Анатолий Минский - Шпага, честь и любовь
Обожаемые на севере упражнения со шпагами новобранец чуть ли не возненавидел. Команда «ангард», то есть занять боевую стойку. «Вступить в меру», сближаясь с противником, «выйти из меры», разрывая дистанцию. И снова сближение, за которым следует бесконечная и жёсткая работа клинками, напоминающая истязание.
В некоторой степени выручало, что базовые приёмы нападения, защиты и выбивания оружия Алекс с Тероном знали, каждого в семье обучили десятку коронных финтов. Но Горан без труда разгадывал домашние заготовки, отбивая, казалось бы, неотразимые атаки и контратаки, а от воспитанников требовал немыслимого уровня мастерства. Словно при каждом задержании против легионеров выйдут лучшие эксперты империи.
Когда пара новичков чувствовала, что кисть правой руки стала чужой, а кончик клинка начинает жить своей жизнью, не подчиняясь воле хозяина, Горан объявлял минутный перерыв. Потом — полётные упражнения, где нагрузка на предплечье несколько меньше. Кровь едва успевала наполнить побелевшие пальцы. Тиран и садист, глядя с усмешкой на серые лица, заявлял: пусть будет некоторое разнообразие, защита шпагой и плащом против шпаги и кинжала. Ангард!
Так до серых мух и сиреневых кругов перед глазами.
И снова вечером — в патруль.
В первых числах октября, глубоко заполночь, они пронеслись над центральным проспектом — Виа короля Эдрана Славного. Улицы к этому времени обычно стихают, только опавшие листья и кучи мусора шевелятся под осенним ветром да светятся масляные фонари. На боковых улочках нет и масляного освещения. Алекс читал, что в Атене, столице заморской Ламбрии, сплошь газовые фонари, которые грозятся заменить новомодными электрическими. Почему же в Икарии технические новшества столь медленно проникают в жизнь? Даже револьверы и винтовки появились на полстолетия позже, нарезные пушки до конца не вытеснили старые бронзовые, рассчитанные на чугунные ядра. Если король Ламбрии жутко свиреп и агрессивен, как утверждают газеты, отчего их армия не высаживается в Аделфии? Не верится, что только из боязни отпора со стороны летучей гвардии.
Горан повелительно махнул рукой — налево. Троица выписала вираж, мягко спланировав над каналом.
Здесь двигались не только жёлтые листья. Подъехали две кареты, вокруг — вооружённые всадники, у парапета набережной приготовился к старту человек с крылом. Легионеры нырнули за ограждение с противоположной стороны канала.
— Не устали, молодые люди, бороться только друг с другом и со своим старым учителем?
Алекс, чувствовавший себя превосходно от того, что его уже часов восемь никто не бьёт, не мучает и не заставляет совершать немыслимые вещи, воспрянул духом. К тому же — есть на ком выместить скопившуюся за месяц с лишним боль страданий, не зря они…
— Я готов, синьор! А кто эти люди?
— Наёмники. Перевозят опиум из Тибирии, для столичных притонов. Покровительствует им кто-то из высокородных, судя по изготовившемуся летуну. Так, слушайте! Торговлю наркотой мы не ликвидируем, но здорово ударим по карману дельцов. Кого сможем — задержим. Остальные пусть уповают на Всевышнего.
Опий разрешено продавать в Кадмус и Ламбрию, пусть травятся до сумасшествия, а благородные герцоги-тороговцы зарабатывают золото. Но тогда неизбежно какая-то его часть незаконно попадает в империю, здесь выше риск, но и выше прибыль. Легионеры задумывались — а не правильнее ли вообще отказаться от бесчестного промысла? Но государственную политику определяют не они. В имперской и герцогской казне всегда меньше золота, чем хочется, привычные к опиуму наркоманы неизбежно получат зелье из других грязных рук…
Даже в темноте, едва разгоняемой отсветами звёзд и далёких фонарей, глаза Алекса сверкнули в возбуждении от предстоящей схватки. Чёрт побери, командир ясно дал понять — в наклёвывающейся драке зло не будет искоренено, но возник прекрасный повод подраться, проверить себя и новые финты, заученные в ходе дневных истязаний.
— Знаете, синьоры, я хотел стать музыкантом, — невпопад шепнул Терон. — Отец заставил меня осваивать военное дело и отправил в легион, чтобы выбить чушь из головы, как он говаривал. Сыграем пьесу!
— Лабух… — с лёгкой насмешкой протянул Горан. — Гляди, не сфальшивь. Слушайте. Я обезвреживаю летуна, иначе удерёт и вызовет подмогу. Рыжий, бьёшь слева на посадке, сбрасываешь крыло и — вперёд. Чёрный, ты в резерве.
