Дмитрий Селин - Судьба наизнанку
Щербинин взял себе в стеклянном холодильнике порцию капустного салата и бифштекс с мелко нарезанным картофелем фри. Поставив основное блюдо греться в микроволновке, сделал в автомате чашечку капуччино, отнёс вместе с салатом за угловой столик.
- Перекусить решили?
В столовую вошёл парадно одетый Мирошниченко с переброшенным через левую руку пальто и сразу направился к кофе-машине. Михаил достал из микроволновки тарелку, зацепил из держателя вилку, нож и кофейную ложечку.
- Надо, неизвестно, сколько мы там проторчим.
Олег налил настоя арабики, бросил в чашку два кусочка сахара.
- По программе был обещан банкет - сказал он, на ходу помешивая чёрную жидкость ложкой.
- Это будет потом - Щербинин расправлялся с салатом - как говорил мой отец 'В горячем цеху есть надо много и часто, что бы язва в кишках не образовалось'.
- Какой здесь горячий цех? - улыбнулся Олег, сделал глоток.
- Не скажи - Михаил закинул в рот последние капустные стружки, начал резать бифштекс - в ближнем кругу, где мы будем в качестве почётных гостей и главной диковинки, соматических нагрузок не предусмотрено. А вот моральных ...
Михаил многозначительно посмотрел на Олега.
- Мы ведь туда едем не чёрную икру лопать и 'Киндзмараули' пить, а работать. Слушать, смотреть и делать выводы, не подставляясь при этом самим. Что просто так для нервной системы не проходит - Щербинин подцепил вилкой кусочек бифштекса - а все болезни - от нервов. В том числе язва.
Олег промолчал, медленно смакуя арабику. Щербинин не спеша съел горячее, промокнул губы бумажной салфеткой.
- Было что-то новое? - спросил он Олега, перейдя к каппучино.
- Нет - ответил Мирошниченко - из дома ничего.
Домом отправленные в Союз называли перенесённые территории, по какому-то непонятному обычным органам чувств признаку, резко отличавшиеся от остальной земной поверхности. Это ощущение особенно обострялось при быстром и далёком перемещении, например самолётом. Выйдя на бетонку московского аэродрома, каждый из них хотя бы раз оглянулся. Ощущение 'взгляда в спину' быстро притуплялось, но память о нём стереться никак не могла. В суматохе первых месяцев внимание на странноватые ощущения не обращали, объясняя то нервным напряжением, то особой аурой советского государства. Но когда количество посетивших воздушным путем Москву перевалило за две сотни и вернувшиеся из Стокгольма в один голос описывали те же самые чувства, не зависевшие от возраста, пола и склонности к интеллигентской рефлексии, феномен решили изучить и поставить на службу республике. По своему положению Щербинин был в курсе ведущихся в этой области исследований, но пока ни одна из трёх независимых друг от друга научных групп не могла даже выдвинуть какого-либо вразумительного объяснения. Внешний признак феномена регистрировать научились, но что могло приводить к частотному сдвигу мозговых ритмов на полпроцента так пока и осталось тайной. Твёрдо выяснили только одно - частоты биоритмов начинали 'плыть' сразу за временной границей, чем дальше от неё, тем сильнее и выходя на максимальное отклонение от среднестатистических показателей в ста двадцати километрах от хронораздела. Дальше рассогласование стабилизировалось и от расстояния не зависело. Медленное продвижение вглубь СССР на поезде или автомобиле никаких побочных эффектов не вызывало. Организм приспосабливался к постепенно нарастающим изменениям непонятно чего, непосредственно никакими приборами не фиксируемого. Уровень электромагнитного фона, гравитационного поля и прочие параметры мира, способные влиять на датчики научных приборов начала двадцать первого века, оставались неизменными от Харькова до Москвы. С учётом статистических отклонений, конечно.
Побочным следствием многочисленных экспериментов стало открытие хронораздела в воздухе. Оказалось, что земли республики как бы прикрыты огромной 'крышкой', стеной уходившей от хронораздела вверх и постепенно загибавшейся над перенесённым территориями. На параллельный земле уровень эта никакими приборами не фиксируемая плоскость выходила на высоте одиннадцать с половиной тысяч метров.
- Поехали? - риторически спросил вице-премьер, закончив с кофе. На часах было без четверти шесть, собрание было назначено на полседьмого, добраться до Большого Театра сейчас не составляло никакого труда. Не застрявшая в пробках лужковская Москва, чай.
