Богдан Сушинский - Субмарины уходят в вечность
– Вы правы, мой гросс-адмирал.
– Тогда почему же вы, мой доблестный, всепонимающий адъютант, не разъясняете этим любопытствующим офицерам, до какого позорного состояния Германии они довоевались?
– Иногда пытаюсь.
– И что же?
– Говорить с ними об этом бессмысленно.
– Тогда почему вы решаетесь соваться ко мне с подобными вопросами – о чем я веду переговоры с нашими врагами, якорь вам в брюхо?!
– Они хотят знать правду и хотят слышать ваш голос.
– А голоса шефов местного гестапо и службы безопасности СС им не хочется услышать?! Эти господа, доложу я вам, давно истосковались по их обветренным пиратским рожам и висельничным шеям!
Услышав эту угрозу, Наубе вздрогнул. Он помнил, с каким упрямством Дениц, вслед за своим предшественником, гросс-адмиралом Редером, отстаивал право флотских офицеров не вздрагивать при словах «СД» и «гестапо», добиваясь, чтобы гестаповский Мюллер отозвал из флота всех своих агентурных выродышей, искоренив столь погибельные для команд судов, особенно подводников, уходящих в длительное плавание, стукачество и недоверие.
«Но, очевидно, всему есть предел, – попытался оправдать он последние слова гросс-адмирала, списав их на обычный приступ гнева. – Если бы гросс-адмирал действительно позволил в свое время гестапо по-настоящему ворваться в личный состав кригсмарине, то половину надводных кораблей пришлось бы превращать в плавучие тюрьмы, а береговые базы – в концлагеря».
– И о чем они еще говорят? – насупился тем временем гросс-адмирал, рассматривая какую-то лежащую перед ним на столе бумагу. Он и сам понимал что «с пиратскими рожами и висельничными шеями» явно загнул, и что это уже – на грани истерики, а любое проявление истеричности казалось ему недостойным морского офицера береговым позорищем.
– О конце войны, – вдруг осмелел Наубе, – и о том, что, все равно эта война проиграна и мы только зря теряем на ней лучших своих подводников и пилотов. Самых опытных и проверенных в боях подводников и пилотов. – Но я не могу завершить войну своим собственным приказом! Вам ли это объяснять, Наубе?! Это начать любую многолетнюю бойню можно одним росчерком пера, одним провокационным выстрелом в сторону врага или просто одним дурацким приказом. А завершать ее следует долгими переговорами со вчерашними врагами. С врагами, адъютант! Которые ненавидят нас и жаждут нашей смерти. Однако и смертью нашей они жаждут насладиться только после того, как насладятся созерцанием физических и душевных мучений, то есть почувствуют вкус мести.
– Вы все верно говорите, – сочувственно вздохнул капитан-лейтенант Наубе.
– Особенно трудно завершать войну, которую ты проиграл, с врагами, которых ты сам себе сотворил, и если победа, в конце концов, осталась за ними. Причем в числе врагов оказались даже тe страны, которые самой историей, изначально, преподнесены были нам в образе естественных союзников.
«А ведь это прямое осуждение политики фюрера!» – отметил про себя Наубе, однако обсуждать это вполне справедливое осуждение не стал.
– И что вы в таком случае прикажете делать с ними – этими самыми опытными и проверенными в боях моряками и пилотами? – завершил свой монолог новый фюрер рейха. – Они должны воевать, пока не последует вашего приказа о прекращении боевых действий, мой гросс-адмирал.
– Вы поражаете меня своей сообразительностью, адъютант! она у вас бесподобна.
Деницу шел пятьдесят четвертый год, однако выглядел он в последние дни так, словно отсчитывал седьмой десяток своих календарей. И Наубе понимал, что это уже необратимо, что это физический и моральный износ, от которого он как адъютант и прочие «пиратские рожи» обязаны были бы оберегать своего главкома, вот только понятия не имели, как именно это следует делать. Да и возможно ли это в гибельных условиях, в которых окзалась сейчас Германия?
Кстати, мой гросс-адмирал, они интересуются, будете ли вы провозглашены фюрером.
– А что, появились горячие головы, которые готовы провозглашать меня фюрером?
– Было бы провозглашено. Они поддержат. Шикльгрубера фюрером тоже не они провозглашали.
– Вот и провозглашайте, Наубе. Что вы смотрите на меня, как на пришельца из иных миров?
– Пытаюсь понять, насколько серьезно это ваше предложение. Тем более что офицеры интересуются, можно ли уже сейчас обращаться к вам: «мой фюрер»?
