Прорвемся, опера! - Никита Киров
Это меня и воодушевило. Начать можно и с малого.
А пока — работа.
— Слушай, Олег, — сказал я. — У тебя ведь тоже есть подозрения.
— Какие это? — он нахмурил лоб.
Принесли тарелку с чебуреками и два наполненных на половину стакана водки. Я свой пока отставил, следак тоже.
— А с чего это ты с пистолетом ходишь? — спросил я. — Следователь прокуратуры с оружием? Охота тебя таскаться было в нашу оружейку — утром получи, вечером принеси и сдай. Мороки столько. Или у тебя на постоянке?
— Ну, надо, на улицах нынче опасно, — он свернул плоский чебурек и откусил половину. — Я же говорил, прокурор сказал…
— Я как-то смотрел один фильм, — я хмыкнул. — Про следователя прокуратуры. Хороший, кстати, таких нынче не снимают… кхм… хотел сказать, такие снимают редко.
— Ого! — удивился он. — А есть такой? Про следаков?
— Есть. Вот тот следователь однажды сказал знакомому менту — надо было под дурачка косить, чтобы ничего не заподозрили. А мент ему в ответ — как ты делаешь? И следак отвечает — да, как я.
— Ха! Мощно сказал!
— И вот, Олег, не коси под дурака, — сказал я серьёзнее, — я же вижу, что уж кто-кто, а ты точно не дурак. Начальство в случае таких проблем, как с вашей сотрудницей Ирой, на которую напали, скорее всего пистолеты не будет закреплять за личным составом. А наверх отчитается, что табельное выдано… Так что он бы вам стволы таскать никогда не приказал, во избежание, как говорится, лишних проблем.
— Кха! — Верхушин усмехнулся и доел чебурек. — А я к тебе давно присматриваюсь, Паша. Вот ты тоже, косишь под молодого и неопытного, но старательного, и вроде лет-то тебе маловато, а хитёр ты. И ведь все думают, что ничего из себя не представляешь, а ты потом хоба — то убийство в депо сразу раскрыл. Ирка тогда про тебя весь вечер и говорила, как ты там всё делал грамотно.
— Ничего себе.
— А потом банду отвлёк, — продолжил следак. — Ведь кто знает, что случилось бы, начни они палить, — он уже перестал улыбаться. — Так что ты тоже не коси под молодого и неопытного. Ты на кого-то что-то накопал, да? Но сначала хочешь выяснить, что знаю я?
— А вот не надо было пистолетом светить, — я взял горячий чебурек и осторожно откусил. Сегодня они прям необычайно хороши. Надо мужикам сказать, чтобы на обед сюда шли. — Давай тогда, Олег, баш на баш. Ты мне, я тебе. Ты первый, раз я тебя первым раскусил.
— Хе, — он взял стакан и опрокинул в себя его содержимое, после закусил чебуреком. — Постановления об отказе по материалам тех старых квартир лепил Рудаков. Но это не его лень, он тоже, знаешь ли, принцип «притворись дурачком, чтобы все от тебя от***лись» знал хорошо, получше многих. Это совсем не лень. Я тут покопался в этом.
— Не всё так чисто у вас в прокуратуре, оказывается, — я присмотрелся к нему.
— А у вас будто всё в милиции идеально, — возразил он.
— И у нас не идеально, но мы сегодня про другое. Весь расклад ваших внутренних тёрок мне не нужен. А у Рудакова что, этот случай не первый?
— Как-то раз я его поймал на том, — Верхушин огляделся по сторонам, — что он не просто убедил прокурора подмахнуть отказной, а получил за это денежку, и не малую. И я так подозреваю, что это случалось не в первый раз.
— Та-а-ак, — протянул я. — А это интересно. И он мог просить прокурора утверждать постановления об отказах в возбуждении с этими квартирами… имея в этом свой корыстный интерес, как у нас принято писать?
— Вполне, — серьёзно сказал Верхушин.
— Но вот, ты тогда его поймал… но не дожал?
— Он на меня настучал в областную прокуратуру, а они меня за яйца взяли так, что чуть не раздавили, — следак взял следующий чебурек. — А потом, едва я разобрался с этими проверками, мне вдобавок дали молотком в подъезде по кумполу и ткнули шилом в пузо… но вот это, — он постучал себя по объёмному животу и хохотнул. — Родной жирок меня спас, а голова… ну, голова потом прошла. Как говорится — голова не жопа, завяжи да лежи.
— Опасаешься, что он снова может кого-то подослать? — уточнил я.
— Он даже и не сам кого-то послал, — он отмахнулся. — А кто-то, кому он помог, мог таким образом рассчитаться. А что касается отказных, то старый прокурор, который недавно уехал в Тагил, верил Рудаку охотно, но в доле не был, поэтому не заложил. Он тогда всех сдавал, чтобы себе срок скостить, а Рудакову повезло, нечего было сдавать. Вот как-то так, Пашка.
— Я понял… — я задумчиво доел свой чебурек. — Ну а сейчас он вернулся за старое? Он же на пенсии.
— Ну, работает юрисконсультом в банке «Феникс», — как бы мимоходом сказал Верхушин, но я себе это пометил. Ага, вот и возможная связь. — Общается со всеми бывшими коллегами… и очень хочет найти контакты с новым прокурором…
— Ну а что? Если найдет, легко сможет быть посредником и опять делать отказные или вообще прекращать уголовные дела за отсутствием состава преступления. И, формально, он в прокуратуре больше не работает, не подкопаешься. А денежка капать будет немалая.
— Баш на баш, — напомнил Верхушин.
— Как и договорились.
Я полез в захваченную папку бумаг и помимо почти чёрных ксерокопий запросов и справок, нашёл копии фотоснимком с места преступления и моего листочка из блокнота, на котором я делал рисунок протектора.
— Смотри, Олег, — я отодвинул тарелку и положил обе бумажки на стол. — Недавно по этой серии был убит Ганс, он же Рустем, он же Рустемов.
— Да, понял, про кого ты.
— Угу. И вот это, — я показал на фото. — Свежий след от протектора шины у ворот дома, где было обнаружено тело. Свидетели указали, что приезжал белый «жип», — я хмыкнул, но стал серьёзнее. — А вот это рисунок шин с крузака Рудакова, который я срисовал сам, пока он не видел. У него тачка кремового цвета, светлая,
