Вадим Давыдов - Предначертание
— Отлично. Именно то, что нужно. Тебя-то самого не сильно теребят?
— Знаешь, этот Рассел – нормальный парень. Видимо, он нажал на кое-какие педали, — меня допросили разок, очень вежливо, а Мэгги вообще не трогали.
— Прекрасно. Значит, я в Расселах не ошибся.
Гурьев не ошибся и во всём остальном. До смерти напуганный и оттого чрезвычайно убедительный и воодушевлённый Вилье, выскочив из кожи вон, организовал встречу директора Цугского отделения Credit Suisse и Гурьева прямо в помещении консульства. Убедившись в подлинности аккредитивов, директор отделения в присутствии Гурьева проштамповал золотые сертификаты Швейцарии своей личной печатью и скрепил их подписью. Протелеграфировав – прямо с консульского телеграфа, который и раньше нередко использовался для подобных целей – домой в Цуг, банкир подтвердил получение денег, после чего выдал Гурьеву чеки для получения наличных, заранее заказанных в Нью-Йоркском отделении Credit Suisse. Рассчитано всё было точно – в Европе уже наступило утро понедельника, и банки работали в обычном режиме. Выждав чуть меньше часа, Гурьев позвонил в Цуг и, продиктовав код, убедился, что остаток суммы находится на его номерном счету, после чего заказал наличные для выдачи. Покончив с формальностями, банкир тотчас отбыл на пароход, который отходил из гавани через пару часов. После этого Гурьев набрал ещё один цюрихский телефонный номер, и майор Такэда, три дня назад прибывший в Швейцарию навестить своего родственника – сотрудника японского консульства в Женеве, отправился получать в банке наличные. Ещё через час Такэда подтвердил, что деньги получены и переложены в маленький частный банк, такой старый и надёжный, что его название было известно лишь нескольким десяткам человек. Помимо всего прочего, триста тысяч долларов, которые вынес в портфеле Такэда, должны были послужить атаману Шлыкову хорошим подспорьем. Теперь Гурьев с чистой совестью отправился выручать Расселов. Вилье, тоже получив свои деньги наличными, был на седьмом небе от счастья. Все участники сделки расстались, весьма довольные друг другом. Вилье, в предвкушении очередного загула, который должен был заставить распорядителей пиров Валтасара удавиться от зависти, насвистывая модный фокстрот, запер деньги в консульский сейф и, только закрыв дверцу на все замки, понял, что играть ему совершенно не хочется. Потрясённый до глубины души этим неожиданным, ошеломляющим открытием, Вилье до утра просидел в офисе, в одиночку уничтожив две пинты отборного «Джека Дэниэлса» и оставшись при этом трезвым, как стёклышко.
Но знать обо всём этом Хоуку было совершенно ни к чему.
— О чём это ты задумался, старина? — подбодрил Хоука Гурьев. — Эти деньги – ваши. Миллион семьсот пятьдесят. Вы с Мэгги их честно заработали. Триста тысяч наличными, как мы и договаривались, остальные – золотыми сертификатами швейцарских банков.
— Чертяка, ты и это успел провернуть, — детектив хмыкнул и улыбнулся, не делая никаких попыток взять саквояж. — Швейцарские банки. Рехнуться можно.
— Смотри, не стань транжирой, Шон. Деньги – опасная штука. Опаснее только большие деньги.
— Ну, нам с Мэгги это не грозит, — Хоук запустил пятерню в свою шевелюру и снова хмыкнул. — Наши деньги я взял, Джейк. Остальное – твоё.
— И что это значит? — сердито спросил Гурьев после непродолжительной паузы. — Что это ещё за фокусы?
— Ну, Джейк, — Хоук вздохнул и посмотрел в сторону. — Я… Мы с Мэгги решили, что нам хватит. Тебе они нужнее.
— Это не ты придумал, — тихо проговорил Гурьев. — Это Мэгги.
— Ещё бы.
— Ты думаешь, я откажусь?
— Попробуй, — осклабился Хоук. — С удовольствием уступлю тебе титул чемпиона по кретинизму.
— Вы оба психи.
— Это ты нас заразил, Джейк. Мэгги… Мэгги велела сказать тебе… Если бы не ты…
— Ну.
— Мэгги беременна, — выпалил Хоук и покраснел. — Мы обвенчались.
— Чёрт, старик, — Гурьев просиял и, поднявшись, шагнул к детективу и стиснул его в объятиях. — Чёрт тебя побери, Шон. Это самая лучшая новость, которую я мог бы захотеть услышать на прощание.
— Она не пришла, потому что еле держится на ногах. Её всё время тошнит, просто кошмар какой-то.
— Ничего, Шон. Это ничего. Это пройдёт.
— Джейк.
— Да.
— Меня мучает один вопрос. Я просто места себе не могу найти.
— Давай, старик.
— Для чего ты заварил всю эту кашу? Карлуччо… Ну, заменил Чезаре на Джованни. Ничего ведь не изменилось, по большому счёту. Я понимаю, если бы мы сдали всю банду в полицию. А так – зачем?!
