Олег Измеров - Задание Империи
— А кто такой наш Ришелье?
— Мистер Сталин, одна из важнейших и загадочных фигур двора русского императора. Его здесь газеты часто называют русским Ришелье. Кстати, Дюма был несправедлив к Ришелье — кардинал довольно умно проводил модернизацию государства, запретил дуэли…
— А как же американские кухни? — переспросил Виктор, которому подвески королевы были глубоко до фонаря.
— Их начали строить в России еще при Республике. Потом, после Реставрации, они нашли себе нишу, когда новая власть обязала заводчиков обеспечивать рабочих горячими обедами. Эту инициативу хотят перенять у нас. В Америке вы можете увидеть заводы, где работают высококвалифицированные руки, там прекрасные столовые. Но везде, где на конвейер можно в любую минуту взять человека с улицы, там к рабочему относились, как к быдлу и ничем не обеспечивали. Это положение будет исправлено, у нас будут единые социальные стандарты. Нашей власти еще только два года, а Депрессия оставила массу проблем.
— Я рад, что и у России есть чему поучиться.
— Да, ваш Ришелье имеет американскую деловитость. А вы слышали историю с испанскими красными?
— Нет.
"А, кстати, об Испании. Туда же мы войск не посылали?"
— После мятежей Сталин договорился с Франко, чтобы красным республиканцам заменяли смертную казнь на посылку в Россию на каторжные работы в Сибирь. Он сказал, что строительство новой жизни послужит исправлению этих людей.
"Испанские коммунисты в сталинских лагерях? Какой подарок нашим демократам… Впрочем, если их Франко собирался ставить к стенке, это, вообще-то гуманизм, а выпустить — вряд ли это было в его, Сталина силах."
— Кстати, недавно Сэмюэл Робертсон из "Уошингтон Пост" вернулся из поездки в Россию и написал книгу о вашей каторге. Он высоко ее ценит, поскольку в Америке пеницетиарная система служит только для наказания, а русская каторга — для исправления. Он видел светлые удобные бараки, которые временно возводятся на стройках, и ему очень понравилась система зачетов, когда за прилежный труд и лойяльность засчитывают дополнительные дни пребывания в заключении. Заключенных учат грамоте и разным специальностям, чтобы они могли после освобождения найти работу, они организуют самодеятельность, создают даже свои театры. Конечно, администрация показывала лучшее, так, в Синг-Синге журналистам показывают новую тюрьму с радио в каждой камере. Но многое с каторги решили перенять у нас, и теперь есть проект создания целого архипелага исправительных кемпов по всей стране, прежде всего на строительстве автодорог. Электрический стул и газовые камеры станут музейными экспонатами.
"Интересно, а тут что бы Солженицын написал?"
— … а заодно удастся покончить с чикагским рэкетом. За вонючие трущобы Босс уже взялся. Многие не верят в успех, но он обязательно добьется. А вы как считаете, такой крупный город, как Чикаго, может быть без трущоб?
— Вполне. Я в этом более чем уверен.
— Вы оптимист. Город, где мэр был уголовником…
— Ну не только в Чикаго мэр был уголовником! — воскликнул Виктор, вспомнив, что ему рассказывала в этой реальности Краснокаменная про карьеру Пантелкина.
Беседа за обеденным столом плавно перетекла в послеобеденную — до трех пополудни по местному времени, когда спадает жара.
— Вы не возражаете, если мистер Сэлинджер пока вздремнет в кресле? — спросила Джейн. — Ночью он должен охранять ваш сон.
— Какие вопросы? Пусть отсыпается, вон, кровать свободна.
— Лучше здесь. Если постучат или позвонят по телефону. А мы пройдем в спальню.
Джейн прикрыла за собой дверь и негромко включила приемник. На волне местной радиостанции отжигал Бенни Гудмен — шла трансляция с какого-то концерта.
"Как же Дюк Эллингтон, Каунт Бейси, Бенни Гудмен, Диззи Гиллеспи?" — всплыла в мозгу фраза из второй реальности. Стильные комсомольцы и особенно комсомолки из общаги… как теперь это все далеко.
— Любите "Аравийский шейк"?
— У вас уже танцуют шейк?
— Играют. Это же джазовый стандарт… О, нет! Я сказала "шейк"? По-русски правильно "шейх". "Аравийский шейх", песня начала двадцатых. А как танцуют шейк?
— Ну, собственно, нужна музыка ритм энд блюз, напрягаете живот, все остальные мышцы расслаблены и импровизируете.
— "Roll'em" подойдет?
— А попробуем.
