Александр Койфман - Русский израильтянин на службе монархов XIII века
На следующий день наш караван вышел из Газы.
От Газы до Дамиетты[37] около ста пятидесяти километров. Для каравана это три-четыре дня пути, если не останавливаться на длительные стоянки. Но мы вечером первого дня остановились в маленькой деревушке. И это было благом для меня. Я лихо ехал на своем жеребце первые два часа. Но потом понял, что внутренняя сторона бедер стерта и ноги очень болят. Пришлось спешиться и вести весь оставшийся день жеребца под уздцы. Абу Сахат посмеивался надо мной, но вечером на стоянке в арабской деревне смазал стертые места мазью. Три раза во время остановок все, кроме меня, расстилали коврики и молились, глядя в сторону востока. Кроме того, молились утром перед выходом каравана и вечером. Дальше я не буду упоминать об этом. Вообще, Абу Сахат не показался мне чрезмерно усердным мусульманином. Более того, по некоторым признакам подозреваю, что мусульманином он стал уже в зрелом возрасте. Вероятно, был из еврейской семьи.
Ноги еще поболели, но на следующий день боль прошла. Мы остановились в практически заброшенном караван-сарае. Не было ни хозяев, ни постояльцев. Одни стены. На следующий день в деревне был торг. Купцы развязали тюки и выложили товары на продажу. Местные жители вынесли на базар продукты. Прошелся по базару, рассматривая товары и покупателей. Ассортимент был скудный: кое-что из домашней утвари, дешевые ткани, какое-то оружие. Спросом пользовались только ткани. Деревенские модницы, укутанные в свои одеяния, рассматривали их, щупали, горячо обсуждали между собой. Изредка покупали. Деревушка, вероятно, бедная.
На медные деньги, которые мне дал учитель, купил немного свежих овощей, небольшой круг козьего сыра и домашние лепешки. Свежего мяса на базаре не было. К моему приходу Абу Сахат вскипятил котелок воды и приготовил чай. Мы перекусили сушеным мясом, сыром с овощами и вдоволь напились горячего душистого чая, настоянного на травах. Потом учитель лег отдохнуть, а я еще немного поупражнялся с саблей.
Делать до ужина было нечего, можно посмотреть деревню. Она маленькая, не более сотни домов, да и из них часть явно нежилые. В центре мечеть. Деревня окружена забором из необожженного кирпича. Единственные деревянные ворота охраняет старик с саблей. Ни забор, ни ворота не являются препятствием не только для армии, но даже для небольших отрядов. Но как защита от нападения мелких шаек разбойников, возможно, этого достаточно.
Вернулся в караван-сарай. Учитель уже проснулся и спросил, как я себя чувствую. Я пожал плечами и ответил, что ноги совсем не болят, завтра поеду верхом. Он посоветовал время от времени слезать с лошади и идти пешком. Потом он снова разжег костер, над которым подвесил котелок с водой. Мы поужинали остатками сыра и лепешками. Абу Сахат вытащил из тюка сушеную рыбу. Со сладким чаем она показалась очень вкусной. Впрочем, мне, наверное, любая еда показалась бы вкусной. Я здорово проголодался за день, а обед был весьма скромный. Мы рано легли спать, так как здесь быстро смеркается, а завтра вставать рано: караван выходит в путь с рассветом.
Утром снова чай с лепешками, сыр уже съели. Абу Сахат встал значительно раньше меня и вскипятил котелок воды. Тюки были упакованы с вечера. Собственно, мы вчера распаковывали только один тюк, где были съестные припасы. Верблюд, мой конь и ослик учителя уже скудно накормлены и вволю напоены. Мы навьючили верблюда тюками и были готовы занять свое место в караване. Выход немного задержался, так как перед нами выпускали через единственные ворота несколько стад коз и большую отару овец местного раиса[38]. Наконец подошел и наш черед. Мы вышли из ворот и свернули на дорогу, ведущую параллельно морскому побережью в Египет.
Через пару километров дорога совсем изменилась. Вернее, изменилась не сама дорога, больше похожая на разъезженную тропу, а ее окрестности. Еще позавчера мы шли вдоль бесконечных фруктовых и оливковых рощиц, временами около дороги были поля, засеянные какими-то зерновыми. Иногда у дороги или в отдалении на холмах были видны скопления домиков. А теперь вокруг нет ничего, кроме сухой земли, из которой торчат пучки запыленной травы. И это еще хорошо. Временами вокруг только песок. И так километр за километром. Наученный горьким опытом, я периодически слезал со своего коня и шел минут двадцать пешком. Груженые верблюды идут не спеша, к обеду мы отшагали километров двенадцать. Остановились около невысокого холма. У подножия холма рощица, из которой вытекает ручеек.
Остановка необходима, чтобы напоить животных, вскипятить воду для бесконечного чая и перекусить. Я уже знаю, где у нас запасы продовольствия. Вскрываю один из тюков и достаю вяленое мясо, сухари и сверточек сахара. Сыр и лепешки кончились, но с чаем у нас почти нормальный обед. После еды Абу Сахат умудрился вздремнуть, но мне не спится. Пошел на вершину холма посмотреть, что там и что виднеется впереди. На вершине холма только развалины. Возможно, когда-то здесь была одинокая ферма, а совсем давно здесь могла быть вилла римлянина или византийца. Впрочем, мечтать можно о чем угодно, но реально здесь пара разрушенных домиков, поваленная и разбитая колонна и редкие кусты, выросшие рядом с развалинами.
