Эдуард Байков - Рой
– Давай! – мгновенно оценила Света.
– Да тут не снимать, – возмутился водила, – тут этому козлу в репу надо!
Оператор сдвинул стекло бокового окна, камера заработала. В салон ворвался свежий утренний воздух.
Водитель как будто собрался привести свою угрозу насчет «репы» в исполнение, но тут раздался вой сирены, и из переулка вынеслась наискось через улицу бело-синяя «девятка» ППС.
– Стой, Витек! – крикнул оператор шоферу. – Я снимаю.
Из «девятки» выскочили двое патрульных.
– Стоять! – заорал один из них, что бежал первым.
Второй приостановился, выхватил из кобуры пистолет и взял его на изготовку.
– Эй, ты! – крикнул первый. – Ты что, сдурел? Брось эту хрень! Руки на капот!
Конечно, странный тип и не подумал слушаться. Кувалда обрушилась на решетку радиатора несчастной «шкоды».
– Ну, гнида, пеняй на себя, – решил первый мент и устремился к громиле.
Бам-м!.. – очередной удар согнул переднюю стойку.
– Саня, смотри! – тревожно крикнул второй сержант, поудобнее перехватывая свой ПМ. – Он обдолбанный, похоже. Что там у него в башке?!
– Не боись, – самоуверенно бросил первый. – У меня и не такие землю нюхали. Щас мы его мордой об капот!
Он и вправду был здоровый парень. Шагнув к камуфляжному, крепко взял за предплечье, умело рванул за спину…
Да не тут-то было. Мужик вдруг с дикой силой – что-то в его куртке треснуло – вырвался из цепких ментовских рук, мгновенно крутанулся, как метатель молота…
И кувалда ржавой молнией мелькнула в воздухе, ее грань пушечным снарядом врезалась в левый висок сержанта, начисто снеся и саму кость, и левый глаз, и переносицу.
– Саня! – отчаянно вскричал второй мент.
В автобусе все обмерли. Миг – и дикий вопль Светы:
– А-а-а!..
– Света! – бросился к ней Алексей. – Света, стой! Успокойся, Света!..
Но девушка билась в истерике, визжала и металась – такой ужас она увидела впервые на своем веку.
– А-а, с-сука!.. – вдруг бешено взревел второй мент, и – хлоп! хлоп! хлоп! – три вспышки, три мгновенных выстрела по ногам убийцы.
Что там сопливая журналистка! Сержант патрульно-постовой службы Игорь Ломов видел такую грязь, рвань и срань, таких скотов в человечьем обличье, каких считавшей себя знатоком жизни Свете Мамаевой сроду встречать не доводилось, а встреть она хоть одного такого, так потом бы дня два ее рвало. Но и Ломов, видевший все это, впал в шок – его напарник Саня, десять секунд назад живой и здоровый, а пять минут назад весело ржавший над похабным анекдотом, теперь лежал на асфальте с разнесенным вдрызг черепом.
Страшная красная муть плеснула в глаза Ломову.
– А-а, с-сука!.. – и «Макар» смертельно залаял в его руках.
Закон, вбитый в ментовские извилины до состояния инстинкта, – стрелять только по конечностям! – сработал даже в красном мареве. До этого Ломову всего один раз пришлось реально работать огнем по объекту, когда допившийся до белой горячки алкаш бегал по двору с кухонным ножом, орал: «Всех попишу!» – а они, трое пэпээсников, держа стволы наготове, как-то пытались его образумить, и по-хорошему, и матом… Но тут внезапно распахнулась дверь подъезда, вышла ничего не подозревавшая глухая бабка, и невесть что замкнуло в гнилых мозгах пропойцы.
– Порешу, старая блядь! – заорал он и понесся на старуху.
Ломов успел первым. Выстрел! – И пуля перебила придурку бедренную кость над самым коленом.
Что поразило тогда Игоря, что, рухнув наземь и выронив нож, этот лютый урод схватился за простреленную ногу и завизжал как заяц, и потом, пока его паковали, перевязывали и грузили в вызванную «скорую», он продолжал выть, скулить и горько плакать – и это было смешно и противно.
Но сейчас, когда все три пули попали в цель – две в правое, одна в левое бедро и одна, видно, пробила артерию: кровь алым фонтаном брызнула на искореженную дверцу «шкоды», – отморозок лишь покачнулся, не обратив на раны ни малейшего внимания, будто бы даже не комар его ужалил. Он взметнул кувалду ввысь, как палач топор над плахой, и неистово грохнул по крыше машины, насквозь прорвав тонкую жесть.
И самое жуткое – лицо этого человекоробота ровно ничего не отразило: ни боли, ни страха, ни злобы, ни даже безумия. Оно было тупо-сосредоточенным, отрешенным; и сержант совершенно ясно осознал, что перед ним уже не человек, а монстр, который, собственно, и убивать-то его напарника не имел цели: он всего лишь отмахнулся от того, что мешало ему бить, крушить и ломать.