— Синьор…
— Молчать! Летишь с запаздыванием на две секунды. Поднимайся над упряжками, определяй самую горячую точку и атакуй, когда мы ввяжемся в свалку.
— Да, синьор! Спасибо за доверие.
— Именно. Доверяю красиво сдохнуть. Рыжий, готов? Пошли.
Алекс рассчитывал, что Горан как официальный представитель власти заорёт: «Всем стоять! Легион! Вы арестованы!» Без единого звука прим-офицер спланировал к наблюдателю, ожидающему нападения сверху, но не с противоположного берега, и молча рубанул клинком по горлу. В темноте не видно крови, тонкая фигура повалилась кулем, увлекая крыло, а Горан уже освободился от сбруи. Шпага в правой, револьвер в левой, он кинулся к каретам, выигрывая доли секунды, пока торговцы дурью обернутся на звук падающего тела.
Рядом с командиром сбросил крыло Терон. Через мгновение загремели выстрелы, эхом отражаясь от стен домов, а пространство схватки осветилось короткими вспышками.
Памятуя команду офицера, Алекс чуть помедлил, едва сдерживая нетерпеливое желание прыгнуть в гущу драки, прямо в клубы порохового дыма, и похвалил Горана за предусмотрительность. На шум стрельбы из дома выскочили четверо с винтовками и револьверами, привнося нездоровый перевес вражеской стороне. Алекс спикировал на спину замыкающему, всадив шпагу с лёту в затылок через широкополую шляпу. Если повезёт, и клинок перешибёт позвоночник — дело сделано. Но даже если враг проживёт ещё несколько секунд, с такой раной он не шибко разговорчив.
— Подло бить в спину! — кричал Алекс на тренировках.
— И не разумно, — соглашался Горан. — Иногда они носят панцири. Коли в затылок — надёжнее.
Наука пригодилась.
Когда следующий бандит обернулся, привлечённый хрипом друга-покойника, практически уже покойника, Алекс успел скинуть крыло и выхватить револьвер. Шпага воткнулась в лоб чересчур бдительного почти одновременно с выстрелом в третьего несостоявшегося арестанта. С четвёртым вышла промашка.
Кучер ли, а может — очень способный охранник преступного груза, тот хлопнул кнутом и вышиб револьвер из руки Алекса. В неверном свете единственного факела, укреплённого у дверцы дальней кареты, мужчина действовал сказочно ловко.
Удар, и легионер с трудом укрылся рукой, которую ожгло жуткой болью даже через рукав мундира. Отдёрнув правую назад, Алекс едва удержал шпагу — противник чуть не лишил его последнего оружия.
Шаг вперёд — и удар. Лицо горит, за шиворот стекает кровь. Плебейская штука имеет важное преимущество перед благородной сталью, действуя на большем расстоянии.
Ещё шаг. Кнут сбивает головной платок, с ним — приличный кус кожи с волосами.
За ухом полилась кровь. Дьявол и все круги ада! Сколько можно же?!
Алекс почувствовал, что следующего удара не выдержит. Только Горан имеет право так издеваться над унтером… Молодой человек с яростным криком ринулся на врага, закрывая лицо исхлёстанной левой рукой, другую занёс для удара шпагой и… И со всей мочи швырнул вперёд импульс внутренней Силы, на какой только был способен.
Алекса остановило в прыжке, а владелец кнута жестоко приложился о стенку кареты, потеряв равновесие, восстановить которое ему уже не суждено — остриё шпаги вонзилось в глаз и упёрлось в свод черепа изнутри.
— Что за шум? — судя по тону, звук поединка против четвёрки преступников взволновал Горана не сильнее звона бьющегося фужера. — Арестовать не пробовал?
Прим-офицер ткнул шомполом в револьверный ствол, счищая нагар от дымного пороха, и защелкнул барабан с новыми патронами.
— По поводу ареста у них было другое мнение, синьор.
— Которое они никому не выскажут, — добавил Терон, выходящий с другой стороны. — Мои собеседники тоже стали молчаливыми.
— Потом состязайтесь в острословии, умники, — отрезал Горан. — Осмотримся в доме. И нужно обнаружить дурь, иначе мы просто хладнокровные убийцы, место которым на плахе.
В доме нашлись живые, а при некоторых усилиях — вполне разговорчивые особи. Серо-коричневого порошка, будь он сахаром, хватило бы бакалейной лавке средней руки на неделю.
Терон слетал за конным патрулём, во главе которого прискакал Марк в сопровождении сержанта и десятка рядовых легионеров.
— Я опять опоздал к самому интересному!
— Не горюй, дружище, — Алекс приобнял его. Жест совершенно немыслимый полтора месяца назад, Марк же не из сеньоров.
