Александр Плотников - Коридор
Доктор медленно подошел к кровати.
– Вы хорошо спали?
– Да.
– Это вам, наверное, мешает? – доктор Кох вытащил градусник изо рта и, посмотрев на показания, положил на тумбочку.
– Тошнота, головные боли продолжаются?
– Уже вроде меньше, – нерешительно соврал тот.
Доктор Кох стал быстро проводить осмотр. Из-за чего пациент, периодически не успевая вовремя выполнять указания, стал чувствовать себя слегка не в своей тарелке, а четыре пары глаз, следивших за каждым его движением, делали это чувство все более и более убедительным.
– Вам знакомы эти люди? – произнес доктор после окончания осмотра.
Отойдя в сторону, он позволил лучше рассмотреть обоих офицеров, продолжавших так и стоять в стороне и с каким-то нездоровым изумлением рассматривать его, как экспонат Кунсткамеры.
– Вы можете сказать, кто эти господа офицеры? – неожиданно подал свой голос доктор Хубер.
– Навряд ли.
Если бы Он сейчас был при других обстоятельствах, то ему, наверное, было бы трудно выкручиваться. Но Он действительно мало что знал о том, что спрашивал доктор. Поэтому неуверенность в данной ситуации только усиливала его позицию. – «Главное сейчас – не сболтнуть чего лишнего».
Всеобщее молчание прервал старший офицер.
– Я оберст Кюстер. Командир полка, в котором вы служите.
При упоминании об авиации по спине опять пробежал холодок.
– «Неужели это все не сон?» – За то небольшое время, которое прошло со дня его появления здесь, Он твердо убедил себя, что все это настоящее – оно осязаемо, а значит, Он не спятил. Но каждый новый человек, появлявшийся в его жизни с потоком новой информации, склонял чашу весов в обратную сторону. – «А может быть, весь мир сошел с ума. И я единственный, кто еще хоть что-то понимает в этом бардаке».
– А это Отто фон Ливен, ваш товарищ, – Кюстер пропустил вперед молодого офицера. Тот сделал шаг и, улыбнувшись, кивнул головой.
– Здравствуй, Карл, как поживаешь?
Его голос был очень знакомым. Несомненно, это был никто иной, как “Второй”.
– Его-то вы узнаете?
В ответ он лишь в очередной раз отрицательно покачал головой.
– Доктор сказал нам, что у вас частичная потеря памяти, но я не думал, что все так… – Со стороны отчетливо бросалось в глаза то, что Кюстер обращался к Карлу, как к человеку с расстроенной психикой, тщательно разжевывая каждое слово.
– Скажите, а что тогда произошло, – неожиданно преобразился “пациент”, совершенно искренне задав вопрос, мучавший его все это время.
– Это была вынужденная мера, – судя по тону Кюстера, объяснение давалось ему нелегко. – Они прошли все рубежи обороны и уже почти вошли в черту города. Мне ничего не оставалось делать, как приказать майору Бренеке вести вас в зону действия нашего ПВО. Ведь, дойди они до города, беды не избежать, там же эти чертовы склады ГСМ. Они хорошо знают, что горючее
– наша Ахиллесова пята. Поэтому и стремятся во что бы то ни стало взять нас за горло. – На лице оберста вдруг появилось выражение отчаянной ярости по отношению к тем, кто каждые сутки высыпал сотни тонн бомб на эту землю, разрушая ее города и инфраструктуры. Хотя на Францию ему было по большому счету глубоко наплевать. Ведь большая часть сил устремлялась дальше на восток, к его родной Германии. И с каждым днем их силы все более и более крепли. Теперь они уже летали и днем, а он никак не мог этому помешать.
– Но пока у нас в Люфтваффе есть такие отчаянные парни, как вы, Карл, им нас не сломить. – Кюстер подошел поближе и, взявшись за дужки кровати, стал походить на оратора в сенате древнего Рима. Поправив “тогу”, которую ему заменял больничный халат, он продолжил. – Досадно только, что вас сбили наши, но…
– То есть наши?
– По словам ведомого, недалеко от вас разорвался зенитный снаряд. Это и послужило причиной всех бед.
– «Вот это номер, я-то во всем американцев клял за меткую стрельбу. А тут оказывается, комплименты были не по адресу»
– Но вы все равно молодец, блестяще справились с заданием. Если бы не ваша атака, которая отвлекла янки, то паре майора Бренеке навряд ли удалось сбить этого монстра. Две летающие крепости за один день – это совсем неплохо. Один самолет, правда, сбили эти олухи-зенитчики. На обратном пути… – его праведный гнев неожиданно сменился раздражением, а Отто за его спиной стоял, не дыша, во всю сдерживаясь, чтобы не улыбнуться.