Бог знает, почему это взорвало в Ломове новый пласт бешенства, – и теперь уж инстинкты отлетели прочь. Руки вскинули ствол.
– На! Н-на, сука!!! – Залпом дважды в башку, и та взорвалась кровавым облаком.
В «ниссане» все точно сошли с ума. Света рыдала и вопила, ничего не видя и не слыша, Алексей обнимал ее, неловко бормоча, Игорь сидел как пригвожденный. А шофер с оператором заорали в два голоса:
– Ух, мать!.. А-а!.. О-о!.. М-мать…
– Снято?! – не поверил себе мастер камеры.
А водила взревел:
– Какое, на хрен, снято?! Мотаем отсюда, от греха подальше! – И дал по газам так, что всех кинуло назад, а оператор чуть не выронил камеру в открытое окно.
Они полетели по тревожно-безлюдным улицам, где, бесшумно сверкая красно-синими зарницами, носились только патрульные машины, а однажды навстречу прогромыхала колонна милицейских автобусов и грузовиков. Алексей, обнимая притихшую, но еще всхлипывающую Свету, подумал, что в городе, должно быть, введено что-то вроде комендантского часа… но их микроавтобус с эмблемой TV никто ни разу не остановил.
Водила и оператор всё ругались. Вернее, ругался шофер:
– Сотри на хер все это говно! Слышь? Я тебе говорю!
В операторе здравый смысл боролся с профессиональным долгом:
– Да стереть-то раз плюнуть, а представляешь, что будет, если шеф узнает? Такие кадры потеряли!.. Ну да, тебе-то фиолетово, а меня он за яйца повесит, это точно!
– Не узнает! Кто скажет? Да никто, кому это на хер надо… Тебя менты свидетелем когда-нибудь таскали? Нет? Ну и скажи спасибо. А я один раз хлебнул того добра по самые гланды, больше не надо…
– Слышь, мужики, – подал голос Алексей, – может, потом как-нибудь разберетесь в своих делах? И без того тошно.
Те смолкли, а через пять минут «ниссан» тормознул у меркурьевского подъезда. Алексей глянул на Свету, все понял и сказал:
– Ладно, барышню я с собой забираю, она в трансе. Придет в себя – позвонит… Игорь, ты как?
– Я тоже с вами, если можно…
– Можно. Лады, мужики, бывайте! Спасибо.
Втроем они вышли из автобуса, направились к двери. Алексей поддерживал Свету, она и вправду была еще в трансе. Перед самой дверью он спохватился:
– Да, Игорь, а пивка-то?.. Думаю, не помешает, а?
Тот кивнул:
– Ладно, вы тут постойте, а я быстро в ларек. Две минуты!
В круглосуточном ларьке дежурила полузнакомая продавщица. Застигнутая взрывом и пожаром врасплох, она была, конечно, перепугана и сбита с толку.
– Ой, Алексей, здравствуйте! Ой, как же так!.. – закудахтала она, но Меркурьев, конечно, ничего не мог сказать ей дельного, отбрехался дежурными утешениями и поскорее побежал к своим.
Света, кажется, начала потихоньку приходить в себя.
– О господи, какой ужас, какой ужас… – всхлипывая, бормотала она.
– Ладно, – сказал ей Алексей, – утро вечера мудренее… То есть я хотел сказать, что сейчас тебе надо постараться заснуть. Пивка пару бокалов – и на боковую. Самое лучшее лекарство! А мы с Игорем пока посидим, помозгуем…
– Нет, – возразила Света уже решительнее. – Я, в конце концов, не слабонервная. Да и на мозги пока не жаловалась. А подумать надо, это верно, мне кажется, это неспроста. Это… ну, то, что мы видели, это нехороший симптом.
– Уговорила. – Алексей постарался улыбнуться. – Идем думать!
3Они расположились на кухне и только было взялись за пиво, не успели даже распробовать, как раздался звонок в дверь. Алексей едва не поперхнулся – нервы были на пределе.
– Кого там черти принесли… – поспешил он в прихожую.
Прильнул к глазку – ого, сосед нарисовался! Алексей обрадовался, распахнул дверь.
– Айда, заходи, – пригласил он майора. – А я думал, ты на совещание забурился.
Ракитин с недовольной гримасой махнул рукой:
– Да ну их к лешему, эти совещания! Там эти мудаки собачатся да выясняют, кто больше других лоханутый, в смысле ответственный, на кого бы побольше перегрузить… Я потихоньку улизнул. Срочно понадоблюсь – вызовут, для того мобила и существует.
Они зашли на кухню, Меркурьев ввел эмчеэсника в курс дела – описал последние события. Тот слушал с открытым ртом.
– Ну дела… – только и сумел сказать.
Алексей помолчал, затем допил свое пиво, стукнул бокалом о стол и обвел всех внимательным взглядом:
– Ну, хорошо. Давайте подытожим. Что мы на сегодня имеем? Во-первых, в институте разрабатывали нечто секретное – скажем, нанотехнологическое оружие. Кстати, Игорь, их как-то называли, эти штучки?
