Николай Берг - Лёха
И немедленно двинулся к сереющей сквозь негустую листву коробке немецкого джипа. Шел бесшумно, как учил его Семенов, чувствуя себя при этом трехглазым Сэмом Фишером[111] или просто матерым ниндзя. Аккуратно вышел сзади, увидел голову шофера – тот вроде как шевелился немного, полувывалившись из машины. Подкрался неслышно и невидно, встав так, что до головы в кепи стволом дотянуться можно было, присмотрелся – и чуть не плюнул от досады, потому что чертов водитель был явно мертвее мертвого, полусидеть-полулежать в такой перекошенной неудобной позе мог только неживой.
Хмыкнул про себя, подумав, что так ведь и не решил, что делать стал бы, окажись немец только раненым, распрямился, удивляясь тому, сколько из немца кровищи вылилось, и тому, что на простреленном в нескольких местах мундире немца висела просто гирлянда весьма солидных вроде наград, но маленьких по размеру, даже легко узнаваемый Железный крест был масипусеньким. Хотя явно настоящим. Посторонился брезгливо, чтобы тянущаяся изо рта у покойника кровавая длинная тягучая нитка не попала на сапог, и дернулся, услышав странный шорох совсем рядом.
Вскинул взгляд и обалдел, потому как совсем близко – вот только капот автомобиля разделял – стоял второй немец в такой же форме, что и дохлый, тоже зеленоватой, странного вида, но этот стоячий фриц был живехонек, только из левого плеча кителя торчали какие-то клочья, и рукав пропитан кровью. Но держался этот второй немец куда как бодро и скалил зубы в кривой, какой-то поганой улыбке. Нехорошая была улыбка, чего уж. Точно так же улыбались гопники, отбуцкавшие Леху пару лет тому назад и отжавшие у него мобилу. И в здоровой руке чертов немец держал явно «парабеллум», черно-блестящий и почему-то показавшийся на первый взгляд меньшим по размеру, чем сокровище Середы.
От этого зрелища у Лехи дыхание перехватило и сердце екнуло. Забыл, черт его дери, пока подкрадывался, что пассажир же еще был! Двое немцев в машине ехали! А тут все внимание – на дохлого шофера, а второго прошляпил самым безбожным образом, как нуб какой-то! Ниндзя, мля! И стыдно, и страшно! Люто страшно!
Немец, все так же мерзостно улыбаясь, медленно-медленно, словно в фильмах Джона Ву, стал поворачиваться к Лехе всем туловищем. Сейчас встанет поудобнее – и в упор забабахает. И все, финиш, приплыли, суши весла! Пробило ледяным морозом по хребту, а ладони моментально взмокли. Краешком сознания менеджер удивился такой странной реакции организма, но вскользь, потому как тут только вспомнил, что у него в руках – карабин системы Маузера!
Сам не понял, как вскинул, чуть не упираясь стволом прямо в скалящуюся морду фрица, как нашел и нажал спуск. Адски ударило грохотом по ушам, на конце ствола пыхнуло нежным эфемерным венчиком маленькое розовое пламя. Тут же сменившееся таким же нежнейшим прозрачным дымком.
И сразу произошло так много событий, что впору на сутки растянуть – и то мало не покажется.
Немец вроде как удивленно вскинул брови, округлил глаза и тут же его лицо странным образом исказилось, вмявшись внутрь, словно было резиновой маской, угрожающе вывалив глаз и оскалившись совсем уж непотребно, словно бэтменовский Джокер, только вот зубы во рту как-то странно сместились группами по три-четыре, отчего во всей этой резиновой морде появилась нечеловеческая жуть. Криво сидевшая на голове фуражка кокетливо порхнула вбок, вращаясь вокруг своей оси, словно НЛО, а от головы отскочил здоровенный кусок и махнул длинными волосами, отлетая почему-то вверх и в сторону, вместе с какими-то серыми комьями и длинными, багрового цвета брызгами. Немца почему-то не отшвырнуло в сторону, как должно быть, по фильмам судя; он постоял доли секунды, а потом ссыпался вертикально вниз, словно из него выдернули моментом весь скелет.
Но Лехе было не до того, потому как что-то резко, сильнее чем кулаком, со всей дури жахнуло его в плечо – и больно, и неожиданно так, что первой мыслью было – в него тоже кто-то выстрелил. Недоуменно глянул на то место, увидел прижатый к целому вроде совершенно месту винтовочный приклад. Убрал винтовку – нет, все целое, но ломит сильно. Секунду тупил, потом догадался – это у винтовки отдача такая! Охренеть! Это ж как из нее выпустить сотню патронов-то? От плеча пюре останется!
Ошеломленно покивал головой, с огорчением глядя на такой, как оказалось, свирепый карабин. Услышал знакомое шипение, глянул – точно, Жанаев, вылез тоже к машине, винтовку за плечо забрасывает, глядя на не видимого с этой стороны немца.
