Александр Койфман - Русский израильтянин на службе монархов XIII века
Абу Сахат показал в воротах какой-то документ, выданный Абу Даудом, и нас пустили в Цитадель, но дали сопровождающего. Мы прошли лабиринт проходов, маленьких площадей и вышли к главной достопримечательности – дворцу султана. Опять проверка в воротах, и мы выходим на гигантский внутренний двор, окруженный тридцатью двумя колоннами из розового гранита. Пол выложен красивой повторяющейся мозаикой, а в центре двора павильон «Купол ветра», сооруженный еще при Аббасидских султанах четыреста лет назад. Учитель начал рассказывать какие-то легенды, связанные с этим павильоном, но я пропускал их мимо ушей, покоренный этой красотой. Запомнил только, что всем этим правителям нравился ветерок, обдувающий их в этом павильоне даже в жару. Почему султан не хочет здесь жить? Позднее это стало понятно.
Мы еще погуляли в Цитадели и вернулись в город. Красота красотой, но есть тоже нужно. Абу Сахат быстро нашел харчевню, в которой нам предложили традиционную баранину, зелень, гранатовый сок и воду со льдом. Мы спокойно посидели, учитель рассказал мне еще много легенд про аль-Кахир – так по-арабски звучит название Каира. Прямо «Тысяча и одна ночь», только не в Багдаде, а в Каире. Потом мы снова гуляли по городу, и я вдоволь насмотрелся на бесчисленные лавки торговцев, на разносчиков мелочовки, холодной воды, сладостей. Зазывные крики торговцев, шум тележек, прыгающих по булыжным мостовым, цоканье копыт лошадей многочисленных всадников. От всего этого я даже немного ошалел и предложил Абу Сахату вернуться в дворец Абу Дауда. Он посмотрел на небо, заметил мне, что действительно поздно, и мы отправились в обратный путь. Не знаю, как он ориентировался в этой путанице улочек, проулков, площадей.
По-южному быстро темнело. Мы уже почти подошли к дворцу Абу Дауда, как вдруг из проулка наперерез нам выскользнули две фигуры. И я и Абу Сахат были с саблями, поэтому я не испугался даже тогда, когда незнакомцы выхватили сабли и устремились к нам. Я преградил дорогу одному из них и легко отбил прямой удар. Но второй незнакомец обошел меня, сильным ударом сразу же выбил саблю из рук моего учителя, угрожающе что-то крикнул ему, но не стал его рубить. Мой противник попытался еще раз ударить меня, теперь по правому боку, но я легко отвернулся влево и рубанул его по открытой правой руке. Он выронил саблю и схватился левой рукой за правую. Мне некогда было возиться с ним, и я просто полоснул его саблей по шее. Все, с этим покончено. Даже не осознал, что это первый убитый мной человек. До этого я только лечил людей. И конечно, я не подозревал, что это только начало, что мне еще придется убивать, даже не зная за что и почему.
Но жизнь учителя в опасности. Второй незнакомец, вероятно, не ожидал, что я окажу сопротивление и тем более что запросто расправлюсь со своим противником. Он стоял и спокойно наблюдал. Но когда я ринулся к нему, он автоматически встал в позицию и отбил мой первый удар. Мы начали кружить, выжидая подходящий момент, когда один из нас раскроется. Я не видел учителя, но чувствовал, что он где-то рядом. Некогда было смотреть на него. Мой противник внезапно бросился в атаку, понимая, что если он не покончит со мной быстро, то из дворца Абу Дауда прибегут люди. Атака была несколько сумбурной и прямолинейной, но заставила меня отступить на несколько шагов. Финт справа, финт слева. Слишком однообразно. Когда я увидел, что он их просто чередует, понял, что он у меня в руках. При очередной атаке не стал вставать в позицию после отражения его удара, а просто ткнул саблей в грудь. Он успел немного сместиться, и мой удар пришелся в левое предплечье. Это его разозлило, боли, возможно, он даже не успел почувствовать. Хотел ударить меня сверху и раскрылся. Стандартный удар снизу с выносом сабли вверх для отражения его возможного удара. Но это уже не потребовалось. На нем не было никакого панциря, и мой удар распорол ему не только одежду, но и живот. Он свалился, пытаясь удержать выпадающие внутренности. Все кончено. Подскочил к нему, занеся над его головой саблю, но меня остановил окрик учителя:
– Мы должны узнать, кто его подослал.
Он сказал что-то поверженному, но тот только плюнул в его сторону, вернее, попытался плюнуть и захлебнулся кровью. Учитель подошел еще ближе, посмотрел на его рану и сказал мне:
– Помоги ему умереть. Пусть больше не мучается. Все равно он уже не сможет ничего сказать.
