Шаг в палеолит - Сергей Николаевич Быков
– Что, падлы, получили от Петьки нежданчик? Ну, – махнул я глефой, – кто хочет тела варяжского воеводы, подплывай по одному!
Гиенам тела хотелось, а в воду – нет! Но и уходить они не собирались; с горящими глазами, с тягучей слюной из оскаленных пастей, они то отходили, то подходили к кромке воды. Пат.
А меня колотило, причём так, что зуб на зуб не попадал. И от студёной воды, и от выброса адреналина, и… от страха. Да! Страх – вот что самое поганое! В воде оставаться нельзя. Если заболею, это смерть. Можно переплыть на ту сторону и дождаться, пока эти мерзкие твари свалят. Рано или поздно они уйдут, но… вместо них со мной останется страх. Ненадолго. Мой страх и этот суровый мир быстро оборвут жалкие трепыхания испуганной тушки, в которую я превращусь, если сейчас отступлю.
– НЕТ! НЕТ!!! – заорал я, ударяя глефой по воде. – Мне страшно, но я никогда не был тварью дрожащей! Вы не мерзкие гиены! Вы мой страх! И сейчас либо мой СТРАХ убьёт меня, либо я убью его навсегда!
Нащупав сзади на поясе кобуру, я расстегнул её и достал туристический топорик: метать – самое то. Может, я и не великий специалист, но с шести-семи метров давно не промахиваюсь. Когда я медленно пошёл на гиен, они не поверили своему счастью. Засуетились и захныкали ещё активней, собрались прямо напротив меня и чуть ли не полезли в воду. Я подошёл на нужную дистанцию, воды было чуть ниже пояса. Не теряя темпа, стремительно метнул топор. Вряд ли гиены когда-нибудь видели метательное оружие. Та, в которую я метил, даже не дёрнулась, пока топор с силой не ударил её между плечом и шеей, и в тот же миг, широко размахнувшись, с диким воплем я кинулся в атаку. Пронзительный визг боли раненой, мои вопли и стремительное наступление повергло противника в панику. Отпрянув и в первые секунды мешая друг другу, они развернулись и устремились вверх по склону. Но я был уже рядом, крутанув над головой и выпростав на всю длину руки древко, я ударил ближайшую тварь. Сверкнув молнией, моя Прелесть без всякого сопротивления, словно просто махнул, отсекла ей заднюю лапу практически под самым телом. От удара гиену крутануло, и она с истошным визгом закувыркалась вниз. Всё произошло столь быстро, что я успел настичь ещё одну под самым гребнем оврага, она практически выскочила, когда я с двух рук саданул её в крестец. От удара гиену опрокинуло прямо на меня. Конечно, такая туша сбила меня с ног, и мы вместе покатились под откос…
Как я выхватил нож, как оседлал эту гадину, честно – не помню. Осознал я себя, когда, сидя на гиене, наносил ей удары ножом.
– Получи, тварь! Получи, мразь! Получи, сука! – На очередном ударе я понял, что гиена давно мертва. Схватив её за ухо, я повернул тяжелую, измазанную в кровавых слюнях морду и заглянул в остекленевшие глаза. – Что, сдохла, вонючая гнида?
Да уж, вонь, исходившая от неё, была и в самом деле фееричная.
Вложив нож в ножны, я на подгибающихся ногах добрёл до своей Прелести и упал рядом с ней. Меня мутило и колотило – начался отходняк. Через некоторое время мне наконец стало легче. Я встал и намного более уверенной походкой пошёл к гиене с отсечённой задней лапой. Какое-то время она пыталась ползти, но сильнейшая кровопотеря не позволила делать ей это слишком долго. Когда я подошёл, она лишь слегка приподняла голову и тихонько захныкала. На какую-то секунду, на один удар сердца мне вдруг стало жаль её. А потом моя Прелесть поднялась и опустилась.
Третью, последнюю гиену, в которую я метнул топор, я увидел, когда выбрался из оврага. На подгибающихся ногах, сотрясаемая конвульсиями, то падая, то вставая, она пыталась уйти как можно дальше от места, где получила страшную рану. Неспешным шагом, чуть ли не насвистывая, я настиг её. Собрав остатки сил, тварь повернулась ко мне, глухо рыча и тяжело поводя боками.
– Ну, вот и всё… – произнёс я, подходя ближе. – Пётр Алексеич Зотов оказался вам не по зубам. Нельзя связываться с самым ужасным существом на планете – человеком. Даже самые страшные хищники убивают, чтобы есть. А человек убивает, чтобы убить. На! – Я сунул лезвие под нос гиене, и она схватила его пастью.
Зубы противно заскрипели о металл. Я где-то читал, что сила сжатия челюстей у гиены почти такая же, что и у крокодила, во всяком случае сильней, чем у льва. Но не сильней стали!
Резким мощным толчком я вогнал лезвие в пасть несостоявшейся моей смерти, практически отделив верхнюю половину головы от нижней.
Глядя на затихшее у моих ног тело, я не испытывал ничего, никаких эмоций. Ничего!
Мой Страх умер!
Я переродился!
…Не спеша, аккуратно, внимательно я продвигаюсь куда-то в южном направлении. Прошло три дня с момента эпического сражения. Мало что поменялось вокруг, но внутри меня бурлили процессы, которые я и сам толком не мог объяснить. Будто вдруг я задышал полной грудью, звуки стали чётче, краски ярче, запахи резче. Внутренний подъём и ликование переполняли меня. Да, я могу погибнуть от сотен причин, но я теперь никогда не буду жертвой!
Смешно, но, кроме пары царапин да нескольких синяков, я тогда больше никак не пострадал. Собрав манатки, я отъехал километра на три, пока не нашёл подходящее место для ночёвки. Потом были постирушки и купание, чтобы смыть вонизм от гиен. Нагрел ведро воды и наслаждался, обтираясь посудной губкой. Потом устроил себе пир: открыл банку тушёнки, взял несколько картофелин, и, считай, я сегодня заново родился. А к чаю – эх, гулять так гулять! – открыл банку сгущёнки. И проспал всю ночь, как младенец.
А ещё вырвал у гиен верхние клыки и сделал себе ожерелье. Пока скромное, но… чёрт возьми, какие наши годы!
Анализируя схватку, пришёл к однозначному выводу – мне необходимо метательное оружие. Тот бросок топором очень помог, но кидаться им всё же не лучший вариант. Лук пока отпадает. Это только в кино да в книжке – согнул палку, из ботинка
