Колхозное строительство. Дилогия (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

А дальше, ещё интереснее. Лясс Абрам Моисеевич – заведующий лабораторией, Борсук Павел Афанасьевич – старший научный сотрудник ЦНИИТМ; Долбенко Евгений Тихонович – бывший главный металлург Южуралмашзавода; Онуфриев Иннокентий Александрович – бывший главный инженер МЧЗ "Станколит"; Ткаченко Андрей Сафронович – начальник цеха МЗ "Запорожсталь" имени Серго Орджоникидзе; Рыжков Иван Васильевич – доцент ХПИ имени Владимира Ильича Ленина, – за разработку и внедрение в производство принципиально новой технологии литейного производства – изготовления стержней и форм из жидких самотвердеющих смесей.

Мать вашу, родину нашу. Это придумали в 1967 году. А когда начали внедрять? Через сорок лет. Пётр и внедрял, году, эдак, в 2007 на заводе в РМБ (Ремонтно Механической Базе). Ну, нет, не отвечает он за всю страну, а на БАЗе внедрим в этом году. Связи решают всё. Вот сейчас и свяжемся с Абрамом Моисеечем.

А дальше пошли соратники.

Светлов (Шейнкман) Михаил Аркадьевич (посмертно) – за книгу "Стихи последних лет".

Караев Кара Абульфаз оглы – за музыку балета "Тропою грома" (1958).

Моисеев Игорь Александрович – балетмейстер, – за концертную программу ГААНТ СССР (1965).

Пименов Юрий Иванович – за серию картин "Новые кварталы".

Симонов Рубен Николаевич – за постановки пьес классической и современной драматургии в МАДТ имени Евгения Багратионовича Вахтангова.

Ну, и:

Тишков Пётр Миронович – за цикл песен ко Дню Победы.

Достойные соратники. Пёрт впервые узнал, что замечательный русский поэт Светлов, на самом деле Шейнкман. Бывает. Моисеев (слава богу не тот), (тот родился в тюрьме и имел фамилию Мойсес) и Симонов (тоже не тот), оказывается Симонянц, на слуху. Композитора Караева и художника Пименова Пётр не знал и в будущем ни разу не слышал. Но познакомиться стоит. Связи.

Что ж. Пора идти целоваться. Пётр содрогнулся. С мужиком целоваться в засос! Как отучить Брежнева от этого? Потом ведь весь мир над ним смеяться будет. Вытерпел. Зажмурился и губы сжал со всей силы. Аж шатнуло. Пожал руку мягкую.

– Спасибо.

И вдруг Брежнев выдал явно не по протоколу.

– Хорошие песни. Слезы идут. Тебе спасибо Пётр. И дальше пиши такие песни.

Не плохой вроде мужик. А во что страну втравил. Советчики хреновые. Суслов, Андропов, что ввергли СССР в афганскую войну. Интересно, сработало ли письмо. Пока, вроде, ни каких изменений. Дождёмся посадки Союза – 1, а потом середины мая, когда Семичастного заменят на Андропова. Сядет ли? Заменят ли?

Награждения, что символично происходило в Свердловском зале Кремля.

Потом был банкет. И даже не фуршет. Ещё не придумали. Сидели за столами.

Тихон Хренников – Заместитель председателя Комитета по Ленинским и Государственным премиям СССР в области литературы, искусства и архитектуры при Совете Министров СССР толкнул речь. Не умеет, нудно и занудно. Потом слово дали первому Герою Социалистического Труда в области литературы поэту Николаю Тихонову. Седой вальяжный громогласный. Чуть живее получилось. Настал черёд и Фурцевой. Вот молодец тётка. Речь так речь. И ничего не понятно, и хочется встать и аплодировать. Талант.

Пришлось и Петру выступать. Все награждённые благодарили партию и правительство. Обещали оправдать высокое доверие. Штелле решил не выделяться и не креативить. Не время и не место. Поблагодарил тех же и добавил "дорогого Леонида Ильича", ещё не вошло это у народа в обязательную привычку. Обещал написать ещё больше хороших песен.

Выделился старый знакомый. Сергей Новиков решил видно воспользоваться трибуной и предложил открыть в каждом городе математический класс, а в Москве или Ленинграде основать интернат для особо одарённых. Всё правильно сказал. Только место перепутал. Путин его в Сочи создаст. Там детям лучше, чем в стоящей на болотах Москве и в совсем уж заливаемом и сверху и снизу Ленинграде.

