Олег Верещагин - Я иду искать… Книга вотрая: За други своя!

— Смертью казнить.

Хангары совершенно покорно встали на колени — молча, ничего не пытаясь предпринять — и наклонили головы под мечи…

…Вратников не выглядел напуганным — скорей, разозленным. Ему разбили лицо и превратили в лохмотья мундир, и сейчас он почти кричал в лицо Гоймира:

— Я с вами говорить не буду! Вы бандиты, малолетние преступники, вас ждет скорое и справедливое наказание!

— А вам имя каково?! — выкрикнул Богдан. Горцы загудели; выкрики и плач по всей веске усиливали впечатление.

— Находники!

— Убойцы!

— Выродки!

— Да свести его и делу конец!

— Мы служим законному правительству, — прокричал в ответ Вратников, — которое пытается установить на планете мир и спокойствие! А такие, как вы — это просто помеха! Мы находимся тут по просьбе…

В ответ, заглушая его слова, раздавался уже настоящий рев молодых глоток:

— То земля наша!

— Наша!

— Мы вас одно кончим, раз сами не уберетесь!

— Под меч его!

— Тихо! — рявкнул Гоймир, вскинув руку. — Судом его судить будем. Как я князь — так я скажу. Прощенья ему нет. Прав не велит прощать убойц — он и есть убойца. Прав не велит прощать перескоков — он и есть перескок, выжлок данванский, хуже хангара. Прав не велит прощать нечестных находников — он и есть находник из находников. Законом Права — смерть ему?

— Вы просто глупые щценки, играющие в старинных воинов! — закричал офицер, подавшись вперед. — Очень скоро от вас и головешек не останется! И…

— …и одно ты наперед умер, — с этими словами Гоймир обрушил чекан на лоб Вратникова…

…Горцы решили заночевать в веске — благо, местные не знали, куда усадить и чем угостить своих спасителей. После горного перехода и предшествующих ему событий тепло и домашний уют уцелевших домов Пригорков казались раем. Горцы разместились в двух пятистенках, и молодежь, совершавшая сюда паломничества, кажется была не против завтра уйти вместе с ними.

Это, конечно, было здорово — видеть раскрытые рты своих ровесников, перемигиваться с красивыми девчонками, небрежно выставлять напоказ оружие… Но Олег никогда не был позером, ему это быстро надоело. Скинув чуни, он улегся на широкую лавку в тихом уголке и заснул, несмотря на продолжавшийся междусобойчик…

…Он проснулся ночью. Ребята в основном спали, местные разошлись. Йерикка сидел на скамье возле приоткрытого окна, на столе стоял его пулемет. С другой стороны стола устроился Святомир — подперев голову рукой, он читал какую-то книжку. Гостимир, сидя со скрещенными ногами на другой лавке, перебирал струны своих походных гуслей и напевал печально:

Наши горы болью корчились —Шарил грудь свинец, шею сук искал…Выкормыши бед тенью призрачнойПраздник правили в долгих сумерках…Наших братьев ветер выплюнул,Отрыгнул огонь прелым порохом,Выструнили горцев псами выть в плену…

— он накрыл струны ладонью, спросил: — Йерикка, спеть-то чего?

— А… — рыжий горец шевельнул ладонью, фривольно оперся локтем на пулеметный приклад.

— Понял, — охотно согласился Гостимир, ущипнул струну и тихонько запел, улыбаясь:

От заката до рассвета, мы сражалися —Так у лавки ножки дубовы сломилися,А под лавкой той полы порасселися,Порасселися, провалилися —С нею в нижнюю мы горницу свалилися,Там и гости заполночны посмутилися… Годится?

Святомир отпихнул книжку и потянулся:

— Йой! Чего мне желается, кто угадает?

— Домой, — предположил Йерикка.

— Не-а… Вызнать, чем наши дела скончаются.

— А я и так знаю, — заявил Йерикка. — Ложился бы ты спать лучше!

Гостимир снова играл на гуслях что-то печальное, и Йерикка вздохнул:

— А этот и в Кащеевом царстве гусли сыщет. Если не можешь не бренчать — сыграй и спой что-нибудь…

— …еще похабнее прежнего, — заключил Святомир.

— А добро, пожалуй, — Гостимир устроил гусли удобнее:

— А как шел я мимо бани ввечеру -

Думал я — от повиданного помру…

— Хватит-хватит, — поспешно сказал Йерикка. — Дальше все слышали.

— Стережешься за свой строгий нрав? — ухмыльнулся Святомир. — Добро, мы то и впрямь насквозь знаем. Олег зевнул и сел.

— Не спишь? — спросил Йерикка.

— Да мне приснилось, что коту рядом половые органы откручивают, какой уж тут сон, — пожаловался Олег. — Эрик, что завтра делать будем?

— Спроси у Гоймира, — предложил Йерикка.