— Я думал, ты поймёшь, Шон, — Гурьев вздохнул. — Может, и не стоит тогда объяснять?
— Стоит, — упрямо посмотрел ему в глаза детектив. — Ещё как стоит. Потому что ты вроде как хороший парень, а это ни в какие ворота не лезет.
— Напротив, — усмехнулся Гурьев. — Главное – это держать слово, Шон. Даже если ты дал его такому, как Карлуччо. Главное – это сохранить честь и не потерять при этом лица. Мафия – это вовсе не воплощение вселенского зла и не порождение преисподней. Это просто люди, Шон. Люди, которые несколько иначе смотрят на всё, что делается вокруг. Скажи, тебе ведь не нравился сухой закон, не так ли?
— Нет, конечно, — раздражённо повёл плечом Хоук. — А кому он нравился?!
— Вот. А отменили его потому, что мафия показала государству, что государство поступило в данном случае совершенно по-идиотски. Это только один пример, частность. Не бывает леса без волков, Шон. Просто популяцию надо поддерживать на должном уровне. Не позволять волкам перерезать всех овец. А овцам – затоптать волков. Карлуччо нарушил правила.
— Какие правила?!
— Есть сферы, куда мафии нельзя вторгаться. Есть виды бизнеса, которые традиционно кормят мафию и будут кормить, даст Бог, ещё столетия. А есть, куда им нельзя. Например, в моё личное пространство. Там, где охочусь я, больше никто не может охотиться. Ни мафия, ни полиция, ни государство. Мне нужен был Рассел. Это была моя добыча. А Карлуччо этого не знал. Но мне всё равно, поэтому он лежит в морге без головы и руки. А Джованни меня понял с полуслова и ушёл с дороги.
— А я? — тихо спросил Хоук.
— Ты – другой представитель фауны, Шон, — улыбнулся Гурьев. — У нас с тобой всё разное – и диета, и среда обитания. Поэтому и делить нам с тобой нечего.
— Знаешь что, Джейк? Я рад, что ты уезжаешь.
— Да ну?
— Честно. До того, как ты появился, всё было понятно. А теперь… И Мэгги, и миссис Рассел… Я в какой-то момент был почти готов всё бросить. Но Мэгги сказала, что мы должны тебе помочь. Пройти этот путь до конца. И миссис Рассел… По-хорошему, она ведь должна была сдать тебя копам. А вместо этого молчит, как в рот воды набравши. А ведь она тебя видела, прекрасно знает, кто ты, и вообще… Как будто ты…
— Ну, договаривай, договаривай.
— На месте её мужа я бы решил, что вы любовники.
— А про Мэгги ты так не думаешь, надеюсь?
— Нет.
— Правильно, Шон. Женщины – лучшее, что есть у нас на этой земле, старик. Их надо просто любить. Как я. Не обязательно волочь их в постель при этом, всех подряд, я имею ввиду. Нужно просто любить. А уж они, это почувствовав, не останутся в долгу. Ни Эйприл, ни Мэгги – не исключение. И ещё, что касается миссис Рассел… У неё – сыновья. Инстинкт самосохранения одолел её страх поступить неверно. Страх – порождение нашего разума, загнанного в клетку предрассудками и стереотипами. А инстинкт самосохранения побуждает нас действовать – и побеждать. Иногда нужно просто следовать инстинкту, и ничего больше. Вот так. Ну, и напоследок – ко всему прочему, я везучий.
— Да уж, — детектив посмотрел на Гурьева, покачал головой изумлённо. — Не хотел бы я оказаться среди тех, кто… Где ты успел всему этому научиться?
— Я всю жизнь учился слушать больше, чем говорить. И говорить много меньше, чем понимаю. Так что лови момент, Шон. Меня нечасто ведёт на подобные штуки. Просто я так обрадовался за тебя и за Мэгги, что распустил слюни. Но это больше не повторится. И не вздумай обижать Мэгги, Шон. Я всегда буду наблюдать за вами, заруби себе это хорошенько на носу.
— Надеюсь, это твой последний совет.
— Мой последний совет – внимательно следить за новостями. Производство новостей промышленным способом – отличный бизнес. Дарю идею.
— Если честно, Джейк, — меня тошнит от твоих загадок. Почти так же сильно, как Мэгги.
— Это пройдёт, Шон. И у тебя, и у Мэгги. Удачи тебе, детектив. Да, кстати, — это мальчик.
— Что?!
— Ты уйдёшь, наконец, или спустить тебя с лестницы?
— Ты… Ты… Джейк, — прохрипел Хоук. — Джейк, ты – самый потрясающий парень, которого мне доводилось встречать.
— Ты повторяешься, приятель.
— Уезжай, Джейк, — расплылся в улыбке Хоук. — Катись отсюда ко всем чертям, сукин сын. Храни тебя Господь и Пресвятая Дева, Джейк. Чтобы тебе и дальше так везло напропалую. Может, и нам чего перепадёт?!
