Александр Абердин - Десант в прошлое

Они были значительно легче прежних и мало чем отличались от витязя, который был надет на майоре Виндхуке. Если у Чёрного Гаучо боескафандр был белого цвета, то у них они были тёмно-серые. Защитные шлемы, которые были похожи на шлемы автогонщиков двадцать первого века, были покрашены один в алый цвет с крыльями чёрно-белого цвета и надписью "Gans Gruber" спереди, а второй в ярко-синий. На нём было написано "Der glЭckliche Kater". Свои шлемы оба лётчика держали в левой руке. Никки, широко улыбаясь, сразу же подошел к ним и принялся объяснять, что нужно сделать, чтобы чувствовать себя в новом авиационном цезаре гораздо комфортнее. Ганс Грубер и Эрих Кляйн зашли в ресторане специально для того, чтобы посмотреть на чернокожего лётчика и были очень удивлены, увидев, что тот надел поверх витязя пончо. Капитан Кляйн, как более старший по возрасту, не поленился спросить:

— Герр майор, почему вы носите эту штуковину поверх цезаря?

— Герр капитан, хотя я и майор военно-воздушных сил Южноамериканских Штатов, здесь нахожусь, почти как гражданское лицо, но если честно, то и в своём вертолётном полку на мне тоже всегда было надето моё счастливое пончо. — Рассмеявшись, он добавил — Хотя я и родился гереро, в Аргентине сразу же стал гаучо, а это самые лучшие кавалеристы в мире, как и русские казаки. Ну, что же, господа, теперь, когда на вас надеты новые цезари, вы не скоро попадёте в госпиталь. Предлагаю тост за Испанию и Италию, которые сделали профессию солдата намного менее опасной!

Капитан Грубер кивнул и спросил:

— Герр майор, а может быть лучше выпить за Авиа-дель-Россо, в котором изготавливают броню для кортесов и цезарей? Говорят, что вы прибыли к нам из этого города. Это правда, что второго такого нет на всей планете и что там живут одни миллионеры?

— Не совсем, герр капитан, — улыбаясь ответил Никки, — таких городов, как Авиа-дель-Россо, в Южноамериканских Штатах построено уже немало, есть и покрасивее, а я ещё не миллионер, но обязательно стану им, когда построю на своей родине вертолётный завод. Я ведь прилетел в Германию ещё и потому, что хочу проверить, насколько прочная машина, моя "Клементина".

Уже начало смеркаться, когда в ресторан вошел посыльный и, найдя в толпе офицеров Чёрного Гаучо, сказал:

— Майор Виндхук, вам нужно срочно вылетать. Французская артиллерия накрыла огнём под Сен-Дье разведгруппу из восьми танков. Там очень много раненых, поспешите.

Никки поставил на стол калебасу, вынул из неё серебряную бомбилью, взял шлем и чуть ли не бегом вылетел из ресторана. Через пять минут "Клементина" уже была в воздухе. Подлетая к Сен-Дье, Чёрный Гаучо обнаружил, что как на земле, так и в воздухе идёт неравный бой. По группе немецких танков, над которой кружил на высоте в семь километров самолёт-корректировщик, садили стапятидесятидвухмиллиметровые дальнобойные гаубицы. Два танка горели, ещё три были основательно разбиты, но ещё три хотя и были обездвижены, отстреливались от французских танкистов, державшихся на дистанции в полтора километра. Выше самолёта-корректировщика кружил в воздухе немецкий самолёт-разведчик, которого непрерывно атаковало звено французских высотных истребителей, но тот успешно отстреливался от них и даже сбил один истребитель, который сразу же загорелся и к тому же стал разваливаться в воздухе не части.

Французы явно не хотели, чтобы фотоснимки попали в руки немецких лётчиков и потому продолжали атаковать четырёхмоторный немецкий "Рамфоринх", который практически был эквивалентом "Летающей крепости", но сбить его было крайне трудно. Правда, на помощь французам летело ещё два звена высотных истребителей. Было непонятно только одно, почему из-за какой-то танковой разведки у французских артиллеристов сдали нервы. Майор Виндхук, выпустив в сторону французов две дюжины красных сигнальных ракет, вслед за этим немедленно вышел в эфир:

— Господа, я Чёрный Гаучо, командир спасательного вертолёта. Будьте джентльменами, прекратите огонь и позвольте мне эвакуировать раненых. Вы уже хорошо врезали танкистам, так что самое время успокоиться. Поверьте, мне не поздоровится, если вы влепите в мою "Клементину" снаряд. Она этого не переживёт и мы тоже.

