Шимун Врочек - Питер
— Смотрите! — повторили сзади. Иван, всё ещё погруженный в свои думы, обернулся. В углу комнаты стоял мент. Заметив, что Иван смотрит, он присел на корточки и откинул брезент. Даже отсюда было видно, что на полу перед ним рисунок. Иван встал и на невыспавшихся, больных ногах прошёл через комнату. Увидел рисунок и озадачился.
— Командир! — окликнули его.
Иван кивнул, глядя на знак. Чтобы это значило?
— У вас тоже народное творчество? — спросил он.
— Как? — Кузнецов опешил. — Н-нет. У нас вообще-то человека убили.
Иван медленно повернулcя, посмотрел на Кузнецова:
— Шутишь?
* * *Человек лежал на голом полу, безвольно откинув голову. На лице застыло знакомое Ивану выражение «я шо, крайний?», такое же он наблюдал на этом лице несколько часов назад. В виске Ефиминюка было аккуратное точечное отверстие. Один единственный потек крови…
— Пришли его сменить, а тут такое, — дружинник махнул рукой. — Эх, люди…
Иван присел и посмотрел внимательно. Из виска Ефиминюка (не ставить психов в дозоры!) торчала едва заметная при таком свете металлическая полоска.
— Чем это его?
— Спицей, — сказал Иван. — удар с близкого расстояния, сильный, причем он удара явно не ожидал. Свой?
— Да кто его знает, кто у него свой, — в сердцах ответил Солоха, дежурный по станции. — У него ж вечно всё было не как у людей. Я вот всё не врублюсь, чего они пулемет не взяли?
Иван пожал плечами.
— А смысл? Его тащить себе дороже.
— Ну дизель же они тащили.
— Верно.
Кто тебя убил? — мысленно спросил Иван у мертвеца. А я шо, крайний? — словно бы ответил тот. Резонно. Неужели это всё те же, с дизелем?
Думай, Иван.
Выходит, они шли фактически по пятам за Иваном. После того, как он прошёл блокпост (и шарахался полночи по платформе), они убили Ефиминюка и прошли в дизельную. Так? Значит, через оборотный тоннель? Или спустились через ВШ? Ну, это вряд ли. Там лестницы давно сгнили…
Забрали дизель и пошли дальше. А куда им идти? К Адмиралтейской, больше некуда.
Иван выпрямился.
Где Сазонов, чёрт, когда он так нужен?!
Солоха наклонился и откинул полу куртки… та-ак. Иван моргнул.
На груди мертвого, на белой (относительно) майке был нарисован красным знакомый знак. Интересные пироги с котятами. Выходит, чтобы выдернуть спицу из виска, времени не нашлось, а знаки рисовать — так запросто?
Интересное кино.
…Грубо намалеванная звезда в круге. Что это за знак?
— Даже странно, издевательство какое-то, — сказал Солоха.
* * *Постышев ворвался чуть ли не бегом и сразу к трупу.
— Коммунисты, что ли? С Купчино? Которые туннель роют?
Иван покачал головой.
— Непохоже. Смотрите, звезда неправильная — нарисована не как советская звезда, а как пентаграмма скорее. И вписана в круг. И вот эти знаки — видите? Думаю, надо позвать Водяника, он объяснит лучше, чем я.
— Ладно, — сказал Постышев. — Спросим у профессора.
Водяник долго разглядывал звезду, потом предложил любопытным удалиться из комнаты к чёртовой матери. Постышев поднял брови. Затем, разглядев что-то в лице профессора, кивнул. Комендант по-медвежьи, тяжело поднялся. Посторонние уходить не желали, так что Постышев, немного поорав, выгнал любопытных. В дизельной остались только эти двое и Иван.
— Так что, Проф? — комендант повернулся к Водянику.
— Отлично. Так гораздо удобней работать. Никто не мешает, не путается под ногами…
Постышев молча посмотрел на профессора.
— Мне не до шуток, Григорий Михалыч.
— Если бы я хотя бы, чёрт побери, шутил! Как думаете, Глеб Семеныч, почему я попросил удалить всех?
— Я всё ещё жду ответа, — напомнил Постышев. Глубокие, как марсианские каналы, морщины рассекли его лоб. — Что эта звезда означает? Ради чего я тут народ матом крою?
Иван достал из кармана зажигалку. Курить он так и не научился (табак был с поверхности, поэтому дорог. Заядлые курильщики сушили водоросли, кто-то навострился выращивать марихуану), а вот в заброске зажигалка незаменимая штука. Эту соорудили из автоматной гильзы местные умельцы. Хорошая вещь.
Иван щёлкнул зажигалкой. Посмотрел на пламя.
— Вы слышали о Навуходоносоре? — спросил Водяник.
