Реверанс со скальпелем в руке (СИ) - Шатохина Тамара

- Одно лицо. Но вы чуть старше. Или после болезни.

А меня ломало… а меня корчило и корежило внутри от дикого желания схватить, обнять и расцеловать моего мальчика! Как в тот – последний наш раз!

- Ваше имя… мсье Рауль? Вас назвали так в честь кого-то?

- О, - оживился Рауль, - это семейная легенда, а теперь и традиция. Если хотите…?

- Да! Мне нужно еще немного времени, посижу… Расскажите.

- В роду Марльеров много достойных предков, был даже маршал Франции, но генерал-лейтенант Франсуа-Луи – настоящая легенда. В 1814 году он вышел в отставку, но перед этим Наполеон предлагал ему пост своего маршала, и кто знает…? – задорно блестели глаза у мальчишки.

- А отказался почему? – улыбалась я.

- Шестьдесят лет – серьезный возраст? – предположил мальчик, - и он много времени провел в тропическом климате, возможно было подорвано здоровье… Но мы говорили об именах? Это наша традиция – через поколение одного из мальчиков называют Рауль-Этьен, а девочку – Маритт. Это было единственным его желанием перед смертью, завещанием.

- А почему он сам не назвал так своих детей?

- Их имена завещал ему его отец, которого он глубоко уважал. Так что у нас родовая традиция – упоминать в завещании имена внуков, на случай если уйдешь до их рождения.

Мы говорили долго, смотрели дворец, и я увидела здесь и то бюро из комнаты моего мужа и зеркало из моей спальни. Очевидно, перед продажей из дома в Ло были вывезены все дорогие, как память, вещи. И сделать это могли только при помощи Алексиса ла Марльера. И все картины Рауля были здесь – даже Коринна, наша собака.

- Вы любите собак? – заметил мои повлажневшие глаза мальчик.

Я тебя люблю – до умопомрачения… думала я, а сама отвечала: - Это самая прекрасная собака на свете – фарфоровая гончая Франш-Конте. Я не знаю – существует ли сейчас эта порода, но красивее создания и лучше охотника я не знаю. Пожалуй, мы уже пойдем. Георгий? Нам пора.

Он молча смотрел на меня, будто чего-то еще ожидая. Потом просто кивнул.

- Вы остановились в отеле? В каком из них? Маритт работает в «Гренобле», она помощник отельера, – поинтересовался Рауль.

- Мы – в «Меркури», - прощалась я, обнимая его взглядом.

Георгий молчал всю дорогу до отеля. Потом, припарковав машину, проводил меня под руку в номер. Там усадил на кровать и присел передо мной на корточки.

- Почему ты не открылась? Не призналась?

- Ты с ума сошел? – счастливо улыбалась я, - кто бы в здравом уме мне поверил? Если бы еще их родители были дома…

- То есть… что мои дети поверили тебе – это ненормально?

- Это разные вещи. Они подслушали – понимаешь? Я ни в чем их не убеждала и не…не втюхивала! И ни о чем не думала тогда, я даже не подбирала слова. Я душу перед тобой выворачивала! И никакой корысти с моей стороны они не могли заподозрить – не было ее! А сейчас? Тетка, которая остановилась не в самом лучшем отеле, примазывается к высшей французской аристократии, набиваясь в родственники. Нет, ну! Может такое понятие и здесь исчезает, но они совсем небедные, как ты заметил.

- Я заметил, - сел он рядом и обнял меня, - как ты без него теперь?

- Нормально, - прогундосила я, вытирая глаза: - У него всё хорошо, есть папа с мамой, есть чудная сестра… у полковника охрененные гены!

- Приятно это слышать, - скрипнул зубами Шония.

- Брось ты! Я же выбрала тебя, а не его и всегда буду выбирать. Нас подарило друг другу солнце, а смысл того, что я была там… запутан и заверчен. Может, чтобы спасти человека, который пропадал без меня? Спасти для новой жизни, чтобы он вершил в ней подвиг за подвигом? Или дать достойное продолжение достойному роду ла Марльеров. Полковник пропадал в войсках, а его жена вряд ли воспитала бы такого Франсуа, как воспитал Рауль. А может смысл в том обещании, что дал мне сын? Если бы на Россию шел генерал с настоящей военной выучкой, а не революционные маршалы, выходцы из простых солдат, то действительно… А смысл твоей жизни? Ты о нем задумывался?