Артиллерия сразу же послушно умолкла. Никки отметил место, где должен был по идее приземлиться французский лётчик, включил все прожектора и стал снижаться. Французские танкисты выстрелили по немцам ещё пару раз и прекратил огонь. Едва совершив посадку, он сразу же выключил двигатели, чтобы можно было докричаться до немецких танкистов, но те уже и сами поняли, что к ним подоспела помощь, причём оттуда, откуда они её совсем не ждали, с неба. Кто-то шел к вертолёту сам, кто-то опираясь на плечо товарища, а кого и вовсе несли. Приказав штурману наблюдать за небом, Чёрный Гаучо закурил сигару и спрыгнул из вертолёта на пожухшую траву. В толпе людей, быстро двигающихся к вертолёту, он сразу же заметил мужчину лет пятидесяти и девушку, одетую в мужскую одежду, но с развевающимися волосами и ему всё стало ясно. Это скорее всего были немецкие разведчики, за которыми послали танкистов.

После дикого грохота наступила полная тишина. Из Сен-Дье, дома которого глядели на мир чёрными провалами окон, не доносилось ни звука и только высоко в небе слышался стрёкот пулемётов. Французы взяли "Рамфоринх" в клещи и явно хотели принудить немецких пилотов сдаться. Никки посмотрел в небо и огорчённо вздохнул. Он не мог подняться на такую высоту, чтобы объяснить как французам, так и немцам, что они сошли с ума. Улыбнувшись подбежавшей к вертолёту девушке, он спросил:

— Мадмуазель, так это из-за вас здесь столько шума?

— Я фройляйн, — возмущённо ответила немка, — и я вовсе не та, за кого вы меня приняли. Мой отец дипломат. Мы убежали из Парижа и теперь пытаемся вернуться на родину.

Чёрный Гаучо вежливо поклонился и ответил:

— Фройляйн, не нужно меня ни в чём убеждать, я поверю любому вашему об… — услышав звяканье металла по металлу и сразу поняв, что несколько немецких танкистов пытаются починить свой танк, Никки буквально взревел, срываясь с места, — это чёрт знает что! Господа, я так не договаривался! Немедленно бросьте это чёртово железо и быстро садитесь в вертолёт. Мне ещё нужно найти и подобрать французского лётчика. Даже если он не ранен, я сам поцарапаю его, чтобы он сошел за раненого.

Какой-то немец закричал в ответ:

— Но, господин офицер, мы скоро заменим на гусенице трак и сможем убраться отсюда своим ходом!

— Вы отправитесь отсюда прямиком в ад, болваны! — Заорал Чёрный Гаучо ещё громче — Над нами летает самолёт-корректировщик, а по выхлопу двигателя ваш танк видно за десять километров. Гаубицы моментально раздолбают вас вдребезги. Быстро в самолёт! Фатерлянд сможет изготовить новые танки, но он никогда не родит вас заново.

Минут через семь Никки не поленился заглянуть в салон вертолёта и, тыча пальцем в каждого танкиста, пересчитал всех буквально по головам, чем вызвал взрыв хотя и нервного, но всё же облегчённого смеха. Когда он забрался в кабину, Аугусто, его штурман, сказал:

— Гаучо, у воздушной разведки плохи дела. Они вызвали подмогу, но та не успевает, а у них уже заканчиваются патроны.

— Какая у них частота? — Спросил Никки.

— Надень шлем и можешь связаться с командиром экипажа, — ответил Аугусто, — это какой-то майор Герман Геринг.

Чёрный Гаучо так и сделал. Он предложил майору Герингу направить "Рамфоринх" в сторону французских позиций и немедленно покинуть самолёт. В затяжном прыжке они смогут приземлиться чуть ли не посередине Аллеи Войны и тогда он их подберёт. Немец обдумывал его слова несколько минут, после чего спросил:

— Майор Виндхук, на борту моей большой птицы помимо меня ещё одиннадцать отличных парней. Вы сможете забрать нас всех? Нам пришлось много маневрировать, так что топливо у нас тоже на исходе, а эти французы очень настырные ребята. Они ждут, когда у нас закончатся патроны, но мы всё равно не сдадимся в плен. Одно плохо, мои бортстрелки никогда не прыгали с парашютом.

— Быстро прыгайте вниз, майор Геринг, — ответил Никки, — даже если у вас на борту припрятан сейф с золотом и вы не хотите с ним расставаться, то я заберу и его, если вы скажете мне, где он упал. Своим же парням прикажите поставить прибор управления парашютом на автоматический режим и пусть не забудут включить дыхательные аппараты, иначе они запросто могут задохнуться.

"Рамфоринх", летевший в сторону Германии, резко поменял свой курс на противоположный и из него посыпались вниз члены экипажа. Последним, покачав французам крыльями на прощанье, катапультировался майор Геринг. Французским лётчикам ничего не оставалось делать, как сопровождать брошенный немцами самолёт и как только они поняли, что тот скорее всего упадёт далеко за пределами Аллеи войны, где из-за этого могут погибнуть мирные люди, то, предварительно связавшись с землёй, вскоре расстреляли его из пулемётов и пушек. Немецкие лётчики, камнем летевшие вниз, этого даже не увидели. Им было не до того. Хуже всего пришлось восьмерым бортстрелкам. Они хотя и числились лётчиками, были плохо знакомы с парашютами, а о том, чтобы совершать затяжные прыжки с такой высоты если и думали, то только с ужасом.