Дворянин без титула - Сергей Александрович Богдашов
Да и ладно бы родители одни к бабке укатили, так ведь и меня с собой заставили ехать. По их мнению, я — молодой повеса и без родительского присмотра квартиру превращу в шалман и вертеп. Ну и в результате сдохну либо от венерических болезней, либо утону по пьяни в Неве.
В общем, не успел я устроиться на службу, справить себе форму и проработать пару недель, как пришлось просить отпуск до середины сентября, якобы для приведения в порядок домашних дел. К моему удивлению, отпуск без содержания дали без проблем. Даже подорожную на выезд в Псковскую область выправили менее, чем за неделю. Всё-таки служба в коллегии имеет свои плюсы.
Весь мой багаж уместился в один большой саквояж, и то, основное место в нём занимала обувь, купленная в Немецкой слободе, и комплект походной одежды. Парадную форму Коллегии, вместе с фуражкой и лаковыми штиблетами, родители пристроили в сундук с отцовским скарбом.
К усадьбе в Михайловском мы подъехали засветло. Дворня, издалека услышав звон поддужного колокольчика, успела распахнуть ворота, запуская нашу запылённую карету во двор. Похоже, нас с нетерпением ждали. Двор был чист и ухожен, прислуга принарядилась и выглядела опрятно, а крутобёдрая молодка, которая выскочила на крыльцо, держа на блюде хлеб с солью, и вовсе была одета в нарядный сарафан и богато вышитый высокий кокошник.
Не успело наше семейство выгрузиться из кареты, как на крыльце появилась бабушка, а за её спиной маячила няня, не решаясь выйти на крыльцо, чтобы ненароком не задеть широкую юбку бабули.
— Хлеб — соль вам, гости дорогие, гости званные и желанные, — нараспев произнесла Мария Алексеевна.
Первым пышный каравай отведал отец, вытерев затем пальцы белым рушником, на котором покоилось блюдо, и пошёл обниматься с бабушкой, а там и наша очередь наступила.
Вкус деревенского хлеба, который испекли в русской печи, ни с чем не перепутать. По крайней мере у меня, ещё слабо знакомого с кулинарией этого мира, этот хлеб прочно занял своё место в списке гастрономических приоритетов. Вкуснотища — словами не передать!
В гостиной уже был накрыт большой стол, за которым всем хватало места. Начали мы с солений и холодных закусок. Солёные грузди, рыжики, хрустящая квашеная капуста, копчёный балык осётра, три вида холодцов, один из которых был из стерлядок, отварные мозги вперемешку с белыми грибами и это далеко не всё, что мне пришлось попробовать.
— Ешьте мои хорошие, а то ишь, что-то вы ростом не удались. Видать плохо вас родители кормят. А давай-ка, я тебе Сашенька, сама бутербродик с икоркой сделаю, — продолжала нас искушать бабуля, щедро намазывая маслом ещё тёплый ломоть хлеба и бухая сверху пару столовых ложек чёрной икры, — Вот перекусите чуть-чуть, а там щи как раз подоспеют. Похлебаете немного, а потом горячее попробуете. Там уж на свой вкус, кому гусь печёный, кому уточка зайдёт, а для мужчин у меня по молочному поросёночку приготовлено. А как вдоволь поедите, так мы под пироги да чай и поговорим ладком, — завораживающе ворковала старая, да так, что её никто не решился прервать, — Потом в баньку сходите. Самое то с дороги, чтобы пыль да грязь с себя смыть.
— Бабушка, милая, если нам ещё баня предстоит, то я пока с едой повременю, — вымолвил я в ответ, тщательно пережевав перед этим кусок ещё недоеденного бутерброда, — Сначала помоюсь, и лишь потом за стол вернусь. Лёва, отец, вы со мной?
— Да, — тут же откликнулся брат, тяжело вылезая из-за стола.
— А я, пожалуй, повременю, — оценил батя количество наливок и настоек, до которых он ещё не добрался, — Думаю, под осетра смородиновая хорошо зайдёт, или всё-таки с рябиновой начать?
— Акулька! — громко крикнула бабушка, на что в дверях тут же появилась уже виденная красавица, успевшая снять кокошник, — Молодых баричей в баню проводи. Обскажи, что там да как, и крикни кого, пусть им из погреба корчагу холодного кваса несут.
Пока мы с братом тяжело вываливались на крыльцо, молодка уже успела куда-то метнуться и догнала нас, держа на руке простыни и рушники.
Когда мы зашли в баню, кстати, довольно просторную, Акулина сразу повела меня дальше, оставив Лёвку в прихожей.
— Это моечная, а там парилка. В баке, что в печь вделан — горячая вода. Если жара не будет хватать, вы в колокольчик тренькните, тогда в печь дров подбросят. Ну, я пошла или вам спинку потереть? — насмешливо прищурилась молодуха, глядя на меня сверху вниз.
Так-то она почти на голову выше меня, поэтому я как бы случайно пялюсь на её крепкие дыньки, задорно выпирающие сквозь тонкую полотняную рубаху.
— Не видишь разве — я с братом пришёл. Вечером лучше зайди, чтобы перину взбить, — отзеркалил я ей улыбку, заставив поменяться в лице.
Смутить надеялась, красотка. Ну-ну…
— Чего это она пулей выскочила? — сонным голосом поинтересовался Лёва, стаскивая рубаху через голову.
— Вспомнила что-то, — пожал я плечами, и начал поторапливать брата, — Ты, давай, заходи уже. Я сейчас тебя догоню.
Причина простая. Завела меня молодуха. Остыть надо немного, чтобы не сверкать перед Лёвкой своим вздыбленным достоинством.
Закрыв за братом дверь в моечную я быстро скинул с себя одежду и босиком затоптался на прохладном полу, стараясь думать о чём-то нейтральном, а не об Акулине. Даже глаза закрыл, чтобы не отвлекаться.
— Ой! — раздалось с порога.
Распахнув глаза, я увидел совсем молоденькую девушку, старательно глядевшую в сторону.
— Ты чего?
— Я квас вам принесла. Вот, возьмите, — протянула она мне запотевший кувшин.
Кувшин-то я взял, но эта мелкая засранка перед тем, как уйти, всё равно не удержалась и стрельнула глазами, глядя вовсе не мне в лицо.
— Ну, всё. Через полчаса вся женская часть дворни будет знать, какого размера член у юного барина, — прошептал я про себя.
Собственно, стыдиться Александру нечего, а уж я тем более не собираюсь. Размер, как размер.