Когда начали вставать и вести застольные беседы, к Тишкову выстроилась очередь. Первым подлетел, не присутствующий в зале министр автомобильной промышленности СССР Александр Михайлович Тарасов, а Тихон Хренников, эдакий цепной пёс реакции. Сейчас надо думать поводок в руке Суслова.

– Пётр Миронович, рад знакомству! Ваши песни – это просто глоток свежего воздуха, – ну, ничего себе. Правду ли писали в будущем о сём муже?

– Спасибо, Тихон…

– Николаевич.

– Спасибо, Тихон Николаевич. Только не просите спеть, нет ни слуха, ни голоса, – поржали.

Хренников ещё раз пожал руку и сделал вид, что отошёл, а сам пристроился чуть в стороне за спиной. Подслушивает. Значит, не врали про его любовь к "Борьбе с формалистами". Да, пусть слушает.

Вторым прорвался Сергей Новиков. Математик поздравил, пожал руку, выслушал ответный комплемент и почти отошёл. Ага. Сделал вид, что пытается отойти и глазами в угол стрельнул. Прогулялись до угла.

– Пётр Миронович, есть новости по вашему кубику?

– Давай, так, Сергей. У меня есть пара образцов. Не с собой, конечно. Приходи завтра утром по тому же адресу. Часов в десять, – понятно, что в этот раз Тишков поселился в гостинице "Россия", с ним ведь дочь и Маша‑Вика. Но вот завтра у него назначена встреча с химиками у Чуковских дома. Совместим. Кубики сделали на зоне и вручили торжественно Петру за пять пачек "со слоном". Почти бесплатно.

– Пётр Миронович, к вам и не пробиться, – вот на этот раз министр.

– Александр Михайлович, вы не переживайте. Конечно же, мы возьмём мальчика. Как его зовут?

– Тёзка ваш. Почти полный. Пётр Митрофанович, – чуть улыбнулся.

– Возьмём тёзку. Он один будет?

– А мать?

– Она тоже больна?

– Тоже, от неё и заразился.

Час от часу!

– Женщина в каком состоянии? – вот вляпался, так вляпался.

– В среднем, – губы поджал.

– Она вам дочь или невестка?

– А это имеет значение?

– Я просто хотел спросить, а остальных членов семьи она не заразила? – лысый министр, похожий на Хрущёва, поджал губы. Властный товарищ, не привык просить.

– Нет, недавно все проверялись. Это невестка.

– Хорошо. Пусть приезжают. Разместим обоих в детском тубдиспансере. Там сейчас немного свободнее стало, – и правда ведь, за последние три с небольшим месяца выздоровело десять детей, а прибавилось только трое, да и те из Карпинска и Волчанска.

– Чайку…

– Подождите, Александр Михайлович. У меня к вам три просьбы. Даже, вернее, предложения. Вам два точно понравятся. Да и третье интересное.

– Предложения? Кого‑то устроить нужно в министерство? – конечно же, "Балъшой началник".

– Нет. Это не на минуту разговор. К тому же, нужно показывать картинки.

– Что машину спроектировали? Фурцева говорила, что вы инопланетянин, – улыбнулся, оттаивая, но глаза не весёлые.

– И машину тоже. Где мы сможем спокойно поговорить?

– Надолго в Москве? – протёр лысину платочком министр.

– Дня на три‑четыре. Как пойдёт.

– В понедельник в восемь утра в министерстве. На вас будет выписан пропуск. Кто‑то нужен кроме меня, – есть ведь деловые люди.

– Нужен человек, который занимается кузовами "Волг".

– Две сороки! Будут вам сороки, – теперь улыбнулся по‑настоящему.

– Сороки?

– Юрий Наумович Соро́чкин – это заместитель главного конструктора завода по кузовам. Виктор Петрович Сорокин – заместитель начальника экспериментального учебного цеха автозавода. Они на ГАЗе главные спецы по кузовам. Их там "двумя сороками" зовут. Сегодня же вызову. К понедельнику прибудут. Не придётся хоть краснеть? – опять насупился товарищ.

– Придётся. По противоположной причине.

– Заинтересовали. Сегодня суббота. В понедельник. Знаете, где находится наш дом терпимости?

– Дом терпимости?

– Здание имеет множество входов и выходов с разных сторон, в нем полно переходов, лабиринтов и тупиков. До революции это был доходный дом Алексея Хомякова. Ходят слухи, что в годы НЭПа в нем размещался дом терпимости, Благодаря множеству лабиринтов, тупиков, выходов его посетителям удавалось избегать нежелательных встреч.