Шаг в палеолит - Сергей Николаевич Быков
Зато менялся овраг. Его берега постепенно становились ниже и более пологими, края заметно раздвинулись. А вот каменистый гребень, наоборот, стал выше и круче. Речка тоже расширилась, метров до пятидесяти. Теперь её берега покрывали не только старые камыши, но и лозинник, а кое-где росли вербы и плакучие ивы. Стали попадаться ключи, бьющие прямо из склона оврага. На противоположной стороне несколько раз встречались распадки, из которых в речку впадали небольшие, но шустрые ручьи.
Рыба кишела! Я просто кидал с руки обычную колебалку, два-три энергичных рывка – и щука либо окунь уже сидит. Да какие! Хочешь побаловать себя сомятинкой – нет проблем: отрезаешь кусок мяса от той же щуки, забрасываешь закидушку, и через десять – пятнадцать минут… прошу любить и жаловать. А ещё может попасться крупный налим, а он, между прочим, родственник трески – никаких костей, кроме рёбер и позвоночника, и печень ничем не уступит тресковой. Я на другую рыбу даже не целюсь, смысла нет. Ради такой рыбалки сюда и попасть не жалко.
С птицей и вовсе беда. В смысле, её столько, что ощущение, будто я попал на птичник! Говорят, не так давно в Сибири, когда шла основная волна перелётной птицы, небо темнело. Верю. У меня тут тоже порой темновато.
Дома было просто. Ну с пяток видов уток, ну два-три вида гусей, столько же видов цапель, иногда промелькнут журавли, да если очень повезёт, увидишь лебедя и… всё. ВСЁ!!! Там, где когда-то пролетающие стаи птиц закрывали своими крыльями солнце, – ни-че-го!!! И вот я сподобился воочию лицезреть буйство жизни. Такое разнообразие птиц, что голова кругом. Два, ну с умственным напряжением, два с половиной десятка видов я как-то ещё могу опознать, остальное идёт под грифом – птицы. Гвалт стоит такой, что услышу какого-нибудь медведя, только когда он мне ноги начнёт отъедать. Над головой постоянно туда-сюда кто-то летает. Некоторые стаи, особенно гусиные, вообще на таран идут, видать, моя фигура у них вообще никаких ассоциаций не вызывает. Клянусь, вчера одна стайка шла на меня так низко, что я, скинув рюкзак, схватил Прелесть, размахнулся и… подпрыгнув, легко подсёк одного гуся, повредив крыло. Это, я вам скажу, что-то!
Откровенно говоря, на вкус гусятина, конечно, жестковата, но по сравнению с уткой очень даже ничего. Особенно если нашинковать помельче да потомить подольше, рису добавить и специями присыпать, получается очень хорошо. Этакая а-ля шурпа.
А утку я всё же поймал. Правда, обошёлся без хлебной корки, использовав рыбий пузырь для плавучести и кусок кишок от той же рыбы. Неоднократно слышал, что перелётная утка рыбой отдаёт. Ну, может, в наше время и отдаёт, а тут полное ощущение, что рыба себе крылья отрастила, чтобы из водоёма в водоём перебираться. Такое только с реальной голодухи есть станешь. Но пока, слава богу, не голодаю.
Так и двигаюсь. С утра доедаю, что не съел с вечера, – и в путь. Как солнце встанет в зенит – привал и лёгкий перекус, а ближе к вечеру начинаю приглядывать место для ночёвки: каверну какую-нибудь в склоне холма, несколько больших камней, лежащих рядом, береговую промоину… Не то чтобы это было реальной защитой, а так… скорее для психологического комфорта.
На берегах не как в небе, но тоже жизнь кипела. Лисы, мелкие шакалы, хорьки, ласки – это только кого я сумел опознать – постоянно шмыгали вдоль берега в надежде на зазевавшуюся уточку. Несколько раз невдалеке видел мелких то ли косуль, то ли коз. Зайцы и всевозможные суслики так вообще чуть ли не под ногами бегали. Можно, конечно, при желании кого-нибудь и добыть, но пока нет такой необходимости. В реке тоже животная движуха. Из всех виденных мной сумел опознать бобра, ондатру и нутрию. Последнюю едал. Очень даже неплохое мясо!
Но главное, пока не видел ни одного серьёзного хищника. В принципе, понятно, воды сейчас везде много, но вот когда лесостепь подвысохнет и травоядные потянутся на водопой к реке… тогда за ними придут и «серьёзные товарищи». В какой-то мере мне очень повезло со временем попадания, но расслабляться не стоило. Я и не расслаблялся и… гиен заметил вовремя!
Их подвёл инстинкт, а меня спасло человеческое зрение!
Гиены сделали всё правильно. Ветер дул мне в спину, и поэтому две из них залегли впереди, а ещё две – на склоне холма сбоку. Был бы я какой-нибудь газелью, то, как только поравнялся бы с засадой на холме, гиены кинулись бы в атаку – одна на газель, другая – отрезая путь назад. И конечно, газель рванула бы прямо и… нарвалась бы на сидящих в засаде, а там… у кого больше удача. Зрение человека работает не как у травоядных. Как у всех млекопитающих хищников, оно бинокулярное. Гиены со своим окрасом идеально маскируются среди камней и прошлогодней травы. У газели не было бы шансов их разглядеть – увы, такова особенность их зрения…
Я мерно толкал велосипед, стараясь не наехать колесом на какой-нибудь острый камень, и посматривал по сторонам, скоро нужно останавливаться на ночлег. Вдруг моё внимание привлекла небольшая стайка мелких птах, летевшая низко вдоль склона, и вдруг резко взмыла вверх. Я остановился и, сняв рюкзак, внимательно присмотрелся к тому месту. От меня до него было метров пятьдесят наискосок. Вроде ничего, всё нормально и… словно фотография проявилась: в один миг я разглядел и напряжённые силуэты, и внимательные злые глаза, и торчащие белые клыки. Несколько тягучих секунд мы, казалось, смотрели друг другу в душу, а потом, видимо поняв, что добыча их заметила, гиены бросились ко мне. А я, схватив
