Литературный Власовец - Гитлер в Москве
— Но после войны вроде именно Ватикан ратовал за прощение фашистов? — удивился Виктор.
— Пропаганда. Им прежде всего надо было влияние в Федеративной Республике Германия, поэтому они наших выпускали. Не бескорыстно конечно, — пояснил Мюллер.
«Да они не только работе с компьютером обучались, но и сведения полезные почерпнули», — подумал Виктор.
— Или покушение ваших спецслужб на Иоанна Павла 2 было просто так организовано? Чем им помешал Папа Римский? У вас же православная церковь. А католиков очень мало. Никогда не задумывались? — продолжал Гитлер.
— Н-да, теория заговора процветает, — недовольно буркнул Виктор, и громко оповестил, — сейчас паркуемся, а потом идите за мной.
Они вышли за два дома от знаменитого здания на Лубянке и пошли пешком. Скоро они вышли на пересечение дорог перед главным зданием ФСБ.
— Тут раньше стоял памятник Дзержинскому, — указав на пятачок газона Виктор, — потом его сбросили в 1991 году, а теперь тут крест в память погибших в Гулаге. На этом все и закончилось. Никого из бывших НКВД-шников, виновных в репрессиях к суду не привели.
— Но почему? Почему не привлекли к ответственности тех, кто судил, выбивал показания из невиновных? — удивился Мюллер.
— Потому что у нас не было Нюренбергского процесса над коммунистами, — жестко ответил Виктор, — но вы же тоже пытки применяли.
— Да, — согласился Мюллер, — мы тоже, не спорю, пользуемся методами форсированного допроса, проще сказать пытками, но и вы же ими пользовались.
— Смотря для чего, — спокойно возразил Виктор, — для установления точных сведений, которые допрашиваемый не хочет говорить, или для того чтоб он подписал протокол оговора, что он английский шпион и т. д.
— Но почему? — не понял Гитлер, — зачем безвинных людей оболгать и упрятать в концлагеря, я имею ваши концлагеря, Виктор.
— Потому что плановая экономика. Выплавить столько-то тонн металла, к такому-то числу, сделать столько-то станков, опять же к годовщине, неважно какой. Ну и конечно этот дурацкий план по шпионам. Выявил столько-то шпионов, за месяц — молодец, — больше — получай медаль и повышение. А не выловил — так ты просто плохой работник и тебе в органах не место. Помню прочитал воспоминания одного фронтовика, однажды они напились с особистом, и тот расплакался «Мне в год два шпиона надо поймать, год заканчивается, а у меня ни одного! Все боевые летчики и с наградами. И что мне делать?». Вот и потому старались бериевские палачи по любому доносу дело открывать, а потом известное дело — «признание царица доказательств». А уж как это признание из человека выбили — другое дело.
— Ужасно, — хмуро заметил Мюллер, — в гестапо подобного не допускалось. Мы применяли пытки, я от этого не отрекаюсь. Но если человек невиновен, то мы его отпускали.
— Я об этом знаю, — усмехнулся Виктор, паркуя машину, — хотите анекдот?
— Да, — ответили оба.
— «Человека задержали и препроводили в НКВД. А там с ним следователь стал так разговаривать, что человек возмутился, — Я что подозреваемый? Почему вы со мной так разговариваете? Следователь подводит его к окну и говорит: — Вот видите людей?! Это они подозреваемые, а вы считайте, что под судом». Но никто не посмеялся.
— Да уж, гестапо, до вашего НКВД…, заметил Мюллер.
— Тут еще дело в том, что надо было на кого-то списать неудачи и тяжелую жизнь людей. Партия же всегда права, и ведет страну только верным курсом. Вот и говорили, что во всем виноваты вредители и шпионы. А если есть вредители, то их надо ловить, как и шпионов. Отсюда шпиономания и вредительская паранойя. Вот и отправлялись люди ни за что ни про что в Гулаг. Ни в чем не замешанные. В войну дошло до того, что бракованные детали закапывали в землю, и точили снова из припрятанных заготовок, иначе трибунал — вредительство в военное время. Хорошо, если штрафбат, а то ведь и расстрелять могли. Ладно, хватит об этом, как вам город?
— И у вас очень много рекламы, как в Нью-Йорке, — заметил фюрер.
— Так с кого пример брали…, - задумчиво протянул Виктор, — а вобщем нормально, но вы современный Токио не видели.
Они прошли пару зданий, а дальше Виктор взял на себя роль экскурсовода.
— Так, сейчас на вход, а там предъявляем билеты, — проинструктировал он попутчиков, — все в порядке, музей есть музей. Но идиллию, когда они прошли в зал и Мюллер стал снимать на цифровик, нарушила пожилая женщина, схватившая шефа гестапо за рукав куртки.
