Попова Александровна - Пастырь добрый
- Иными словами, с местными преступниками у магистрата соглашение о минимальном вмешательстве? Или у вас лично? - подвел итог Курт и, увидев, как глаза бюргермайстера скользнули в сторону, качнул головой. - Бог с ним... Это не мое дело. Итак, стало быть - этот человек уже был замечен, хотя и бездоказательно, в...
- ... грабежах. Кражи - это уже мелочь. Убийства - об этом лишь слухи, не могу сказать с уверенностью, но могу предположить, что скорее всего так. На таких местах в шайке, какое занимает он, люди, ни разу не смочившие нож в крови, не держатся.
- Возраст, имя; хоть это вам известно?
- Может, лет двадцать пять-шесть... Точные года его я вам не назову - представления не имею, это меня как-то не интересовало, - несколько едко заметил Хальтер. - Если это интересует вас - можете заглянуть в метрические записи. Его имя Вернер Хаупт.
- Ясно, - проронил Курт сухо, рывком поднявшись, и мгновение стоял недвижно, глядя в окно за плечом бюргермайстера и не произнося ни единого звука. - Если это все, что вы хотите и можете мне сказать, то, наверное, нам стоит перейти к тому, ради чего, собственно, я здесь?
- Да, конечно, - торопливо согласился тот, почти вскочив со своего месте и направившись к двери. - Понимаете ли, майстер Гессе, ведь нельзя же более тянуть - надо сообщить семье, надо, в конце концов, примерно наказать этого мерзавца, а поскольку в дело... пока еще не могу понять, как... вмешался вдруг Друденхаус, то мы не можем ничего предпринять. Если до людей дойдет... а наши солдаты - они ведь не глухонемые, и терпение у них далеко не ангельское, проболтаются сегодня же... Так вот, если до людей дойдет, от нас вполне справедливо станут требовать незамедлительной казни, а я не могу действовать, пока вы...
- Я понимаю, - оборвал его Курт настойчиво, и тот спохватился:
- Да, прошу прощения, я вас задерживаю. Я позову стража, он вас проводит.
- Не стоит, - возразил он с невольной усмешкой. - Я знаю, где магистратская тюрьма.
Взгляд на него Хальтер бросил подозревающий и настороженный, однако возразить то ли не посмел, то ли попросту поленился и лишь указал широким жестом в коридор, приглашая выйти из комнаты.
Здание тюрьмы, принадлежащей магистрату, Курт нашел и впрямь без труда - даже спустя десять с лишним лет путь через двор до приземистого старого корпуса он помнил четко до боли; однажды его остановил страж, но отступил в сторону, когда из-под куртки был извлечен Знак и довольно неучтиво ткнут ему почти в самое лицо. Во избежание недоразумений Курт просто оставил его висеть на виду, и больше его не задерживали - не то под натиском всемогущего Сигнума, не то потому, что далее попадалась стража, уже предупрежденная о его появлении.
Вероятно, именно последнее предположение и было верным, ибо уже внутри здания, когда он затворил за собою старую тяжелую дверь, к нему метнулся солдат - собранный и бледный, не задав ни единого вопроса, но зато на ходу приветствуя и выражая готовность провести к нужной камере. Нужная камера оказалась в самом дальнем конце темного мерзко пахнущего коридора - зарешеченная ниша в стене, в которой невозможно было стоять, выпрямившись, в ширину и длину не превышающая трех шагов. На мгновение Курт подумал о том, что - либо Судьба издевается над ним, либо же это ее своеобразный юмор, не понятный простому смертному...
Заключенный лежал на полу, прислонившись к стене и закрыв глаза, и на звук шагов дернулся, вскочив и подбежав к решетке; ему удавалось распрямиться в полный рост из-за того лишь, что его собственный был довольно низок, да и весь он был какой-то словно сжатый, стиснутый со всех сторон, похожий на воробья под дождевыми каплями. На Курта он воззрился с ожиданием; бросив взгляд на стража рядом с ним, шевельнул губами, но проглотил слова, не произнеся ни единого.
- Оставь нас теперь, - бросил Курт, не оборачиваясь, и солдат, шумно засопев, с неохотой развернулся, медленно зашагав вдоль рядов камер прочь.
Дождавшись, пока шаги стихнут за поворотом низкого тесного коридора, он медленно приблизился к решетке, остановясь напротив заключенного за ней человека вплотную, опершись о прутья, и, тяжело вздохнув, произнес - невесело и тихо:
- Ну, здравствуй, Финк[10].
Тот выдохнул, словно до сего мгновения пребывал под водой, затаив воздух в легких - с отчаянным облегчением; опустил голову, проведя по лбу подрагивающей рукой, и, наконец, снова посмотрел на пришедшего.
- Бекер[11], вытащи меня отсюда, - проронил он чуть слышно.
- Знаешь, - неторопливо проговорил Курт, не ответив, - именно в эту камеру меня и посадили одиннадцать лет назад. Именно отсюда меня и забрали в академию; к чему бы такие совпадения...
- Мне-то такая участь не грозит! - повысил голос тот, ударив кулаком в решетку, и схватил его за локоть. - Бекер, ты обещал мне помощь, ты обещал прикрыть меня, если я попадусь! Вытащи меня из этой дыры, черт тебя возьми!