Иван кивнул, не отрывая взгляда от язычка пламени. Библия как один из столпов культурного наследия человечества, пусть даже уничтоженного в день Катастрофы, была одной из главных книг для обучения. По крайней мере здесь, на Василеостровской. Там, откуда Иван пришел, Библии не было, а учили по старому школьному учебнику. Он уже здесь догонял — пришлось. Политическая система Василеостровской требовала вживания в неё, принятия её ритуалов и принципов. Здесь детей учились по определенной программе, единой для всех. Дальше уже шло кастовое деление. «На самом деле у нас просвещенный феодализм, — язвил Водяник, — с лёгким налетом анархии». Другому бы за такие слова дали по шее. Профессору было можно.
Кастовое деление плюс избранный народом феодал. Наследственная передача обязанностей. В средневековой Японии сын актера становился актером, наследуя даже не профессию, рассказывал Водяник, но саму «роль». Мы все играем свои роли — фермер, мент, диггер. И спектакль Василеостровская продолжается…
— И что? — Постышев потяжелел взглядом тонн на десять. Появился опасный свинцовый блеск.
— Навуходоносор, царь Вавилонский, уничтожил город Израилев, но и наставил пророка Иеремию. Теперь дальше. Валтасар, тоже, как ни странно, царь Вавилонский. Огненная надпись, что появилась на стене, когда царь пировал, празднуя победу, гласила — до конца его царствования осталось тридцать дней. Мене-мене, текел, упарсин… Измерен, взвешен, найден негодным.
Постышев терпеливо слушал, но видно было, что ничего не понимает. В нём прямо стучало это желание: быстрее, быстрее. Ну же, к сути!
Время, действительно, дорого.
— И что? — теперь не выдержал Иван.
— Терпение, Ваня! — профессор взмахнул рукой. — Сейчас я всё объясню.
Дизель, что был у нас, означал наш золотой век. Боюсь, сегодня он закончился. А здесь, вот этот знак на полу, это зашифрованное послание.
Царь Навуходоносор славен тем, что разрушил иудейское царство — тем самым объяснив евреям, что, мол, не той дорогой идёте, товарищи. Валтасар — тут понятно. В обоих случаях фигурирует Послание от Бога. Это нечто религиозное, — сказал Профессор. — Похититель нашего генератора читал Ветхий Завет, и явно несёт в себе ощущение, что выполняет священную миссию. Что ж… — профессор помедлил, почесал бороду. — Предупреждение нами получено. Что дальше?
— Так мы что теперь, евреи? — спросил Иван. Почему-то сейчас это показалось ему самым смешным.
— Ваня!
— Молчу, молчу.
— Другими словами, — подвёл итог Постышев. — Мы имеем дело… с кем?
— Это не коммунисты, — сказал Водяник.
* * *— Может, японцы и остались в живых. Если Японию не смыло цунами, — сказал адмиральский. — У них метро покруче нашего будет. Только не знаю, рассчитано ли оно на ядерную войну. В Токио, например, метро просто огромное, куда там московскому. Станций двести или триста, представляете? Может, до сих пор узкоглазые под землей живут. Техника у них была ого-го, куда там Техноложке. — «адмиральский» помедлил. — А, может, давно утонули. У них в Японии это запросто…
— Как и у нас, — Сазонов улыбнулся. Почему бы и нет, раз вокруг одни придурки. Мы ему, значит про генератор, а он нам про Японию. Отлично. Просто отлично.
Над блокпостом Адмиралтейской нависала чернильная сырая темень, отгоняемая лучами двух фонарей-миллионников, резавших её, как сыр. Богатая станция Адмиралтейская, раз может себе такое позволить. «Адмиральцы» вообще в последнее время поднялись, куда там «Ваське». Хотя вроде бы в одном Альянсе состоим, а глядишь ты…
Карбидка горела ровным жёлтым светом. Совсем не хотелось опять вставать и топать в сырую тёмноту тоннеля. Век бы так сидел и слушал байки про токийское метро. И смотрел на воду. Тоннель опускался здесь по углом сорок тысячных вниз, затем надламывался и шёл практически горизонтально — до Адмиралтейской и чуть дальше ровный участок — потом опять уходил вверх. Сто пятнадцать метров, самая глубокая станция в мире. Треть пути до неё нужно добираться вплавь — на лодках. Блокпост перед Адмиралтейской служил заодно и речным портом.
Параллельный тоннель примерно такой же, как этот, но перекрыт гермой. В прошлый раз договаривались вроде бы его открыть, но так и не договорились. Бывает. Главное, непонятно, чего они боятся. Что Василеостровская начнет контрабандой поставлять мясо морских свинок в ресторанчики Гостиного двора и Садовой-Сенной? Хмм. Сазонов усмехнулся. В принципе, неплохая идея — альянс-альянсом, но пошлины за свинину «адмиральцы» дерут неслабую…