Пришлось помочь противнику. Потом Абу Сахат проверил пояса и пазуху убитых. У первого ничего существенного не было, но у второго он нашел мешочек с золотыми монетами. Во дворце уже что-то увидели, и к нам бежали взволнованные слуги. С первым не стали возиться, но второго Абу Сахат попросил внимательно рассмотреть. Один из слуг узнал его и начал что-то говорить моему учителю, но он сразу же остановил его. Мы пошли во дворец. Я спросил учителя:
– А что будет с телами этих?
– Слуги сбросят их в ближайший канал.
Мне не понять такое равнодушие. Да, когда идет борьба не на жизнь, а на смерть, вероятно, все дозволено. Но такое неуважение к телу… Непонятно.
Когда мы пришли в наши комнаты, учитель повернул меня к свету лампады, зажженной в наше отсутствие, и сказал:
– Нет, ты не ученик лекаря. Ты воин.
– Да нет, учитель. Какой я воин, просто меня немного поучили. А эти двое только умели махать саблями.
– Первый действительно слабый, но второй – испытанный боец, мамлюк. Его хозяин принц Фаиз[42], сын султана. Его узнал один из слуг. И это очень печально.
– Почему?
– Ал-Фаиз не только влиятельный, но и очень мстительный человек. Кто-то донес ему о нашем приезде, и он велел захватить меня и выяснить, зачем я приехал.
– Поэтому вас не убили сразу?
– Да. Я нужен был живым. Но они не ожидали, что ученик лекаря сможет справиться с опытным мамлюком. Иначе они послали бы больше людей. Или этот мамлюк пожадничал взять больше людей. Ты знаешь, сколько в этом кошельке?
– Нет. Откуда мне знать?
– Здесь тридцать динаров. Так оценили мою голову. И половина из них твоя.
– Учитель, зачем мне деньги? Что я с ними буду делать?
– Ну хотя бы отдать свой долг. Это даже больше, чем двести пятьдесят дирхемов, которые я заплатил за тебя.
– Так возьмите их себе. Но позвольте мне остаться рядом с вами. Без вас я все равно пропаду. Я ничего здесь не знаю.
– Хорошо. Но я больше не буду учить тебя лекарскому ремеслу. Это бесполезно. Ты хочешь быть у меня охранником? Я буду платить тебе тридцать дирхемов в месяц и кормить. Но одежду будешь покупать сам.
– Учитель, как вы скажете, так и будет. Я не знаю, сколько стоит одежда, не знаю, сколько стоит еда. Все равно вы мой хозяин.
– Хорошо. Но я обязан тебе жизнью. После того как меня заставили бы говорить, за мою жизнь нельзя было бы дать и гнутого фельса[43].
Он не успел продолжить, так как пришел слуга и сказал, что Абу Дауд просит зайти к нему.
Глава 3
Охранник
1214 год
На этом наш разговор не закончился. Учитель довольно быстро вернулся и немного прояснил мне ситуацию:
– Мой хозяин – ал-малик ал-Муаззам Иса бин Абу Бакр[44]. Второй сын султана, наиб Дамаска. Он получил угрожающее письмо от главы церкви Рима, в котором тот требует вернуть Иерусалим, иначе он призовет все воинство христиан к новому походу. Принц не обратил бы на это внимания, тем более письмо написано не в тех выражениях, в которых принято обращаться к равному владыке. Но корреспонденты из Рима и некоторых других столиц христиан подтвердили, что такие речи действительно ведутся. К тому же уже завершился объединенный поход против еретиков в Южной Франции, не подчиняющихся владыке Рима. Крепости их разрушены, а область полностью разграблена.
– А почему папа римский писал твоему хозяину? Ведь султан – ал-Адил.
– Наш благоверный султан, да продлится его правление, передал почти все реальные дела своим трем старшим сыновьям. В Египте сидит ал-Камил, в Дамаске – мой хозяин ал-Муаззам, а на севере – ал-Ашраф[45]. Кроме того, в Халебе[46] всем распоряжается племянник султана ал-Захир[47]. И есть еще более мелкие владетели. Иерусалим подчиняется моему хозяину. Поэтому письмо было направлено ему.
Абу Сахат помолчал и продолжил:
– Сначала я поехал с копией письма и всеми сведениями в Карак, где обычно проводит время наш султан. Но он не заинтересовался, велел доложить все старшему сыну в Египте, но так, чтобы молва не разнеслась. Иначе младшие сыновья, не имеющие владений, начнут плести интриги. Поэтому я ехал так скрытно. Но теперь мы сможем вернуться.
– Куда? Куда мы теперь поедем?
– В Дамаск. Но через Карак, так безопаснее. А до Дамиетты поедем с отрядом, который эмир ал-Камил направляет на усиление северных рубежей Египта. Думаю, что от Дамиетты до Газы нас тоже кто-нибудь проводит. А там мы присоединимся к каравану, идущему до Карака или даже до Дамаска. Это обычная дорога.