— Спрошу, — пообещал Олег, — вот ремни на. чунях поглажу — и спрошу. Еще бы, как опрашивать пойду, по пути не заблудиться. Проводишь?

— Остроумных дополна, — резюмировал Йерикка, — просто умных нету.

— Йой, дождь, — сообщил Святомир. посмотрев в окно. Все остальные перебрались к нему и прилипли к окну носами. Дождь лил из низких серых туч, вспузыривая лужи на пустынной ночной улице.

— А вот прознать бы, как это, — задумчиво сказал Гостимир, — бежали они за нами, как хорт за косым. А потом одно отлипли разом? Неуж лавы испугались?

— Притомились, — предположил Святомир.

— Хохмач-самоучка, — под нос буркнул Йерикка.

— Мыслишь — не притомились?

— Да хватит вам, — Йерикка снова уселся спиной к окну. — Завтра и наговоримся, и устанем, и на дождь наглядимся так, что уши опухнут.

— Может, без дураков поговорим, — спросил Олег.

— Я, пожалуй, выйду, — вздохнул Святомир.

— А я, пожалуй, останусь, — высказался Гостимир. Йерикка поднял брови:

— Ты льстишь себе.

— Все, понял, — поднял руки Олег. — Пойду досыпать, а вы мне сбацайте колыбельную. Что-нибудь из Сюткина… Не знаете такого? Дикари…

— Я, наверное, тоже пойду лягу, — потянулся Святомир.

Засыпая, Олег видел сидящего с гуслями на высоко поднятых коленях Гостимира и слышал его задумчивый голос:

Знаю я — нас однажды не станет…Мы уйдем, мы уже не вернемся,Этой горькой землей захлебнемся —Этой утренней, этой печальной…(1.)

…Может быть, Олегу это приснилось, а может, быть, он на самом деле проснулся еще раз. Дверь была открыта, из нее тянуло сырой прохладой, и дождь шуршал по мокрому крыльцу. Серый полусумрак белой ночи, пронизанной его струями, лежал за дверью — без конца и края.

Йерикка стоял, опираясь спиной и ногой на косяк, скрестив руки на груди. Он разговаривал — тихо, но отчетливо — с каким-то человеком: из комнаты Олег видел только его спину, обтянутую пятнистой курткой… а вот голос был знакомый. Очень.

— Значит, они в самом деле отстали, — говорил Йерикка. — Что ж, ты принес хорошее известие.

— Я был очень рад, когда меня направили сада, — тоже тихо ответил незнакомец.

— Верю, Чуж… или все-таки Славко? — судя по голосу, Йерикка улыбнулся. Олег вспомнил — Чужой! Странноватый знакомец Йерикки!

— Брось, — между тем ответил Чужой, — мы вместе росли. Зачем смеешься?

— Это я помни, — кивнул Йерикка. Чужой осторожно сказал:

— А может, ты все-таки пойдешь?.. Сновид был бы рад.

— Не сомневаюсь, — подтвердил Йерикка. — Только не хочу я… Хорошо, что увиделись. Ты теперь неподалеку будешь?

— Не я один, — обнадежил Чужой. — Вот и утро скоро, мне уходить пора… Сейчас мое время — дождь.

— Славко, — тихо-тихо, Олег едва услышал, сказал Йерикка. — Ты пойми, я и вправду не могу. Вы, конечно, большому делу служите, а я — только племени. Но это мое племя.

— Ничего, — откликнулся Чужой. — Но жаль. Таких, как ты, даже среди наших немного. Особенно в это дождливое время, серое время… Береги себя.

— Береги и ты себя, — Йерикка встал прямо, оттолкнулся от косяка. Чужой

сделал шаг с крыльца — под дождь. Струи воды вокруг него словно бы уплотнились, обрисовывая его силуэт серым контуром… пеленой… Потом этот силуэт начал ломаться, терять форму — только тень скользнула по улице.

Олег приподнялся на локте, собираясь окликнуть Йерикку, но вдруг обнаружилось, что тот трясет его за плечо.

Дождь шел, и дверь оказалась открыта, как во сне, но вокруг почти никто, не спал, ребята ходили по дому, что-то жевали всухомятку, перекликались, одевались, готовили оружие…

— Вставай, выходим, — Йерикка выпустил плечо Олега.

— Сейчас, — мальчишка сел на лавке. — А где Славко?

— Славко? — удивился Йерикка. — Какой? Мирослав, Твердислав?

— Чужой, — уточнил Олег. Йерикка засмеялся:

— Тебе приснилось что-то! Давай скорей, вся веска в горы уходит, а мы — по Птичьей к Светозарному.

— Так значит — ночью никого не было? — Олег заглянул в глаза Йерикке. Тот приоткрыл было рот, на секунду отвел взгляд. Потом твердо посмотрел на. друга и негромко сказал:

— Ты мне все рассказываешь?