Деньги не пахнут 7 - Константин Владимирович Ежов
Теперь же в воздухе витала странная, почти вязкая тревога, словно сама история решила обернуться зеркалом.
Совпадение ли это? Мысль холодным уколом скользнула по сознанию Акмана, но вскоре растворилась в рациональной дисциплине. Эмоции следовало отложить в сторону – война не терпит сомнений. Оставалось только наблюдать.
Через два дня кабинет наполнился тихим гулом голосов и шелестом распечаток.
– Каков отклик рынка? – спросил Акман, не отрывая взгляда от экрана.
– Акции рухнули на восемнадцать процентов, – ответил аналитик, и слова его прозвучали как удар по стеклу.
Существенное падение. Холодные цифры говорили громче любых заголовков: буря, поднятая вокруг Valeant, ударила по доверию со всей силой.
– Основной удар пришёлся со стороны ESG-фондов, – добавил менеджер. – Они массово избавляются от бумаг.
Для фондов, ориентированных на принципы "Environment, Social, Governance", Valeant теперь выглядела как ядовитое пятно. На лице Акмана промелькнула тень – не раздражение, а скорее усталое осознание неизбежности.
Ещё в 2014 году ESG-фонды занимали уже семнадцать процентов мирового рынка активов. Цифра внушительная, но потеря предсказуемая. Те, кто исповедует корпоративную добродетель, не могли остаться в лагере, запятнанном репутацией.
– Они и так бы ушли, – прозвучал сухой вывод.
Всё внимание теперь сместилось на оставшиеся восемьдесят три процента – тех, кого ещё можно было удержать. Именно их следовало убедить.
– Что с короткими позициями? – спросил Акман.
– Сейчас открыто около 12,8%. Торги держатся на уровне двадцати процентов объёма. Пока это выглядит как разведка – мелкие игроки и частные трейдеры пробуют почву. Крупные фонды не вмешиваются, ждут.
Отчёт соответствовал ожиданиям. Влияние Платонова пока не достигло уровня, при котором задвигаются миллиарды.
Но затем в комнате повисла пауза. Молодой аналитик, сидевший рядом с менеджером, замялся, словно не решаясь продолжать.
– Есть ещё кое-что, сэр… хотя, возможно, это мелочь.
– Говори.
– Мы заметили странную активность со стороны розничных инвесторов.
– Розничных? – брови Акмана едва заметно дрогнули.
Эти игроки обычно оставались фоном. Да, их доля в рынке составляла около двадцати процентов, но в крупных сражениях институциональных капиталов их участие редко имело вес. Без доступа к закрытой информации, без финансового рычага, без скоростных платформ – толпа частников не могла играть в одну лигу с хедж-фондами. Их стратегия сводилась к "купи и держи", а о сложных инструментах вроде коротких продаж большинство знало лишь по статьям в интернете.
И всё же – почему вдруг всплеск активности?
– В соцсетях распространяются посты с призывами присоединиться к акции Платонова и поддержать бойкот Valeant. Более того, брокерские платформы начали выкладывать простые, пошаговые инструкции по торговле опционами…, – голос аналитика стал тише, почти виноватым.
Фраза, которая изменила всё, прозвучала как глухой выстрел в тесной комнате:
– Похоже, частные инвесторы объединяются и массово становятся на сторону коротких позиций.
Тишина затянулась. Мониторы тихо гудели, в воздухе стоял запах нагретого пластика и кофе, оставленного нетронутым.
Акман не произнёс ни слова. Лишь неподвижно смотрел на цифры, ползущие вниз по экрану.
Это был новый, непредсказуемый фактор. То, чего не мог просчитать ни один из аналитических алгоритмов. Толпа – стихийная, эмоциональная, непокорная – впервые вошла на поле боя, где до сих пор властвовали титаны Уолл-стрит.
Глава 3
В просторной переговорной стоял запах свежесваренного кофе и холодного металла от кондиционеров, гудевших где-то в потолке. На длинном экране за спиной Гонсалеса мелькали картинки, отбрасывая голубоватый отсвет на его очки. Неожиданно именно он сегодня вел заседание – оказалось, что Добби уступил ему место по личной просьбе.
– В социальных сетях сейчас творится что-то странное, – произнёс Гонсалес, щёлкнув пультом.
На экране вспыхнуло изображение: касатка охотится на тюленя на ледяной глади. Над головами животных парили два облачка текста:
"Акман: Наши акции стабильны"
"Шон: Тогда я сделаю их нестабильными".
По залу пробежал сдержанный смешок. Мемы с касатками, как огонь в сухом камыше, распространились по всему интернету с того самого дня, когда Сергей Платонов объявил о своей короткой позиции. Гонсалес продолжил листать кадры, и на экране появлялись всё новые картинки и подписи:
"Что происходит, когда Сергей Платонов объявляет шорт",
"Уолл-стрит: анализ",
"Розничные инвесторы: достаём световые палочки".
Потом сменились слайды: теперь шли фрагменты постов из соцсетей. Люди писали с воодушевлением, с какой-то почти революционной жаром.
– 1% слишком долго нас не слышали. Пора говорить на их языке – языке шортов.
– Вы повышаете цены на лекарства – мы снижаем на акции. По-честному?
– За бабушку, потерявшую всё в 2008-м.
– Нам не нужна краткосрочная прибыль. Мы передаём послание.
Экран сменился снова – теперь пошли цифры. Цифры всегда пахнут холодом, точностью и лёгким страхом.
– За последние пять дней объём мелких сделок с пут-опционами вырос на триста десять процентов, – ровным голосом сообщил Гонсалес. – А по данным "АмериТрейд", количество новых счетов за неделю увеличилось на тридцать восемь процентов. Многие из них начали с короткой позиции по "Валианту".
В глазах Гонсалеса впервые за долгое время вспыхнула жизнь, будто в нём загорелась искра любопытства. Но всё же во взгляде оставалась тень разочарования – слишком уж он хорошо знал, на что способны толпы в будущем.
Ожидалось больше. Настоящий шторм. Пока же – лишь первые капли дождя.
В памяти всплыл тот самый легендарный случай – история "GameStop". Старенький магазин видеоигр, умирающий в эпоху цифры. Хедж-фонды решили нажиться на его падении, начали агрессивно шортить акции. Но толпы обычных людей, собравшиеся в интернете, вдруг восстали против них.
Чтобы сорвать шорт, нужно было лишь одно – поднять цену. И они подняли.
Двадцатидолларовая акция взлетела до пятисот. Хедж-фонды сгорели в собственных ставках, миллиарды испарились, а Уолл-стрит, привыкшая к надменному спокойствию, ощутила, как её самоуверенность трещит по швам.
Тогда розничные инвесторы впервые победили титанов финансового мира. Это была не просто история – это был крик людей, которых не слушали.
И теперь Платонов хотел повторить то чудо. Заранее, осознанно, как стратег, проверяющий легенду на прочность.
В битвах на понижение решает не хитрость и не инсайдерская информация. Решает сила. И та самая масса, что способна превратить тихий шорох клавиатур в бурю, от которой содрогается вся Уолл-стрит.
На Уолл-стрит начиналось столкновение, пахнущее напряжением. Сквозь окна конференц-зала врывался
