Генеральный попаданец - Ал Коруд
Затем перешли к иным вопросам. Сначала, разумеется, одобрили подготовку к пленуму и подтвердили время его проведение окончательно. Надо же заранее людей в Москву вызывать, забронировать гостиницы, самых важных партийцев вызвать еще раньше. Группы и кланы начнут собираться наособицу и решать на междусобойчиках свои вопросы, которые уйдут нам. Меня сия чаша также не минет. Днепропетровские ждут, не дождутся, чтобы прояснить ряд моментов.
А так неохота погружаться в очередные интриги! Наоборот, хочется конкретными вопросами заниматься. Мои планы уже не одну записную книжку заняли. Особенно злодействую во внешней политике. Начинаю понемногу прикидывать, где и что взять за рубежом за так, а что банально стырить. На кого и как надавить, чтобы получить наиболее выгодный контракт. В какое время лучше биржу подломить. Но пока придется уделить должное внимание инструментарию. Недавно Грибанову выдал список определенных лиц. Тот лишь крякнул и уважительно на меня уставился. Понял, сосунок, кто из нас играет в большие игры. Особенно его впечатлили отдельные фамилии, против которых стояли крестики.
Например, Дэвид Рокфеллер и Збигнев Бжезинский.
— Вы так этот народец не любите или…
— Или. Не задавай глупых вопросов, не получишь тупые ответы.
Бывший чекист хмыкнул, но улыбку подавил.
— И как мы их…
— Мне не к спеху, Олег Михайлович. Но эти люди смертельные враги нашего государства. И быть их на белом свете не должно.
Грибанов сузил глаза, осознав серьезность задания.
«Хрен вам, а не Римский клуб!»
Для возможности воплощения свое будущей политики я и сидел на проклятом заседании Президиума, внимательно выслушивая разные стороны. Мне необходимо разделить спецслужбы, свалить Семичастного, укротить Косыгина и прозападно настроенный МИД. Для этого я готов чем-то и поступиться, или взять в союзники людей мне неприятных. Но особо я ставил на так называемую «русскую партию» в ЦК. Тут просто надо знать, где и когда вбросить знаковые фразы. Пусть означенные аппаратчики не считают меня чисто «днепропетровским». Не примут с распростертыми объятиями, так переживу. Мне от них необходимо влияние на политическую жизнь страны. А влияние «русской группы» огромно. И после пленума я с ними обязательно пересекусь. Будет на съезде ставить вопрос о компартии РСФСР.
Внезапно кто-то из соратников попенял мне Малиновским. Маршал успел пожалиться и накляузничать многим. Мол, подрываю авторитет полководца войны. Вот сука! Я уж думал убрать его по-доброму, но сам виноват. Вот сначала отметим День Победы! Первый за двадцать лет официальный. И у меня для кое-кого на эти праздничные дни припасены сюрпризы. С дальним прицелом. Мне выгодно сейчас поднять волну, она станет завесой для дальнейших, довольно жестких решений. Но сначала заранее подготовлю запасные фигуры. Так что на заседании пообещал соратникам разобраться.
Внезапно Шелепин посчитал мой шаг навстречу товарищам слабостью, тут же выступив будто бы с критикой. Сколько грязи он вылил на руководителей некоторых отраслей промышленности. Пришлось «Железного Шурика» невежливо прервать на середине речи:
— А нам вы зачем это рассказываете? Есть материал, вынесите в соответствующие инстанции. Прокуратура, КГБ. Виноват, пусть ответит! В партийном, административном или уголовном порядке! Разве Президиум должен таким заниматься? Вы тогда зачем?
Судя по взглядам остальных членов и кандидатов в Президиум, мою отповедь поддержало решительное большинство. Шелепин сразу стух и сгорбился, а следом выступил Суслов:
— У нас в последнее время накопилось много вопросов к вам, Александр Николаевич. Некоторые товарищи считают, что вы не справляетесь на своем посту.
Комсомольский вожак побледнел, хотел меня уколоть и сам же в говно ступил.
Резюмирую, серьезно оглядывая «соратников»:
— Правильно, товарищ Суслов отметил. Товарищ Шелепин, на Мехлиса вы никак не тянете. Товарищи, давайте соберемся по этому поводу уже после Пленума. Кто за?
Еще бы меня эти крысы не поддержали! Я всех на себя завязал, их будущее от меня нынче зависит. Но и поделился полномочиями и должностями щедро. Грех жаловаться, а такое ценят. И слово, и дело. Особенно последнее. Видят перспективы и будут работать на них ради меня и себя любимых. Это не я придумал, а сам Ильич. Сам же лишь подстегнул процесс. Вдобавок на текущем пленуме ЦК хочу продвинуть в кандидаты и члены многих из своих сторонников. Выведем из Президиума Шелеста, выберем в члены Президиума Мазурова. Его и Кириленко я сразу поставлю на экономические реформы. Но не Либермана, а свои. После Пленума планируется конференция с учеными, гопсплановцами и специалистами Совмина по Новой Экономической Модели. Были НЭП, станет НЭМ. Кандидатом в Президиуме изберут и Устинова, которому вскоре становиться министром обороны, а также Щербицкого. Последний мне нужен на посту Первого Украины. Хозяйственник, нос в политику лишний раз совать не будет. С ним мне будет удобней переформатировать республику. От Москвы же Щербицкий получит достаточно плюшек, считая, что обязан ими лично мне. А они все равно бы были. Украину никогда не обижали, в отличие от РСФСР.
Такой вот покамест у нас расклад пасьянса. Надо бы намного больше сделать, но давайте исходить из реальности. Прямым указом или постановлением ничего не добиться. Хлеб и гвозди не из документооборота производятся. Для них нужны металл, удобрения, энергия и кадры. Я и так за эти недели ускорил ход событий, в целом двигаясь по тому пути, который Брежнев прошел за несколько лет. Так уж получилось. Зачем ждать от моря погоды? Пусть и пришлось поступиться некоторыми «принципами». Но за неимением гербовой пишем на простой. И моя репутация по мере движения стремительно менялась.
Это стало заметно по звонкам. В голосах первых секретарей республик послышалось неподдельное уважение и заискивание. Самые важные министры ждали моего одобрения решений, просили совета. Партийная и хозяйственная номенклатура почуяла жесткую длань «нового хозяина», облаченную в мягкую рукавицу. В этот раз без «воронков» по ночам и круглосуточного страха. Отлучение от кормушки уже достаточное наказание для номенклатуры. Да и все понимают, что без хозяина на Руси нельзя. Барин может