– Тот готов? – спросил бурят.
– Ага, – ответил потомок.
– И этот готов! – уведомил азиат, мотнув головой на пассажира. Ну да, а то Леха сам не понял.
– Заряжон? – глянул на винтовку.
– А? – несколько одурело спросил менеджер, потирая сильно ушибленное плечо.
– Бентофк заряжон? – повторил Жанаев и сделал весьма узнаваемый жест передергивания затвора.
– А… Не, сейчас! – сообразил Леха и, схватив раскрытой ладошкой гладкий полированный шарик рукоятки затвора, себе на удивление ловко выдернул слегка еще дымившуюся гильзу с темным пояском, закопченным у рыльца, и загнал блистючий остроконечный патрон в ствол, благо затвор ходил мягко и легко.
– Заряжоного бог заряжат! – подмигнул бурят, приседая рядом с мертвецом и тут же поднимаясь, уже с пистолетом в руке.
Потомок кивнул, подумав про себя: «Ну да, девайс дружелюбный к пользователю и интуитивно понятный. Но дерется, блинская сволочь, не по-детски!»
Про себя решил, что, если придется еще стрелять сегодня, – будет стрелять от пояса, по-ковбойски, плечо-то явно рассадил. С трудом превозмог острое желание полезть под одежду, разглядеть фофан; вспомнил, где находится, и тревожно глянул на вертевшего головой напарника.
С дороги и впрямь доносились голоса – как раз там, где Семенов и артиллерист остались. Слышал, правда, Леха не очень отчетливо – от выстрела у него уши заложило, и потому все слышалось как из-под воды или сквозь подушку. Жанаев не выглядел сильно обеспокоенным, но тем не менее вид у него был настороженный, и свой винтарь он держал привычно и ухватисто. Видно было, что готов применить моментально. Показал, что он сядет тут, позырит за безопасностью, а Лехе показал на машину.
Ну, помародерить менеджер был готов в любой момент, потому тут же принялся за осмотр битого тарантаса, сразу же оценив и продырявленное колесо, и разбитое стекло, которое было все в трещинах и свисало какими-то словно клееными ломтями – понял, что видит допотопный триплекс и воняющий каленым маслом и пригорелой резиной пар (или дым), валивший еще, хотя и слабее, из простреленной машины. Сунулся назад, увидел пустой держатель как раз для запаски, полез в багажник, тут выглядевший словно сундук деревянный. Прямо сверху уютно покоился чехол из потертой кожи – явно с оружием. Вытянул из чехла почти такой же карабин, что и за спиной теперь висел, но явно более изящный, куда тщательнее отделанный и не имевший креплений для штыка.
Карабинчик этот сразу же очень понравился менеджеру – удобный, старательно вылизанный и легкий – ясно, что такой при стрельбе не будет так долбать в плечо свирепой отдачей, как грубый тяжеленный армейский карабин, который обычной винтовки разве что покороче немного. Леха сразу влюбился в найденное им оружие. Да и вообще настрой был, словно после стакана шампанского – аж в голову ударило: опять победил! Опередил фрица с выстрелом, а теперь вот «наследство» досталось.
Чувствуя себя Робинзоном Крузо, который обшаривает выброшенный на мель богатый чужой корабль, Леха стал вытягивать из здоровенного сундука-багажника другие – загадочные, но от этого не менее ценные – предметы. Выволок явно ручной насос, брезентовую сумку, в которой что-то металлически брякало, сунул нос – гаечные ключи и инструменты, потом ухватил какие-то ремни, потянул – и вывернул из глубин аккуратный рюкзачок с удобными широкими лямками, от которого тут же потянуло густым и вкусным колбасным духом. Сглотнул слюну, рюкзак поставил отдельно, решив, что точно махнет чертов футляр-контейнер от противогаза на такую вот вещугу. Дальше чуть не сорвал себе ногти, пытаясь выдернуть с самого дна аккуратный деревянный ящик, неожиданно оказавшийся очень тяжелым. Понял, что не сумеет, стал выкидывать мешающие тряпки, которые оказались куском брезента и парой одеял, на ощупь теплых, шерстяных. Вот сейчас детское ощущение «клад нашел!» стало еще более сильным.
Под одеялами оказался здоровенный, странного вида чемодан – солидный, добротный и неописуемый словами – он как раз и мешал ящик деревянный дернуть. Не без труда, крякнув от натуги, вывернул этот чемодан и поставил его к рюкзаку. Только собрался раздербанить кучу всякого разного добра и наконец подтянуть наверх таинственный деревянный ящик с приклеенным сверху листом, исписанным типографским готическим нечитаемым шрифтом, как прямо из-под рук высыпались сверкающей струйкой латунные патроны, до того таившиеся в неприметной зеленой сумке. Подхватил один, удивился – пулька была непривычного вида, тупорылая, и сам патрончик хоть и походил на виданные раньше, но явно отличался от всех них.