Спустился вниз, и вовремя. Караван собирался выходить дальше. Абу Сахат, уже подготовивший к выходу нашего верблюда, сердито сказал, что нечего мне бродить по развалинам. Там нет ничего интересного. Возможно, он по-своему прав. Он видел тысячи таких заброшенных строений. Но для меня все в новинку. Неожиданно он сказал мне немного задержаться, набрать в роще хвороста. Потом верхом я могу быстро догнать караван. Не очень понял, зачем нам хворост, но не стал возражать. Караван ушел, а я еще минут двадцать искал в роще хворост, которого там почти не оказалось. Караван догнал быстро, и мы подвязали небольшую связку хвороста к тюку на верблюде. И опять несколько часов движения. Заночевали в караван-сарае очередной деревни. Деревня обширная, много домов, мечеть солидная. Чувствуется, что деревня процветает.
Мне удалось купить в лавке заднюю часть барана, а в других лавках несколько больших плоских лепешек и много зелени. На сегодня и завтра мы едой обеспечены. Абу Сахат разжег уже костер, вскипятить чай. Он собирался пойти со мной поужинать в харчевню, расположенную недалеко от караван-сарая, но увидел у меня в руках баранину и решил никуда не ходить. Мы поджарили на угольях разрезанную на четыре части заднюю часть барана, от души наелись жареной баранины, зелени и лепешек. Напились чая и спокойно легли спать. Утром опять ранний подъем, чай с лепешками, и вот мы снова едем по бескрайней, покрытой редкими кустиками чахлой травы степи, которая быстро сменилась песчаной пустыней. Вероятно, сказывается близость моря. Во время обеденного отдыха я понял, зачем учитель потребовал от меня собрать хворост. Вокруг не было ни единого деревца, только песок и песок. Мы съели остатки вчерашней жареной баранины с лепешками и зеленью, выпили по две чашки чая и готовы были продолжать путь с караваном. Остаток пути прошел без происшествий: не было ни песчаных бурь, ни налета бандитов. Возможно, я даже был немного разочарован таким мирным, спокойным путешествием. Мне казалось, что обязательно должно произойти что-то чрезвычайное. Но Абу Сахат объяснил, что в это время года песчаные бури бывают очень редко, а разбойников пустыни давно уничтожил грозный Салах ал-дин. К вечеру мы пришли в Дамиетту.
Дамиетта меня поразила. Мы подошли к городу и крепости с востока. Ее высокие стены были видны издалека. Никакого сравнения с устаревшей крепостью Газа. Мощные круглые башни соединены между собой стенами такой же высоты. Разбросанные вокруг крепости дома выглядят по сравнению с ней почти игрушечными. Издалека я не мог разобрать детали, но по мере приближения увидел бойницы в башнях, защитные парапеты с узкими промежутками для стрельбы на стенах. Это действительно крепость. Абу Сахат объяснил мне, что Дамиетта защищает Египет от нападения с востока и моря. Она стоит на восточном берегу самой важной протоки Нила. Здесь можно было бы по Нилу пройти к самому сердцу Египта. Но крепость полностью контролирует этот речной путь. На острове напротив крепости стоит высокая башня, от которой через Нил протянуты в обе стороны цепи, перекрывающие все русло. Если враг захочет пройти по Нилу, он должен сначала на кораблях с реки захватить эту башню, к которой нет пути по суше. В то же время восточнее Дамиетты на протяжении десятков километров нет места, удобного для высадки с кораблей. Если кто-то захочет осаждать Дамиетту, он должен сначала высадиться на левом берегу Нила, захватить башню на острове и только потом пытаться начинать высадку с кораблей на высоком правом берегу Нила.
Наш караван не вошел в крепость и остановился в караван-сарае одного из селений около Дамиетты. На следующий день мы с Абу Сахатом пешком пошли в крепость. Внутри я понял, что это не просто крепость. Это большой, густонаселенный город. Абу Сахат сказал, что в нем живет не меньше семидесяти тысяч человек. Мы прошли мимо крытого рынка, мимо домов знати, мимо грандиозной мечети, увенчанной сферическим куполом. У дворца вали[39] города нас остановил вооруженный охранник, которому Абу Сахат назвал свое имя. К моему удивлению, минут через десять нас пригласили к вали. Им оказался молодой энергичный мужчина – Абу Дауд Исхак бин Умар. Абу Сахат сказал мне, что вали друг наследника престола благородного ал-малика ал-Камила Мухаммада бин Абу Бакра[40]. Я, конечно, не обратил внимания на цветистое полное имя наследника престола, но значительно позднее мне приходилось с ним встречаться, тогда и запомнил его титулы. Остановился в отдалении, чтобы не мешать беседе. В помещении никого не было, никто не мог слушать их разговор, который к тому же велся почти шепотом.
