Священная лига - Денис Старый
Как устроен диван и что можно набить в седалище стула, я и без поролона знаю. Нет же великой тайны в том, как стулья и другая мебель делается. А на неё уже сейчас в Москве большой спрос может быть. А когда начнётся повальное увлечение всем европейским, то и одной фабрики не хватит, чтобы удовлетворить нарастающий спрос.
Даешь шкафы-купе с зеркалами в полный рост! Ну и по стоимости обеспечения роты гренадеров.
Так что эту идею нужно будет обязательно хорошенько обдумать, посоветоваться с Никонором. Дай Бог, чтобы смог посоветоваться ещё и с Игнатом.
А вот что касается патриарха… А не пора ли всему миру и всем церковникам узнать, что Иоаким общался с турецким султаном и продал ему же свою рясу константинопольским патриархом? Что скажут православные архиепископы, если узнают о том, что их руководство занимается непотребными делами? Сдать православие османскому султану, тому, кто угнетает православных людей?
В дверь вошла Анна.
— Что-то быстро ты справилась! — удивился я.
— Токмо до матушки я и не добралась. Гости до тебя прибыли, — растерянно сказала Аннушка.
— Не томи! Кто тебя так напугал? — подобрался я, встал с лавки.
— Отец Иннокентий, подручный патриарха, тебя спрашивает, — всё ещё удивлённым голосом сказала моя будущая жена.
И было чему удивиться.
— Здесь оставайся! — сказал я и решительно направился на выход.
Глава 4
Москва
11 сентября 1682 года
Иннокентий стоял на пороге моего отчего дома и ловил на себе максимальное количество, в соответствии с числом проживающих здесь людей, крайне негативных взглядов. Пусть с патриархом матушка запрещала мне ссориться, но было видно, что человека, которого все знают, как порученца владыки, готовы прямо сейчас голыми руками рвать.
И это было даже приятно. Мама, как бы она не старалась продавить свою повестку, готова была, как та тигрица, защищать своих котят. И не важно, что котятки выросли и уже сами нарастили и прочные клыки и острые когти.
— Не ласково встречают тебя, Иннокентий, — констатировал я, усмехаясь.
Собравшиеся в целом были в курсе произошедшего, Анна успела рассказать, а люди в усадьбе обсудить. Даже стрельцы моего сопровождения нахмурились и были готовы действовать. Десятник даже направил разъезд, чтобы прошерстили соседние улицы на предмет бойцов. Сперва и не верилось в то, что подручный Иоакима пришел один. Да еще и тайком, за полночь, как вор какой. Правда инкогнито провалилось.
Иннокентий держался смело, уверенно, и мне было даже очень интересно, зачем он ко мне пожаловал. Было предположение, что не просто угрожать или же требовать полной покорности перед патриархом. Начал играть собственную партию?
— Мне говорить с тобой потребно, Егор Иванович, — строго и надменно сказал священник.
Хотя, вроде бы и прихода у Иннокентия нет, и не видел я ни одной службы, которую бы он проводил. Так что, скорее, это был чиновник в рясе, чем духовник.
— Пойдем, поговорим, — сказал я и указал рукой направление к своей комнате.
Эмоции требовали от меня более решительных действий в отношении Иннокентия. В какой-то момент я даже порывался взять плётку и отхлестать его прямо здесь, во дворе усадьбы, на глазах у людей. Удерживало лишь то, что не только на меня гнев патриарший упадёт, но и на всю мою семью, которая не факт, что сможет отбиться.
Все же без моего статуса Стрельчины еще не величина. Поэтому, в том числе, матушка и спешит женить брата Степана, да выдать замуж Марфу. Нужно заручаться поддержкой новых родственников, пока Стрельчины еще в почете. Так думает матушка, видимо, не веря до конца, что мой статус вполне устойчивый.
Иннокентий шел с высокоподнятым подбородком. Был бы он нерясе священника, а в польском платье, вот такой надменный вид более всего подходил бы. Нахватался в Литве повадок шляхетских.
Ну или это был вид человека, который хотел бы сразу говорить с позиции силы. Так что поговорим. А уже после, по результату разговора, можно будет думать — или плетьми отхлестать гостя, или же пирогами да пряниками угостить.
— Ну, с чем пожаловал? — спросил я, когда мы зашли в мою комнату, и я закрыл дверь на засов.
Я указал рукой на лавку. Неподалёку от гостя присел и сам.
— Зело гневается владыка на тебя, — говорил Иннокентий, изучающим взглядом следя за моей реакцией.
Я же и бровью не повёл. Ну гневается, и что? Но я понимал, что переговорщик прежде всего анализирует мое отношение на новость. Нет, пиетета перед патриархом не имею.
— Смотрю я, ты церкви даже не боишься. Не думаешь, что патриарх тебя отлучит? — удивленно спрашивал Иннокентий.
Эта угроза была серьёзной. Если подобное произойдёт, то насколько бы прогрессивными силами ни были все бояре, что сейчас имеют власть, сколько бы не истерил и не желал вернуть меня государь Пётр Алексеевич, всё едино: я лишился бы как минимум должности наставника царя.
Нельзя, чтобы православного государя обучал нехристь или еретик. И в этом мне даже не поможет ни Матвеев, ни Ромодановский, ни кто-либо другой. Напротив, они тут же покажут себя верными прихожанами и всячески, даже на всякий случай, открестятся от меня. Ведь пока еще не стоят между нами ни деньги, ни серьезные договоренности, которые нельзя было бы нарушать.
— Это то самое злое, что может сделать мне патриарх, — спокойным голосом согласился я. — Но, нет… Не боюсь. Теперь, так и точно. Нечего посягать на мою жену, моих людей.
Зачем же отрицать очевидное. Но и нельзя прогибаться и показывать, что меня это очень сильно волнует.
— А не еретик ли ты, случаем? — спросил Иннокентий.
— Ты бы этот вопрос задал себе перед зеркалом, — усмехнулся я.
Мой гость было дело встрепенулся, захотел сказать что-то эмоциональное, но взял себя в руки.
— Я православный и служу православному патриарху, — сказал он.
У меня не было конкретных данных, что Иннокентий мог быть униатом или даже временно принимать католицизм. Однако ситуацию с образованием православных священников в Речи Посполитой я знал достаточно, чтобы предполагать.
Конечно, можно было бы выучиться в одной из православных братских школ, которые есть и в Киеве, и в Чернигове. Но даже этого образования недостаточно для того, чтобы после стать на некоторое время преподавателем в Киево-Могилянской коллегии.
Священникам-православным, чтобы получить более-менее образование, необходимо было объявлять себя униатами, чтобы поступать в разные учебные заведения Речи Посполитой. А говорить о том, что Иннокентий не образован,