– До города с бомбами дошел только один «Б–17[6]» . Двое других были повреждены и сбросили груз еще на подходе. К нашему счастью, их штурман-ковбой оказался не таким уж и метким. Бомбы легли в трех километрах от складов, уничтожив целый рабочий квартал.
– И что, много человек погибло? – тут же участливо переспросил доктор Хубер.
– В этой части города никто не расквартирован, поэтому среди наших только двое раненых. А что касается гражданских, то там погибло около сорока человек, это вместе с пропавшими без вести. Завалы до сих пор разгребают.
– Майор Бренеке очень высоко о вас отзывался, – продолжил Кюстер – Правда это касается только вас, а не ведомого.
– А что с ним не так?
– Майор написал на него рапорт о “недостойном поведении во время боя”. Я его завизировал, так что Хольцера в скором времени ожидает трибунал.
– Подождите, о каком трибунале идет речь. Что он совершил?
– Только сейчас до него дошло, что “ведомый” и есть тот человек, которому Он обязан жизнью.
– После того, как вас ранило, он, не доведя атаку до конца, вышел из боя.
– Хорошо, а причем здесь майор, ведь это мой ведомый, а не его, к тому же майора поблизости тогда не было.
– Какая разница, чей ведомый. Вы что, забыли, что оба являетесь подчиненными майора Бренеке. Его никто еще не снимал с должности замкомполка, – интонация оберста приняла раздражительный тон. По-видимому, он был еще тот служака и не любил, когда подчиненные нарушали субординацию.
– Я хотел сказать другое, – неожиданно в голову пришел аргумент, который тут же пошел в дело.– Он выполнял мой приказ.
– Какой приказ? – Кюстер повернулся вполоборота к доктору Коху, растерянно поглядывая то на него, то на Карла.
– Я приказал ему выйти из боя, после того как был ранен,
– замешательство Кюстера придавало еще больше уверенности, от чего его речь становилась более убедительной. – У него одного не было никаких шансов.
– Но постойте, как вы можете помнить о том, что отдавали приказ, если у вас амнезия и вы вообще ничего не … – Кюстер осекся на полуслове.
– А я не говорил, что я ничего не помню, – спокойно ответил Карл – После взрыва я действительно потерял из своего сознания большую часть того, что со мной было в прошлом. Но потерял-то я ту часть, которая произошла до взрыва, а не после. Ведь после него я еще сам умудрился посадить самолет. Не так ли?
Кюстер вопросительно уставился на доктора Коха, ища у того поддержку. Но доктор, к его изумлению, только кивнул головой, подтверждая тем самым слова Карла, чем окончательно вывел его из равновесия.
– Хорошо, а почему тогда вашего приказа не слышал майор Бренеке?
– У него, если я не ошибаюсь, были какие-то неполадки с рацией, он сам сказал, что принял наш радиосигнал на расстоянии около километра. Не так ли, Отто?
После реплики, обращенной к нему, Отто заметно изменился в лице. По-видимому, он был еще тот жук. Это хорошо чувствовалось еще тогда, при их первом разговоре в воздухе. Сейчас же, оказавшись между двух огней, ему ничего не оставалось, как засунуть свою лояльность куда подальше, что, судя по “кислой роже”, делать ему совершенно не хотелось.
– Да это так, майор говорил, что их разговор он принял на расстоянии одного-двух километров.
– А вы в течение боя хорошо принимали радиосигнал? – не унимался Кюстер.
– Да, господин оберст.
– Хорошо, тогда скажите, вы слышали, как оберлейтенант Маер отдавал приказ о выходе из боя оберлейтенанту Хольцеру?
Разговор стал принимать странный оттенок. Создавалось такое впечатление, что это была не госпитальная палата, а заседание суда, где оберст Кюстер выступал одновременно в роли прокурора и судьи, Карл был адвокатом, Отто свидетелем, а все остальные присяжными.
– Нет. – Отто сделал небольшую паузу, – но, возможно, я этого просто не услышал. Ведь шел бой. И я был весь занят предстоящей атакой.
– Но я ведь тоже ничего не слышал, хотя все время находился на командном посту, – Кюстер сделал паузу. Он сейчас был в тяжелом положении: после того, как так восхвалял Карла, тот перевернул все с ног на голову. И теперь ему надо было принять какое-то решение. – Я надеюсь, что вы сейчас не выгораживали своего бывшего друга, а были с нами честны и откровенны. Не так ли?
– Именно так.
