Начало пути - Денис Старый
Великий князь Александр Павлович находился в Зимнем дворце. Как же иначе, если любимая бабушка неважно себя чувствует? Отец в таких случаях не противился, чтобы Александр ездил к императрице.
На самом деле, как бы не ершился Павел Петрович, как бы не говорил, что он ничего не хочет знать о дворе и императрице, ненавидя ее, все равно понимал: она мать, дряная, но мать. Побороть в себе обидчивого мальчика Павлу было крайне сложно и к сорока годам, просто все слабости и болевые точки мужчины ассоциировались только с матерью.
Потому великий князь Александр часто бывал у бабушки, при дворе. Ему нравилось купаться в лучах светской жизни, но Александр никак не отрицал отца и любил его, пусть эта любовь и питалась в том числе страхом. Сложно было Александру Павловичу, но стремление всем угодить и ни с кем не поссориться, так же еще повлияет на государственного деятеля Александра, если тому будет суждено стать императором.
— Ваше императорское высочество! — граф Безбородко вошел в комнату, где находился Александр Павлович вместе со своей супругой.
Елизавета Алексеевна, урожденная Луиза Мария Августа Баденская музицировала на новомодном фортепиано. Великая княжна училась играть на клавесине, но теперь более охотно садилась за новый музыкальный инструмент, привезенный из Англии. Молодая женщина играла нехотя, она знала, что ее муж, Александр Павлович успокаивается от звуков музыкального инструмента. А вот ее это не успокаивало.
Александр был, действительно, раздражен, он растерялся. Бабушка, которая ассоциировалась у него со стабильностью и за спиной которой он привык жить, ей плохо. Если эта спина уйдет, то какой мир увидит Александр?
— Граф, чем обязан? Для соболезнований рано, я не склонен верить в то, что человек может говорить о грядущей смерти. Лишь Господь Бог решает, — раздраженно говорил Александр.
Великий князь боялся прихода Безбородко. Он не глухой и не глупый, чтобы сложить два плюс два. И пусть государыня многое сделала для того, чтобы внешне все выглядело, как опала вице-канцлера, при дворе шептались о многом.
— Ваше высочество, — после некоторой паузы начал говорить граф, его смущало присутствие Елизаветы Алексеевны. — Обращусь напрямую, так как обстоятельства не терпят отлагательств. Вы готовы стать императором? Смею только предположить, что сие будет слегка затруднительно.
Безбородко понимал, он знал, что ответит Александр, особенно после добавления фразы про сложности. Вся сознательная жизнь великого князя заключалась в поисках путей, чтобы обойти те самые сложности. Он лавировал, как корабль между рифами. И сейчас молодой человек не готов меняться.
— Я не пойду в обход своего отца! — решительно заявил Александр [есть свидетельства, которые говорят в пользу того, что Александр Павлович не хотел идти вперед отца, а связывал эпоху реформ с Павлом, в чем после был разочарован и писал об этом Кочубею].
— Я не стану настаивать, но должен заметить, что подобная возможность существует, — сказал граф.
— Александр Андреевич, мне не нравится этот разговор. Я намерен его избежать. Тем более, я уже дал ответ, — Александр перешел на французский язык, которым пользовался чаще, чем русским.
Безбородко окинул взглядом комнату, людей в ней находящихся, заострил внимание на Александре. Елизавета Алексеевна игнорировала вице-канцлера, делая вид, что увлеклась просмотром нотной тетради.
— На сим позвольте, ваше императорское высочество, отклонятся, дела не ждут, — граф обозначил поклон.
— Извольте! — сухо ответил Александр.
*……….*……….*
Гатчина
14 декабря 1795 года. 12:15
Николай Александрович Зубов еще никогда так быстро не передвигался и не действовал. Он буквально заскочил в Зимний дворец, спросил о состоянии государыни, прочувствовал давящее траурное настроение и отправился к Александру.
— Да что же вы все от меня ожидаете? Не пойду я попек родителя своему! — уже истерично кричал Александр, а Елизавета Алексеевна стояла рядом и пыталась успокоить своего мужа.
Получив однозначный ответ, как и сведения, что к Александру уже приходил Безбородко, да и некоторые другие вельможи, Николай Александрович решил, что он должен опередить всех и первым сообщить новость Павлу Петровичу. Зубов скажет наследнику, что верноподданные ждут его в Петербурге. Это, как был уверен старший из братьев, обязательно поможет роду не сильно упасть, а, может быть, даже что-то из своего влияния и сохранить.
Верхом, меняя коней на каждой станции, лишь в сопровождении двоих лейб-кирасир, Николай Александрович, превозмогая себя, мчался в Гатчину. Эмоции бурлили внутри мужчины. Он волновался за брата, того, которого в семье любят, вопреки скверному характеру. Платону все прощалось, он рос в любви, а он принимал опеку от всех источников. Теперь не станет главного источника — императрицы, которую, вопреки всему, даже здравому смыслу, скорее всего, Платон любил.
*……………*………….*
Алексей Борисович Куракин собирался уезжать из Гатчино. Он продуктивно, но скучно, провел время. Теперь нужно и домой. Окончилась метель, погода стала по-зимнему приятной, солнечной. Он уже попрощался с наследником, они расстались в дружелюбной атмосфере. Павел, как будто переменился. Он смеялся, шутил, проявил даже несвойственную ему иронию, шутил о запретном — о своем маленьком вздернутом носе. Впервые Алексей Борисович увидел в наследнике человека. Сложного, противоречивого, с кучей внутренних проблем и фобий, но человека.
Преисполненный уверенностью, что жизнь налаживается, князь уже садился в карету, когда услышал приближающихся всадников.
— Посторонись! — прокричал впереди скачущий лейб-кирасир.
Князь передумал уезжать. По крайней мере, он решил узнать, кто так спешит к Павлу Петровичу. Внутри Куракина проснулось желание защитить, если что-то не так, наследника.
