Ее превосходительство адмирал Браге - Макс Мах
– Ты девочка умная, – сказала ей по телефону фея-крестная, – надо, значит, выучишься.
Ну, не дура, конечно. Это так. Но в реальности слова адмирала Браге означали, что после основной работы Ара должна была изучать и, разумеется, изучала – куда она денется с летящего в небе корабля – многочисленные технические справочники, заводскую документацию и учебники по бухгалтерскому учету и финансам. Так что дел хватало, и полетать для удовольствия получалось отнюдь не каждый день. Впрочем, в линейных полках пилоты – кроме различного рода форс-мажоров – тоже летали нечасто, в смысле не каждый день. Поэтому, как сказала ей в том же разговоре Елизавета Аркадиевна, и скулить нечего.
– Ты флотский офицер и кавалер боевых орденов, – сказала, как отрезала, – тебе скулить невместно!
И все, собственно. Ара вздохнула, впряглась и потянула казавшийся неподъемным воз. Четыре-пять часов сна, и пошла, родимая, пошла!
Однако, если не кривить душой, следовало признаться, что если не на фронте, то лучше уж здесь, чем мелкой сошкой в каком-нибудь тыловом штабе. Здесь, в Вологде, и польза, приносимая отечеству, была очевидна, и масштаб ого-го какой. А еще новая работа оказалась на редкость интересной. И это был для Ары неожиданный поворот. Но правда такова: скучно не было. Тяжело – это да, но зато дико интересно, да, и вообще имелись у новой должности свои неоспоримые плюсы. Куда ж без них!
Первым делом, воспользовавшись своим служебным положением, Ара выписала в Вологду мичмана Жихареву. Несмотря на все свои геройства, ранение и правительственные награды, Ленка после выпуска из академии служила третьим пилотом на патрульном фрегате, ходившем в темных небесах над Карским морем, где-то между Ямалом, Таймыром и Северной землей. Делать там было совершенно нечего, потому что так далеко на запад ниппонцы, разумеется, не залетали, как, впрочем, и великобританцы не забирались так далеко на восток. Жопа мира, одним словом. Жуткий холод, полярная ночь и сплошные льды под килем корабля, да еще и Гиперборея со всеми ее ужасами под боком. Вот откуда Ара достала Лену, переведя на должность заводского пилота. Здесь Жихарева облетывала серийные машины, а иногда и перегоняла их на расположенные поблизости флотские аэрополя. Иной раз даже в Ниен и Шлиссельбург, а иногда в Новгород или Тверь.
С появлением Лены жизнь в Устье-Вологодском стала веселее. Было теперь с кем выпить втихую, да и поболтать иногда о том о сем. Все-таки сколько ни работай, а все равно найдется иногда и время, и желание посидеть с устатку с кем-нибудь своим, кого не стесняешься, и кто понимает тебя куда лучше, чем родная мать, сестра или сноха. Поэтому, легко отметя «интеллигентские» возражения боевой подруги, Ара поселила ее в особняке Кокоревых в Устье-Вологодском, откуда было рукой подать до обоих аэрополей: испытательного и заводского. Утром вставали теперь вместе, вместе завтракали и ехали на службу. Ну, а в те дни, когда Ара по долгу службы летала в Шлиссельбург или Новгород, в распоряжении мичмана Жихаревой оставался Арин вездеход. Да и в гараже Кокоревых хватало различных локомобилей на любой вкус.
Отец присутствию Лены не возражал. Напротив, увидев ее, обрадовался, припомнив, что уже предлагал ей считать себя наравне с Арой его дочерью. Что же касается остальных домочадцев, они давно и прочно привыкли идти в кильватере Авенира Кокорева. Не нарушили традицию и на этот раз. А вскоре, уже в декабре, в особняке в Устье-Ладожском появились новые жильцы. Дело в том, что великобританцы и франки начали бомбить Ниен и Шлиссельбург. И, хотя ПВО столицы пока в основном справлялось с отражением налетов, жить в Шлиссельбурге стало, мягко говоря, некомфортно. Ара во время одного из налетов как раз оказалась в особняке на Гвардейской улице – прилетела накануне на совещание в техническом управлении Адмиралтейства, – и, пережив ночь в бомбоубежище, пришла к выводу, что иногда следует проявлять инициативу самой. Поэтому уже утром она позвонила Насте. Каким-то и на самом деле вполне очевидным образом дружба с Виктором делала ее ответственной за эту женщину и ее сына, не говоря уже о том, что она и сама успела сблизиться с боярыней Селифонтовой за те дни, что ее старый друг считался без вести пропавшим.
– Настя, – сказала она, дозвонившись наконец до Анастасии бывшей Берг, – это Ара, я…
– Я тебя узнала, – сразу же ответила Настя. – Что-нибудь случилось? Виктор?
– С Виктором все в порядке, – успокоила Ара женщину, всполошившуюся от ее неожиданного звонка. – Он сейчас в командировке на западе. Но я по-другому поводу. Вам с Володей есть куда уехать? Я к тому, что если некуда, то хочу вас пригласить к себе в Устье-Вологодское. У нас там большой дом, и там не бомбят…
Говорила она быстро, стараясь высказать все, что хотела, раньше, чем Настя успеет сказать: «нет, спасибо!»
– Соглашайтесь! У нас там хорошо. И деток в доме много. Это дети моих брата и сестры. Вашему сыну будет весело. И вам не будет скучно. А Виктор, когда сможет, и туда доберется. На геликоптере – это прямо-таки рукой подать. Каких-то шестьсот километров. Сущая ерунда…
– Э… – сказала в ответ Настя. – А это удобно? Это же, как я понимаю, не ваш дом, а дом вашего отца?
– Если бы было неудобно, я бы не предложила, – отмела Ара любые возражения собеседницы. – И вот еще что, Настя. Я, конечно, служу и дома бываю редко, но все-таки я там живу. Вам не будет одиноко. Женщин в доме много и все разные, но, главное, там безопасно. Что скажете?
– Спасибо, Варя, – поблагодарила Ару собеседница. – Но это так неожиданно… А как я туда доберусь? Вы не знаете, в Вологду еще летают гражданские суда?
– Не нужен вам корабль, – отмела возражения Ара. – Я еду назад послезавтра. У меня большой внедорожник. Триста пятый «помор», если знаете. На всех места хватит. Четыре часа по хорошему шоссе, и мы на месте. Что скажете?
– А бонну можно взять? – Это уже был вопрос по существу, и Ара вздохнула с облегчением.
– Разумеется, берите! Дом большой, – повторила она. – Всем места хватит.
Так в особняке Кокоревых в Устье-Вологодском появились новые жильцы, но теснее от этого никому не стало, дом-то действительно большой. Стало веселее. Причем не кому-то одному, а многим
