капитан Абде-Салем. Помощники виконта выглядели потрясенными.
— Нет, нет, — улыбнулся Хоксберг в сердитое коричневое лицо напротив него. — Я ценю откровенность. На Земле столько льстецов, что их можно экспортировать. Как вы полагаете, я могу обнаружить факты самостоятельно? Официант, наполните командующему Абрамсу стакан.
— Ну, что, э-э-э… противник делает в местных водах? — справился некто в гражданском.
Абрамс пожал плечами.
— Мы не знаем. Курсовикянские корабли начали, естественно, обходить этот район. Мы могли бы послать ныряльщиков, но воздерживаемся пока. Понимаете, энсин Флэндри сделал больше, чем просто испытал приключение. И больше, чем завоевал определенную степень уважения и расположения тигерийцев (что будет полезно для нас). Он собрал о них информацию, которой у нас прежде не было, детали, которые ускользнули от профессиональный ксенологов, и представил мне данные, четко организованные, как в лимерике.[4] И что самое главное, — он достал живого пленника-ситролля.
Хоксберг зажал в зубах сигару.
— Я так понимаю — это необычно?
— Да, сэр, ведь суша — не его среда обитания… да к тому же, если тигерийцам удавалось поймать ситролля, они обычно его целиком зажаривали.
Персис д'Ио поморщилась.
— Вы сказали, что они вам нравятся? — пожурила она Флэндри.
— Может быть, цивилизованному обществу это трудно понять, донна, — протяжно произнес Абрамс, — но мы предпочитаем ядерное оружие, которое может зажарить целые планеты. Дело однако в том, что наш парень придумал приспособление, чтобы содержать ситролля живым и здоровым, устройство настолько простое, что любой кузнец и плотник сможет сделать его прямо на корабле. Я, пожалуй, не буду вдаваться в подробности, но у меня появились надежды на допрос.
— Почему бы не сказать нам? — спросил Хоксберг. — Вы ведь не считаете, что кто-то из нас здесь переодетый мерсеянин?
— Возможно, и нет, — ответил Абрамс. — Однако вы все здесь отправляетесь на родную планету врага. Дипломатическая миссия это или нет, но я не могу подвергнуть час риску, сообщая информацию, которой хотели бы владеть враги.
Хоксберг засмеялся:
— Меня никогда не называли болтуном более тактично.
Персис перебила:
— Не спорь, пожалуйста, дорогой. Я очень хочу послушать энсина Флэндри.
— Давай, сынок, — сказал Абрамс.
Они сели в кресла. Флэндри получил из ее ручек сигарету с золотистым мундштуком на конце. Вино и волнение бурлили в нем. Он лишь чуть-чуть приукрасил историю, но этого было достаточно, чтобы Абрамс покашлял в кулак.
— …И вот однажды за Юджанкой мы встретили корабль, который мог дать нашу радиограмму. Прилетел флайер и забрал меня и пленника, — закончил Флэндри.
Персис вздохнула:
— У вас это звучит так забавно. Вы с тех пор не встречали своих друзей?
— Нет еще, донна. Я был слишком занят делом с командующим Абрамсом. — Фактически он сделал кропотливую, каторжную работу по корреляции данных на значительно более низком уровне. — Я был временно приписан к этому отделу. У меня есть приглашение посетить Юджанку, и, я думаю, мне прикажут его принять.
— Правильно, — сказал капитан Минотти. — Одна из наших проблем состоит в том, что Сестринство остерегается нас и в то же время оно принимает наше оборудование и некоторые наши советы. Понятно, ведь мы для них настолько чужеродны, да их собственные соседи — ситролли — никогда не представляли серьезной угрозы для них. Мы достигли лучшего взаимодействия с менее развитыми культурами Старкада. Курсовики слишком горды, слишком опытны, чтобы воспринимать нас вполне серьезно, как нам хотелось. И сейчас мы можем вогнать клин в наши отношения.
— И в нашего пленника тоже, — сказал задумчиво Хоксберг. — Хочу посмотреть на него.
— Что?! — возразил Абрамс. — Это невозможно.
— Почему?
— Потому что…
— Я не выполнил бы своего поручения, если бы не повидался с ним, — сказал Хоксберг. — Я вынужден настаивать. — Он подался вперед. — Понимаете, это может быть клином в нечто более важное.
