Оленин, машину! - Дарья Десса
— Принято, товарищ майор, — ответил я решительно. — Буду стараться избегать подобных ситуаций в будущем.
— «Принято», — хмыкнул он. — Слово-то какое. Устав забыл?
Я внутренне напрягся. Ну, сейчас песочить будет. Но нет.
Замполит улыбнулся, немного разрядив напряжённую обстановку.
— Алексей, а где ты так… ногами и руками махать научился? Мне рассказали: тех двоих раскидал, как щенят. И не покалечил ведь.
— Это самбо, товарищ майор, — ответил я. — У нас в Волг… кхм! В Сталинграде при школе один умелец кружок по интересам организовал. Вот мы туда и ходили заниматься самбо. Не подумал бы тогда, что эти навыки пригодятся в армейской службе.
Сидоренко нахмурился было, но потом кивнул, будто признавая мои слова.
— Внешкольные кружки бывают полезными, — согласился он. — Только что-то я раньше твоих умений не замечал.
— Повода не было, — пожал я плечами.
— Ладно, Алексей. Надеюсь, в следующий раз ты решишь конфликты без драки?
— Так точно, Михаил Михайлович, — ответил я, решив допустить небольшую фамильярность и заодно проверить, можно ли мне такое по отношению к замполиту. Прокатило.
Мы оба улыбнулись, и я понял, что инцидент исчерпан.
— Ладно, старшина. Свободен.
Я почувствовал облегчение, услышав его слова.
— Спасибо, товарищ майор, — сказал и вышел из палатки.
После сытного обеда по закону Архимеда полагается поспать.
Но мечта бросить кости на лежанку с треском провалилась. Только дошёл до блиндажа, как опять тот тощий солдатик. Оказывается, теперь меня вызвали к начальнику штаба полка. «Оленин этот нарасхват», — подумал ворчливо и опять поплёлся за своим Сусаниным.
Начштаба, подполковник Валерьян Митрофанович Синицын, оказался невысоким крепким мужчиной примерно лет 40 с резкими чертами лица и внимательными серыми глазами. Его грудь украшали несколько наград: орден Красного Знамени, орден Отечественной войны I степени и орден Красной Звезды. Рядом с орденами висели четыре медали — «За отвагу», «За боевые заслуги», «За оборону Москвы» и «За взятие Берлина». Память Оленина подсказала, что подполковник воевал ещё на Финской войне, куда попал сразу после окончания танкового училища. Был командиром КВ-1, дважды горел, но чудом выжил.
Когда я вошёл в его палатку, он поднял голову от стола, на котором были разложена карта и какие-то документы.
— Товарищ подполковник, старшина Оленин по вашему приказанию… — начала я, вытянувшись по стойке смирно. Да не договорил: офицер чуть махнул рукой, прерывая. Кивнул и вернулся к своим бумагам, оставив меня стоять перед столом. Несколько минут он что-то писал и изучал карты, затем наконец оторвался от своих занятий и посмотрел на меня.
— Старшина, у меня к тебе важное поручение, — начал он, вставая. — Нужно доставить пакет с документами в штаб дивизии. Это далеко, километров тридцать отсюда, дорога сложная и опасная, поэтому нам нужен надёжный водитель. Справишься?
— Так точно, товарищ подполковник, — ответил я, понимая всю ответственность.
Синицын передал мне пакет, запечатанный красной сургучной печатью, и добавил:
— Поедешь не один. В сопровождение тебе дам своего порученца, лейтенанта Лепёхина. Он проводит тебя и проследит за выполнением задания.
— Товарищ подполковник, разрешите вопрос?
— Ну?
— Почему пакет вы доверяете мне, а не товарищу лейтенанту?
Синицын прищурился, буровя меня серым взглядом.
— Потому что за тебя поручился твой комбат, а Лепёхина я знаю всего две недели.
— Ясно, — ответил, хотя ни черта не было ясно. Рации нет, что ли?
— Гогадзе! — крикнул начштаба. Из второй половины палатки появился рядовой. Вытянулся в ожидании.
— Рацию починили?
— Никак нет. Связисты…
— Позови Лепёхина, — перебил подполковник, ответив на мой мысленный вопрос. Впрочем, я и сам уже понял: это в моё время почти всё передают посредством электроники.
— Есть! — ответил Гогадзе и быстро вышел.
Вскоре к нам присоединился лейтенант. Синицын повторил ему задание, только без добавления про то, кому больше доверяет. Я успел осмотреть офицера. Он был высоким, под 180 см, худощавым молодым человеком с гладко выбритым лицом и строгим взглядом. Я сразу почувствовал, что лейтенант относится ко мне свысока — это читалось в его взгляде. Да к тому же обиделся: не ему же доверили везти пакет.
— Приступайте к выполнению, — сказал начштаба и вернулся к документам.
Мы вышли.
— Старшина, выдвигаемся немедленно, — сказал Лепёхин, не утруждая себя излишними церемониями. — У тебя есть пять минут на подготовку.
— Есть, — козырнул я.
Что-то подустал уже руку к пилотке вскидывать. Там, где я провёл последние несколько месяцев своей жизни, такой жест смертельно опасен. Увидят с дрона, кто кому козыряет, — значит, старший по званию, а за офицеров премию дают.
«Ладно, буду привыкать», — подумал, направляясь к своему внедорожнику. В голове проносились мысли о предстоящем задании и о том, как справиться с этим лейтенантом, который явно считал себя выше меня.
Через пять минут я был готов к выезду. Всего-то и потребовалось, что долить бензина из канистры и воды в радиатор. Боезапас с утра полный, пострелять не пришлось ещё. И слава Богу: на СВО только этим и занимался почти с первого дня.
Лепёхин вскоре подошёл к машине. В руках у него я заметил карту. Видимо, с указанием маршрута. Он коротко бросил мне, сразу переходя на «ты», хотя по возрасту был младше Оленина лет на 10, а мне так и вовсе в сыновья годился.
— Держись лесных дорог, основных путей будем избегать, они заполнены техникой. Надо спешить.
— Ну, спешить так спешить, — сказал я.
Мы сели в машину, и я завёл мотор. Его урчание, хоть и резко контрастировало с той тачкой, которая у меня осталась в прошлой жизни (её движок вообще было из салона практически не слышно, и порой чтобы понять, работает ли, приходилось смотреть на тахометр), мне даже начинает нравиться.
«С Богом!» — мысленно сказал себе.
Вскоре, стоило выехать за территорию полевого лагеря, машина уже плавно покачивалась на ухабах, и я почувствовал, как адреналин начинает циркулировать по венам. Лепёхин сидел рядом, молча изучая карту и периодически бросая на меня критические взгляды.
— Старшина, надеюсь, ты знаешь своё дело, — сказал он, наконец. — Нам нельзя потерять эти документы. И уж тем более они не должны попасть в руки врага.
Я кивнул, стараясь не показывать, как меня задел его тон. Ишь, зелёный совсем, а поучает! Педагог нашёлся, — и мысленно добавил матерное словцо. Но заставил