- Глобально? Или в частности? – поцеловал он меня в висок.

- Когда пропадала я – ты спас меня, это частность. А до этого спас многих, которые может что и глобально повлияют на мир. И еще спасешь. А твои мальчики? Я думала – у тебя будет больше детей… но раз так, то будем ждать много внуков. Пусть у них будет две бабушки. Буду любить их, как своих. Сделаю все, чтобы и меня любили, чтобы было за что. А Рауль и Маритт… у нас нет времени, чтобы узнать друг друга. Мне хватит того, что они есть.

Я действительно смирилась с таким состоянием вещей. Но утром портье передал нам сообщение с просьбой позвонить по данному номеру. Позвонив, я назвалась и услышала голос Рауля:

- Мадам, я не отвлекаю вас? Вы можете сейчас говорить? Я рад… дело в том, что такая порода собак – фарфоровая гончая, до сих пор существует. У меня здесь список питомников, где их разводят. Я могу передать его вам. А еще – показать город.

- Рауль, а ваши родители? Они не будут против?

- Нет, мадам, с ними говорила Маритт, и они не против нашего общения. Как вам будет удобнее – подъехать к нам и забрать меня, или мы к вам?

- Боюсь, наш «мини» только для двоих, - плыла я и таяла от счастья.

- Тогда мы к вам, а Маритт будет за рулем – у нее просторный универсал. В полдень? Так вам удобно? Тогда до встречи.

Последние два дня во Франции мы провели с Маритт и Франсуа. И даже познакомились по скайпу с их родителями. Гены детям передал отец – видный мужчина, который странным образом не вызвал у меня таких сильных чувств, как пра-пра…. правнук тринадцати лет. Даже Маритт не вызывала такую бурю чувств. Но это нормально, это психология.

Уезжая в Шарль-де-Голь, мы обменялись адресами и телефонами. И приглашениями, само собой. Но на продолжение отношений я не очень надеялась. Скорее всего, последуют поздравления по праздникам и то… дети живут быстро и ярко! Мы не станем навязываться и скоро забудемся, хотя я, похоже была им интересна, как и Георгий, который к тому же вызывал глубокое уважение своей профессией.

- И сейчас ты не сказала, - с сожалением отметил муж.

- Ну, ты же знаешь почему. Домой, солнце? – встрепенулась я, когда самолет оторвался от земли.

И сама с облегчением выдохнула: - Домой…

Там сколько всего нужно сделать!

Эпилог

Разряженный мажордом принял из рук мужчины теплый плащ и проводил его к кабинету хозяина. Как и положено, гость чуть задержался у порога, позволяя объявить о себе. И когда раздалось радостное: - Алекс! Рад, рад, входите! Всегда жду вас, друг мой! – переступил порог комнаты.

Друзья крепко обнялись и немного помолчали, расчувствовавшись. Потом герцог де Роган провел гостя к креслам, усадил и сам сел напротив, внимательно изучая его лицо.

- Даже не спрашиваю – какими судьбами? Вы опять были у неё?

- Так будет каждый год в день её гибели до тех пор, пока я жив и способен передвигаться. До сих пор считаю себя причастным к этому, - странно повел ла Марльер головой, будто шейный платок душил его.

- Оказалось, Луи, это просто – если хочешь быть рядом с кем-то, всегда возможно найти для этого способ и время. Дело в желании. Раз в год… это то немногое, что я теперь могу – цветы, как дань памяти женщине, родившей такого замечательного сына.

- Как ваши отношения сейчас? – поинтересовался герцог. Встал и прошел к двери. Открыв её, коротко велел денщику: - Ужин сюда на двоих. И коньяк, пино… побольше.

- Отношения? – вздохнул граф, - всё было бы гораздо легче, если бы не способ, при помощи которого я ввел его в Дом ла Марльер - он бесчестен изначально. Мы с вами понимаем, что можно заставить совесть молчать, допускаем это в силу опыта и возраста. А Конти был еще и зол на короля после того, как попал в немилость, ушел в отставку со службы и на какое-то время вынужденно засел в Шато де Л’иль Адам.

- А чего он ожидал, насмешливо отзываясь о короле и госпоже Монтенон?