На сей раз Наубе лукавил: с подобными вопросами никто к нему до сих пор не обращался, однако адъютант главкома вычитывал их в глазах всех тех, кто пытался попасть к его шефу на прием в его резиденции в морской школе в Мюрвике, неподалеку от Фленсбурга.
– Нельзя! – отрубил гросс-адмирал. – Ни в коем случае нельзя. Может, вы еще станете вскидывать при мне руки вверх и кричать: «Хайль Дениц»?
Капитан-лейтенант Наубе молча пожал плечами. Уж этот всплеск гнева главкома вообще был ему непонятен. Почему бы ему не ответить: «Да, можете обращаться: "мой фюрер"; да, орите в свое удовольствие: "Хайль Дениц"? Что в этом странного или страшного?
Наубе в принципе не понимал, что так смущает и отпугивает гросс-адмирала в этой, теперь уже, можно сказать, священной, традиции рейха. Вот именно, в традиции!
– Думаете, что германцам очень трудно будет привыкнуть к возгласу «Хайль Дениц»? Но ведь вспомните, что и к возгласам «Хайль Гитлер!» тоже привыкли не сразу. Некоторые флотские шутники даже пытались выкрикивать: «Хайль Шикльгрубер!», то есть пользуясь настоящей фамилией Гитлера, что вообще представлялось полным идиотизмом. А так – «Хайль Дениц!» На мой взгляд, вполне приемлемо.
– Не валяйте дурака, Наубе! – явно огрызнулся гросс-адмирал. – А не то я заставлю всех флотских офицеров приветствовать друг друга возгласами «Хайль Наубе!», что будет выглядеть значительно благозвучнее.
56.
Май 1945 года. Германия. «Нордберг» – секретная база субмарин «Фюрер-конвоя» на побережье Северного моря.
Пока адъютант передавал начальнику радиосвязи базы приказ главкома, сам Дениц отправился к одному из подземных, сооруженных в глубине прибрежной скалы причалов, у которого стояли специальные субмарины большого водоизмещения, относящиеся к соединению «Фюрер-конвоя».
С его появлением представители командования и службы безопасности базы «Нордберг» и стаи призраков сгруппировались у бетонного колпака охранного дота. А между ними и огромными черными телами субмарин офицеры начали поспешно и слишком суетно выстраивать из двух отделений – морских пехотинцев и арктических стрелков генерала Ширнера – почетный караул, а также оркестр, кое-как собранный из раненных в боях оркестрантов-пехотинцев, пребывающих на лечении в местном госпитале. Свой собственный, штатный оркестр новый комендант базы штандартенфюрер СС Ганс Кирхнер два месяца назад отдал на пополнение команды только что спущенного тогда на воду после ремонта линкора «Кемниц».
– Господин гросс-адмирал, – ленивой трусцой засеменил навстречу главкому не в меру располневший на береговых хардах комендант базы, – оберштурмбаннфюрер СС Отто Скорцени и лица, которые его сопровождают…
– …которых он сопровождает, комендант, – как можно внушительнее произнес Дениц, – он, а не его!
– …которых Скорцени, а не его… – разволновавшись, повторил Кирхнер, – сопровождает…
– Что вы, комендант, путаетесь в элементарном докладе, как пушистый кадетик – в нижнем белье портовой проститутки? – Виноват, господин гросс-адмирал.
Еще несколько дней назад амбициозный полковник от СС мог позволить себе посматривать на Деница свысока, убеждая себя и всех вокруг, что как комендант секретной базы «Фюрер-конвоя» он подчиняется только фюреру. Но теперь фюрера не было, а верховным правителем Германии стал Дениц, и с этим приходилось считаться даже ему, Кирхнеру. И Дениц, в общем-то, никогда раньше не отличавшийся мстительностью Дениц, прекрасно понимал это.
– Но вы так и не закончили свой доклад, полковник. Где там находится сейчас Отто Скорцени и «сопровождающие его»?
– Они должны появиться через теперь уже пятнадцать, – взглянул он на часы, – минут.
– Ясно, несите службу дальше. А почему вы все еще здесь? – сразу же переключился гросс-адмирал на стоявшего у пулеметной амбразуры дота командира разведстаи капитан-лейтенанта Вильтена.
– Мне приказано было находиться здесь и ждать…
– Все существовавшие до этой минуты приказы отменяются, капитан-лейтенант. Вам что, до сих пор не сообщили, что у Восточно-Фризских островов появился отряд английских кораблей?
– Никак нет.
– Так вот, теперь вы об этом знаете. Немедленно выводите свою стаю на боевые позиции. Нельзя допустить, чтобы англичане вошли в залив, прежде чем из него выйдет стая призраков.
– Они не войдут в него, господин канцлер.