Забрав с вешалки верхнюю одежду, они вышли в фойе, где к ним присоединился охранник, и втроем проследовали во двор, где тихо мурлыкал изрядно модифицированный 'Уаз-хантер'. Кроме противопульного бронирования, кондиционера и прочих устойчивых к проколам шин, основным отличием от базовой модели был двигатель - дефорсированная и перебранная до последней прокладки 'газоновская восьмёрка', сообщавшая машине тот самый 'кошачий' призвук холостого хода.
За тонированными 'вкруговую' стеклами мелькали старые дома и вновь возводимые по сталинскому плану реконструкции Москвы здания. За полчаса неспешной по меркам двадцать первого века езды они добрались до Большого. По приложенной к пригласительным билетам схеме запарковались на огороженной съемными барьерами вип-стоянке сбоку от здания. Ждущий высоких гостей энкаведешник проводил их через боковой вход, в дышащее ещё имперским величием фойе. Около выставленных буквой 'П' столиков с макетами заводов, пароходов и прочих достижений прошедшего года медленно фланировали многочисленные приглашённые, облачённые большей частью в полувоенные френчи, довоенную форму или строго покроя женские костюмы. Иногда в толпе мелькали смокинги дипломатов и разбавляющие официоз, легкомысленные на общем фоне, платья актрис. Одетые в недорогие тысячедолларовые костюмы харьковчане не сильно бросались в глаза советским гражданами и тусующимся иностранцам. Лишь наметанный взгляд мог определить отсутствие подгонки к фигуре пиджаков и псевдошёлковый материал галстуков. На разницу обувных фасонов особого внимания не обращали - мало ли кто откуда приехал!
До прикреплённых к лацкану или на шейный шнурок бэйджей здесь еще не додумались, поэтому среднеславянского вида трое мужчин легко затерялись в нетерпеливо ждущей начала торжеств толпе. Водитель остался в машине - для большей сохранности джипа и поддержки канала связи. У каждого из харьковчан под полой пиджака на поясе был закреплён компактный радиотелефон, заведённый через ретранслятор в машине на офисную АТС представительства и через неё на харьковскую телефонную сеть.
Не смотря на всю крутизну последней модели 'Сенао' , использоваться он мог только в самых крайних случаях. Как справедливо подозревали в соответствующих подразделениях СБ, подобный вид связи мог быть вскрыт радиоразведкой Союза. Не быстро и не без некоторых трудностей, но прослушивать разговоры по слегка скремблированным радиоканалам было вполне по силам набирающей опыта службе радиоперехвата НКВД. Ведь основы данного фланга 'невидимого фронта' были заложены как раз в эти годы и создатели соответствующих научных и конструкторских школ всё ещё полнокровно трудились на благо советской страны. До чего мог додуматься, изучив литературу последующих лет, например Котельников, чья теорема лежит в основе любого аналого-цифрового преобразования, никто в Харькове даже предположить не мог. Получение советскими гениями работающих образцов компьютеров и прочей высокотехнологичной продукции мало могло повлиять на общий уровень развития СССР, но в локальной отрасли контроля за попаданцами могло иметь весьма неприятные для республики последствия.
Именно по этой причине с августа были введены крайне жёсткие санкции за несанкционированный вывоз за хронораздел любых радиоэлектронных устройств и всей литературы, изданной после пятидесятого года. Республиканские власти понимали, что контрабанда подобными артефактами неизбежна, но предпринимали все возможные меры, что бы максимально снизить ущерб от подобной самодеятельности, сведя приграничный бизнес к банальной торговле ширпотребом. В этом вопросе новое законодательство и правоприменительная практика являлись образцом либерализма и действенной веры в 'свободную руку рынка'. После нескольких показательных казней уже успевшее сформироваться сообщество приграничных торговцев одумалось, и начало деятельно сотрудничать с таможенным управлением. К вящей выгоде государства и частного бизнеса.
- Здравствуйте, здравствуйте, товарищи - сквозь толпу к харьковчанам пробился ещё полноволосый Берия. К удивлению попаданцев, перед якобы всесильным наркомом и правой рукой самого Сталина никто не разбегался и проход начальственным сапогам освобождать не спешил. Слегка сторонились, пропуская спешащего человека и только.
