Немыслимое (СИ) - Гор Александр
В комментарии к статье министр финансов Генри Моргентау заявлял: «Хотя данный план предложен одним из моих подчинённых, Гарри Д. Уайтом, вносить его на обсуждение в американское правительство буду именно я. И я заявляю, что полностью одобряю все указанные меры. Германия, развязавшая уже две мировые войны, должна быть поставлена в такое положение, чтобы развязать третью мировую войну была уже не способна».
Вышедший, на веранду, где сидел Шульце, капитан Петерс обратил внимание на газету, которую читает его подопечный.
— Вас тоже это заинтересовало? И каково ваше мнение о том, что предлагают наши «кузены»?
— Это крест на могиле любых попыток союзников договориться о мире на западе с противниками Гитлера внутри Германии, — мрачно вздохнув, выдавил из себя полковник.
8
За полтора года на войне Славка Кудин привык к тому, что фронт грохочет днём и ночью. Ночью, конечно, менее интенсивно, но всё равно: то ухнет какой-нибудь снарядик или мина, выпущенные в порядке ведения так называемого беспокоящего огня, то «заведётся» пулемёт дежурного расчёта, которому то ли стало заметно какое-то шевеление на нейтральной полосе, то ли просто померещилось. То с нашей стороны заведётся, то с немецкой. Ну и, ясное дело, осветительные ракеты отнюдь не бесшумно запускаются. Вот и сейчас, разведя часовых по караулам, прислушивается звукам короткой июньской ночи. А сам вспоминает и думает.
Да, полтора года на войне — это не шутка. Каким же он желторотым мальчишкой был, когда под Сольцами принял свой первый, закончившийся гибелью почти всего расчёта, бой! Нет, действовал он в том бою правильно, и если бы не кинулся к треклятому ящику с минами, ребята бы всё равно не спаслись: «Комсомолец» ещё не был готов тронуться, когда в него угодил снаряд затрофенного немцами КВ. Только в могилу, вырытую в промёрзшей новгородской земле, опустили бы ещё и его.
Но, что и говорить, растерялся он тогда, потеряв товарищей. Сейчас бы не потопал, как шальной, по снежной целине в сторону нашей пехоты, а осмотрелся бы, оценил время, требуемое немецким танкистам на перезарядку орудия, и двигался бы перебежками, отсчитывая секунды до следующего выстрела. И не суетился бы с пулемётом «тачаночки», отражая ночную атаку эсэсовцев на кладбищенскую церковь. Да что там говорить? Он сейчас и саму «тачаночку» водить может!
Он теперь многому научился. Опять же, таков фронтовой закон: кто не учится на своих ошибках и ошибках товарищей, долго не живёт. И как же прав был тот самый сержант-инструктор из учебной части под Саратовом, доказывая, что Родине нужны не мёртвые герои, а живые! Да пусть даже не герои, а обыкновенные солдаты, умело исполняющие свой воинский долг.
Конечно, им, миномётчикам, приходится действовать вовсе не из передовых траншей, но ведь и среди них случаются потери. С ноября 1941 года расчёт Кудина потерял людей в два раза больше, чем положено по штатному расписанию. А сколько ещё потеряет, пока они дойдут до этого проклятущего Берлина?
Хотя, конечно, воевать с каждым днём становится всё легче. Опыт-то накапливает не только он, сержант Кудин, но и каждый фронтовик, каждый советский офицер. Легче из-за того, что знают, как действовать в любой типовой ситуации. Легче из-за того, что улучшается техническое оснащение. Вон, каждая «тачаночка» теперь оснащена рацией, и командир огневого взвода может управлять подчинёнными даже на марше, а артиллерийские корректировщики давать подсказки, куда положить следующую серию мин. Легче из-за того, что наконец-то научились взаимодействовать все рода войск: танкисты и мотострелки друг с другом и с артиллеристами, артиллеристы с сапёрами, авиаторы с пехотой.
А с другой стороны — сложнее воевать стало. Знаний много требуется, умения «работать» на пределе не только собственных сил, но и возможностей техники. Да и у немцев технический прогресс на месте не стоит. Если, к примеру, сосредоточенным огнём противотанковых ружей раньше немецкие танки выводились из строя одним-двумя залпами, то теперь на «панцеры» вешаются экраны, пали по которым, не пали, а силы бронебойной пули уже не хватает, чтобы повредить основную броню. И это — не говоря о «толстокожих» новых моделях, уже «неприступных» даже для «сорокопяток». А броню танков Т-44 и даже КВ запросто прожигают в любой проекции немецкие кумулятивные снаряды. Вот и приходится перед каждой танковой атакой тщательно выявлять все замаскированные пушчёнки, включая обычные полевые, «гасить» их миномётным и пушечным огнём, и лишь после этого идти в бой.
