Афганский рубеж - Михаил Дорин
И правда! Есть, видимо, в Клюковкине природное обаяние, которым он пользовался.
— Просто я красивый, мужественный, умный. Я люблю женщин, а они любят меня, — спокойно отвечаю, когда мы подходим к одному из подъездов трёхэтажного дома.
Тут память снова сработала. У Клюковкина квартира на втором этаже. Я пошарил в карманах и нашёл ключи.
— Чего стоишь? Пойдём, — сказал Батыров, направляясь в подъезд.
— Да тут я уже сам. Спасибо, Димон.
— Издеваешься⁈ Я вообще-то напротив тебя живу.
Ну точно, засранец! Живёт в одном доме и, даже, подъезде и проводить не хотел.
— Чего тогда ломался?
— Ещё я с тобой не ходил домой вместе, — фыркнул Батыров и пошёл, задрав к верху нос.
Во фазан! Мне казалось, в Союзе как-то более тщательно подходили к назначению командиров. Как Батыров смог пролезть, мне непонятно.
Поднялся по лестнице. Не сразу получилось открыть входную дверь. Как обычно, нужен определённый подход к открытию. Чуть потянуть дверь на себя, приподнять, провернуть один раз, и только потом всё откроется.
В квартире совсем всё печально. Мало того что холодно, так ещё и не убрано. Пыль на старинном комоде. Из дивана-книжки торчит пружина, порвавшая простыню. Стол на кухне стоит с поломанной ножкой, а плита совсем загажена. Что он выливал на неё непонятно.
Я подошёл к шкафу. Одежда сложена аккуратно, а на верхней полке голубая папка с надписью «Папка для бумаг». В ней были все документы Клюковкина.
Зелёная книжка — «Свидетельство о рождении». С некоторым волнением открыв её, обнаружил, что в графе отец стоит прочерк. В углу штамп о повторной выдаче. Мать записана, но тут же я нашёл и её «Справка о смерти». Умерла она через год после его рождения.
— И этот сирота, — сказал я.
Мне не привыкать. Мой детдом был для меня семьёй. Видимо, и у Клюковкина так же.
Диплом об окончании училища, аттестат и несколько фотографий из школы и лётной практики с однокашниками.
В шкафу я обнаружил очень даже неплохую одежду. Куртка «Аляска», джинсы, в двух коробках с красно-синей этикеткой стоят кроссовки и ботинки «Цебо». Чехословацкое изделие, как указано на коробке, дефицит в эти годы. Где только успел их Клюковкин достать.
Я снял с себя верхнюю одежду и остался в нательном белье. Стало очень даже зябко. Обнаруженный в комнате термометр показывал 19°.
Подошёл к накренённому зеркалу в прихожей. Смотрю и диву даюсь. Здоровый и взрослый парень, а довёл себя до такого ракового положения.
— И с такими успехами, ты, Клюковкин, в Афган попросился? Сдохнуть хотел? Романтика? — выговорился я, продолжая смотреть в серо-зелёные глаза моего нового тела.
Лётную книжку я видел. Отзывы о его работе слышал. Если уж нет другого выбора, то придётся пройти ещё одну войну. Без неба, чувства управления винтокрылой машиной, ощущения висения в самых неудобных положениях и осознания того, что ты можешь спасать людей, я себя не представляю.
— Значит, Афганистан. Горный, дикий край, который никому и никогда не покорился, — произнёс я, вновь глядя в глаза своему отражению. — Да будет так.
В дверь в этот момент постучали. Гостей я пока не готов принять. Но уж слишком настойчиво стучат.
— Сашенька, это Тося. Нам надо поговорить насчёт покупки платья и церемонии, — услышал я женский голос.
Уж не свадебная ли церемония⁈
Уважаемые читатели, н е забудьте добавить книгу в библиотеку (в мобильном приложении автодобавление отсутствует).
Глава 4
Мысли о предстоящей командировке вылетели из головы напрочь. С каждым последующим ударом в дверь мне всё меньше хотелось её открывать.
— Сашка, я знаю, что ты дома. Видела, что свет в окне горит, — начала уже ругаться Тося.
Что-то никак мне память Клюковкина не подсказала о наличии невесты. Обижать девушку нельзя, так что придётся впустить.
Я открыл дверь и увидел перед собой привлекательную девушку. Вкус у Клюковкина хороший!
— Бежала так быстро, что не успела всё в «Первом» магазине набрать, — прошла мимо меня брюнетка с двумя заплетёнными косичками и полными торбами в руках.
Только я закрыл дверь, она подскочила ко мне и чмокнула в губы. При этом поставила сумки и обняла руками за шею, прислонившись холодной щекой.
А какой от неё запах! Жареные пирожки! В животе мощно заурчало.
— Я слышала, вы с Батыровым вертолёт сломали, — начала Тося снимать шаль с плеч и расстёгивать шубку.
На автомате потянулся помочь снять верхнюю одежду, но девушка не заметила моего жеста галантности.
Её голубые глаза бегали из стороны в сторону. Стройную фигурку подчёркивали клетчатые брюки и светлая блузка. Да и пуговицы были расстёгнуты так, что можно было разглядеть нижнее бельё бежевого цвета.
Почти как и моё нательное, в котором я до сих пор стою и смотрю на неё.
— Ты мне расскажешь? — спросила брюнетка, стягивая с себя валенки.
— Да… всё там нормально. Он сам упал.
— Кто? Батыров?
— Вертолёт. Но дело житейское. Ничего страшного.
Тося вытащила тапки из сумки и быстро надела их. Подойдя ближе, она начала рассматривать шишку.
— Бедненький.
Тося, конечно, стройняшка и красотка. Будь она моей невестой, то предложил бы ей не только на голове «шишку» рассмотреть. Однако я её совсем не знаю. Тут всё сложно.
— Ты холодное прикладывал? — спросила Тося.
— Да. Снега же на улице много…
— Ой! Не то это. Пошли в кровать, — потянула меня за собой девушка.
С порога и сразу в кровать — вот так Тося! Уложила меня на диван, достала из шкафа одеяло и накрыла.
— А ты чего документы разбросал? — спросила брюнетка, поправляя мне подушку и указывая на раскрытую папку на диване.
— Проверил кое-что. Ты извини, а мы сегодня должны были встретиться?
— Конечно. Платье нужно выбирать. Заявление подать. Забыл⁈ — расстроено покачала головой Тося и ушла на кухню.
Плохо, когда не знаешь, да ещё и забыл. Куда вот только мне сейчас жениться? В Афган ехать, а тут прелестная незнакомка тащит штамп в паспорте поставить.
Кстати, а паспорта я и не нашёл у Клюковкина! Надо бы уточнить, куда их в Союзе военные девали.
— Ты почему пельмени не съел? Я тебе их когда ещё налепила? — принесла девушка мне кулёк с замороженными полуфабрикатами.
Хотя, они таковыми не являются. Натуральные, ручной лепки и