Как это было все-таки классно — школьные вечера танцев, которые тогда еще не догадывались назвать дискотеками. Минуты через три урока Джейн хлопнулась в кресло, обмахиваясь газетой, одновременно положив ногу на ногу так, чтобы из-под платья была видна приятная округлость колена.
— Жарко. Очень энергичный танец. А ведь я выносливая. Когда не было работы, участвовала в танцевальных марафонах, там, пока танцуешь, кормят. Но кормят не больше, чем надо для танцев. Пока танцуешь, живешь. Как на любой службе — человека выдавливают, кормя так, чтобы он не умер, потом выбрасывают. Но сейчас будет иначе. Сейчас все будет иначе.
"Американка убеждает меня в том, что пропаганда сталинских времен права. А может, она действительно была во многом права? Что Сталину у нас, что Лонгу здесь выгораживать капитализм нет смысла".
— Кстати, — она кивнула головой в сторону радио, — это тоже из России. По-настоящему его зовут Беня Давидович Гутман. Правда, родился уже здесь.
— Его тоже кормят, пока танцует?
— О, он может сколотить себе капитал. Талант и умение убедить в своем таланте хорошего импрессарио — вот залог успеха здесь.
— А какому импрессарио я здесь успел показать свой талант? И что я танцую, если кормят?
Джейн мягко улыбнулась.
— Вы не простофиля, это хорошо. Простофили непредсказуемы, а с вами можно договориться. На вас здесь делают деньги. Кто, каким образом, — это немного позже. После встречи с Боссом. От этой встречи зависит и Ваш успех. У меня есть к вам предложение: хотите тоже делать здесь деньги?
— Как, каким образом? На чем?
— Деловой подход. Наивные люди сначала спрашивают "сколько", потом думают "как", и их на этом обманывают. Вы спрашиваете "как" и считаете "сколько". Если не против, схожу за пивом. Дело в том, что я курю, но ради вас решила отвыкать. Вам принести? Или опять колы?
— Спасибо. Если не затруднит, "Миллер", он был в холодильнике.
Виктор взглянул сквозь щели жалюзи на неторопливо ползущие внизу автомобили. "А гудят они здесь тоже чаще, чем у нас".
Джейн вернулась быстро, держа в руках две бутылки и пивные бокалы.
— Отключили микрофоны?
— Вы превосходите мои ожидания. Нас не записывают и здесь нет скрытых фотокамер. Удивлены?
— Не удивлен. Тогда перейдем к делу.
— О'кей. Вы обладаете информацией о прогнозах развития техники. Эта информация имеет коммерческую цену. Что подымется в цене, на чьи акции будет спрос, куда лучше вложить деньги — вы понимаете?
— Я понял. Моя доля в этом проекте?
— Зависит от затрат на реализацию. Вас не обделят.
— Как это будет выглядеть?
— Легально — что-то вроде агенства деловой консультации. Это позволяет открывать счета на юридическое лицо и прочее. При новой демократии стали прижимать оборот наличности.
— Когда приступаем?
— Сразу после вашей встречи с Боссом. Надо будет провести встречи с рядом лиц, договориться.
— Ваша заинтересованность?
— Личная? Разумные комиссионные.
— Детали, цифры?
— После встречи с Боссом. Появится время и прояснится ситуация.
— Ладно. Посмотрим, — с видимой беспечностью резюмировал Виктор, наполнил бокал и тоже откинулся в кресле. Холодное пиво к моменту подходило. — А если такое же предложение сделает, скажем, мистер Галлахер?
— Я понимаю, что торг уместен, но здесь у многих одна проблема — занятость. Все время надо что-то делать, действовать. Некогда есть, некогда думать. У Галлахера тоже не будет времени, тем более перед вашей встречей с Боссом. А у нас с вами оно есть.
— Ваши аргументы столь же неотразимы, как и вы сами.
— О, вы уже начинаете делать мне комплименты…
— Это не комплимент, а деловая информация. Кстати, Джейн, раз уж у нас все разговоры все время связаны с встречей с боссом, не могли бы вы рассказать немного о нем? Например, как ему удалось пробиться через барьеры, возведенные вашей финансовой олигархией? На кого он сумел опереться? Мне хотелось бы лучше понимать не только его слова, но смысл, который он в них вложит. Перевод переводом, а…
— Резонно. Я расскажу.
14. Абырвалг оф Америка.
— Понимаете, — начала свой рассказ Джейн, — здесь в каждом месте, общине, коммуне — как это точнее перевести — есть человек, которого зовут "босс". Это местный авторитет.
— В смысле? — переспросил Виктор, привыкший к нашему, российскому пониманию слов "местный авторитет".