Насмотревшись на наши автоматические карабины и опробовав их в деле, фрицы уже наладили выпуск собственных. Пусть не столь надёжных, но наладили. Так что, со слов пехотинцев, плотность ружейного огня у немцев стала возрастать. Поэтому «разгрузочный» жилет с вставленными в него стальными пластинами, защищающими грудь и живот красноармейца от вражеских пуль, теперь почти такой же обязательный элемент экипировки, как и каска. Почти — потому что пока ещё имеется нехватка этих «бронелифчиков», как их прозвали солдаты, и во вспомогательных подразделениях они далеко не у всех. Тяжёлая, конечно, штука, но ради того, чтобы остаться живым, приходится таскать на себе и её.
В ходе зимне-весеннего наступления войска фронта дошли до Пинска и выдохлись. Так что всю весну продолжалась подготовка к продолжению движения на запад: пополнялись подразделения, ремонтировалась техника, копились боеприпасы, шло обучение поступившего пополнения. Да только в наступлении на Кобрин и Брест 23-я отдельная танковая бригада участия не примет. Неожиданно для всех её перебросили на левый фланг фронта, почти на границу с Украинской ССР, в район города Столин за Припятью. И приказали закапываться в землю.
У немцев здесь мощнейшая оборона, поскольку от Столина проходят прямые дороги на Ровно, автомобильная и железная. А это, считай, тыл левого фланга немецкой Группы Армий «Юг», действующей на Украине. Зимой немцев сумели отогнать от Киева на линию Иванков — Малин — Житомир, но весь север украинского Полесья пока за фашистами, и они очень опасаются, что удар Красной Армии на Сарны и Ровно с севера одновременно с ударом на Ровно от Житомира отрежет весь этот лесной и болотный «угол». Тем более, наши заняли правый берег Припяти и в районе Мозыря.
Боятся. Поэтому постоянно и прощупывают нашу оборону, как бы снова отогнать наши войска за реку. Так что «Васильку» Вячеслава стрелять приходится регулярно. Да вот только, как сержант Кудин убедился ещё под Новгородом, наступать в лесах и болотах очень сложно. Хоть нам, хоть немцам сложно. И войск здесь, в Украинском Полесье у нас куда меньше, чем сейчас сосредоточено для удара в направлении западной границы Белорусской ССР.
Немцам сейчас, в конце июня 1943 года, вообще несладко приходится. В Румынии их расколошматили так, что только перья летели. Удар на Софию со стороны Югославии, считай, остановили совместными усилиями Красной Армии и болгарских солдат. По крайней мере, уже несколько дней в сводках Совинформбюро ничего не говорится о новых продвижениях немецких и хорватских войск на восток. Хотя ведь, гады, всего-то сорок километров не дошли до болгарской столицы!
Почему гады? За полтора года на фронте Вячеслав многое видел, со многими людьми разговаривал, и хорошо знает: в обычных армейских частях среди немцев разные люди попадаются. И отъявленные фашисты, и попавшие на войну обыватели, и даже антифашисты, при случае, спасавшие советских граждан от уничтожения. Вон, даже про Героя Советского Союза с типичными немецкими именем и фамилией Фриц Шмунке, сбежавшего в партизанский отряд, в «Красной Звезде» читал. И так помогавшего народным мстителям, что они его стали уважительно называть Иван Иванович. А вот среди эсэсовцев нормальных людей нет. Так что рука у Славки не дрогнет, если понадобится стрелять во врага с молниями в петлицах.
Так вот, ударную силу этого прорыва к Софии составляли две эсэсовские дивизии, сформированные их хорватов и боснийцев. Зверствовали в захваченных болгарских деревнях и городках, как пишут газеты, страшно. А от них не отставали хорватские усташи, тоже участвовавшие в прорыве. И это ещё мягко сказано, что не отставали. Эти звери, воюющие против партизан Иосифа Броз Тито, уже на территории Болгарии продолжили устраивать соревнования, кто из них за определённое время отрежет голов специальным ножом с названием «серборез». Только уже не сербских голов, а болгарских. Этих, будь воля Вячеслава, он бы без всякого суда к стенке ставил!