Курт рывком высвободил руку, чуть отступив назад, и тот с неожиданной для его комплекции силой долбанул в решетку снова - так, что та жалобно задребезжала.
- Черт!.. Бекер, я ведь тебе помог, верно? Я ведь помог тебе тогда, в твоем... расследовании, я дал тебе информацию, ведь так?
- Да, - отозвался Курт, наконец. - За сведения и... по причине старой дружбы я не сдал тебя магистратским; за убийство троих студентов, если ты помнишь.
- Ты сказал, что прикроешь меня! - шепотом крикнул Финк. - Ты ведь сказал, что прикроешь меня, если я попадусь, ты обещал, так держи слово!
- Я, - возразил он тихо, - обещал прикрыть, если ты попадешься за кражу. За грабеж. Ты помнишь, я сказал тебе - если тебя возьмут над трупом, помощи не проси; ты это помнишь, Финк?
- Я не делал этого! - с обреченной ясностью проговорил тот. - Я этого не делал, Бекер, я тут ни при чем!
- Тебя взяли над трупом.
- Но я понятия не имею, как там оказался!
- Тебя видели, Финк. С этой девочкой. Видели, как вы вдвоем шли туда, где после вас обоих и нашли.
- Не было этого! - яростно прошипел тот, вновь шарахнув по решетке, и уронил голову на упиравшиеся в нее руки. - Господи... Черт, Бекер, я не делал ничего, о чем они говорят, я не мог этого сделать, просто не мог! Пьяным или трезвым, или каким угодно - но я не мог! Это не я, могилой матери, Господом Богом клянусь - это не я!
- Тише, - осадил он сухо, - или сюда прибежит стража; к чему это...
- Ты... - тот приподнял голову, всматриваясь в его лицо, - ты... что - мне не веришь?! Черт, ну, ты же меня знаешь! Ты же знаешь меня, ну, подумай, неужели я мог... такое!
- Да, я тебя знаю, - согласился Курт, снова подойдя и опершись о решетку рядом с бывшим приятелем. - Точнее - я знал тебя, Финк. Давно. Я изменился с тех пор, почему не измениться и тебе?
- Да, и я изменился - я повзрослел, Бекер, и я не убиваю детей, и бабы меня притягивают нормального возраста, с сиськами, черт возьми! Живые! Я даже разглядеть толком не успел то, что рядом со мной лежало, понимаешь ты это? Я все узнал потом, уже здесь, в тюрьме, когда на меня орали и колошматили, приговаривая, за что! Когда допрашивали, когда требовали рассказать, зачем я сделал то, о чем я вообще не имел понятия! Бекер, если и ты мне не поверишь - я в дерьме!
- Когда я услышал имя, - все так же негромко произнес Курт, глядя ему в глаза, - я в первое же мгновение подумал: это не он.
- И это не я!
- Однако, - продолжал он, кивнув, - против тебя всё. С такими уликами, Финк, казнь назначается на следующее же утро безо всякого суда. Тебя видели с ней. Тебя нашли над ее телом. У тебя в руке был нож. В крови.
- Меня подставили!
- Кто? Кому ты насолил настолько, чтобы утруждать себя столь сложной подставой? Твоя жизнь такова, что гораздо проще тебя заколоть, нежели возиться с подставным убийством.
- Это не я! - уже в полный голос крикнул тот. - Не я, не я! Я этого не делал, ну, поверь хоть ты мне! Да, ты знал меня давно, но... ты же инквизитор, Бекер, ты должен видеть людей насквозь, так скажи - неужели я похож на человека, который может отыметь и зарезать десятилетнюю девчонку?!
- Одиннадцатилетнюю.
- Да похеру, Господи, у меня шлюх наготове штуки три - только свистни! Мне такого - ни к черту не надо! Чем поклясться, чтобы ты мне поверил, что сделать!
- Для начала - прекрати буйствовать и веди себя тише, - отозвался Курт как можно спокойнее. - Иначе разговора у нас не получится. Угомонись, и тогда я попытаюсь тебя выслушать.
- Ты поможешь? - с надеждой уточнил Финк, и он вздохнул.
- Я ведь здесь, так? Услышав твое имя, я мог попросту сказать бюргермайстеру «меня это не интересует» и уйти, однако - я здесь. Помощи пока не обещаю, но выслушать твою версию событий я готов, ибо - да, ты прав, нет смысла это скрывать - я не желаю верить в то, что ты мог поступить подобным образом. Посему я - здесь, ты - унимаешься, и мы - разговариваем, тихо и спокойно.
- Спокойно... - повторил тот и, отступив, обессиленно опустился на пол, сникнув головой на колени и нервно притопывая по полу носком башмака. - Какое, к черту, спокойствие... Бекер, мне ведь даже не виселица грозит! Если б взяли за старые грешки - я б тебя не звал. - Финк тяжело приподнял голову, глядя на него с вымученной ухмылкой. - Не скажу, что совсем бы не расстроился, но тебя бы о помощи не просил. Договорились ведь... Но меня собираются порвать за то, в чем я не виноват. И... даже вообразить не могу, что полагается за такие убийства; четвертование по меньшей мере. А кроме того - все, совершенно все будут уверены, что это я! Братва будет думать, что я чертов извращенец. Я много чего натворил, но не хочу, чтобы на меня вешали такое, понимаешь?