— Что? — спросил насторожившийся Мюллер, оглядываясь на бабку.
— А то, что заплатить должен. Я вас халявщиков сразу узнаю. И не надо мне тут делать недоуменное лицо. Виктор хотел прийти на помощь, но Мюллер выкрутился сам. Видимо у него был опыт общения с такими вот строгими «фрау».
— Извините, я не знал, турист из Германии, — как можно вежливее сказал он, — а сколько стоит сфотографировать?
— Сто пятьдесят — фотосъемка, двести, — видеосъемка, касса вон там, — отчеканила она и указала окошко, которое находилось перед входом. Мюллер заплатил за право спокойно снимать в музее, а потом пристал к бабке, которая его тормознула. Ну там, мол, я очень интересуюсь историей, а на экскурсию опоздал, и так далее. Бабка сменила гнев на милость и устроила ему экскурсию. Естественно его больше всего интересовало военное и послевоенное время. Вообще шеф гестапо вовсю собирал информацию. Гитлер просто ходил между стеллажами и рассматривал экспонаты. Когда вышли из музея, и Виктор поинтересовался его мнением, он сказал:
— Да ничего особенного, по сравнению с вашей сегодняшней техникой. Но довольно познавательно. И идея хорошая. Интересно бы было как-нибудь в будущем построить такой музей в Берлине. И назвать музей Гестапо, как вы относитесь к такой идее, Генрих? — явно шутя обратился он к Мюллеру, тот поддержал шутку.
— Если только вы мне поставите перед входом такой же памятник как Дзержинскому.
Оба засмеялись.
— Ну а теперь на Красную Площадь, — предложил Виктор.
— Да, давно хотел там погулять, — заметил, к удивлению Виктора Мюллер. И они пошли.
Восьмого июля 2008 года сбылся самый страшный кошмар коммунистов второй половины двадцатого века. Во вьетнамских кроссовках, китайских брюках, белорусской футболке, и американской бейсболке, на Красную площадь шагнул рейхсканцлер Третьего Рейха, вождь Великой Германии Адольф Гитлер, в сопровождении группенфюрера СС и шефа Гестапо Генриха Мюллера, одетого тоже отнюдь не в мундир. А сзади них, стараясь не расхохотаться от этих мыслей шел обычный человек Виктор Сомов. Впрочем для операторов камер наблюдения на главную площадь страны вошли всего навсего еще три туриста.
— В мавзолей зайдем? — предложил Виктор.
— Нет, — засмущался Гитлер, — видете-ли, все кто там был, вернее стоял на нем, обычно плохо кончали, я не хочу рисковать уж очень это странное место, — слухи о том что Алоизыч был суеверным человеком полностью подтвердились. Они просто прогулялись, Мюллер поснимал Собор Василия Блаженного, лобное место и памятник Минину и Пожарскому.
— Хотите анекдот про этот памятник? — задорно предложил Виктор.
— Послушайте Виктор вы очень часто рассказываете нам анекдоты, но почему, вы их так любите? — спросил Мюллер.
— В том числе и люблю, с раннего детства, кстати. Но основная причина, это то что через анекдоты народ выражает свои взгляды на власть и ее действия. Да и вообще на события в своей жизни. Надоедливая реклама или действия правительства — все это вызывает ответную реакцию в виде анекдотов, а так как их сейчас можно рассказывать свободно, то и сразу ответная реакция, и раньше такое было, но как-то из-подполы. Только надежным друзьям — иначе крупные неприятности. Даже по этому поводу есть анекдот. «Тридцатые годы, объявление по радио: «Открывается конкурс на лучший анекдот о товарище Сталине. Первая премия — 25лет, две вторые — по 15лет, три третьи — по 10 лет и каждому участнику поощрительная премия — 5 лет в оздоровительно трудовых лагерях».
— А про меня анекдоты есть? — улыбнувшись спросил Гитлер.
— Именно про вас навскидку не помню. Но много анекдотов где вы, и особенно Генрих, выступаете второстепенными персонажами.
— А почему больше я? — удивился Мюллер.
— Потому, что был у нас очень популярный сериал «Семнадцать мгновений весны», про русского разведчика, в самом верху Германии. Предваряя ваш вопрос Генрих, отвечаю — естественно это все выдумка. Но сериал действительно сделали хороший. Но как всегда власть переборщила и стала показывать сериал чуть ли не каждый год. Народу это надоело, вот и пошли анекдоты. Я вам его покажу потом, а после почитаете анекдоты на эту тему. Сейчас вы их просто не поймете.
— Так что там с памятником? — напомнил Гитлер.
— А, совсем забыл, — ответил Виктор, — а суть в том, что этот памятник раньше стоял в центре красной площади. И когда к власти пришли большевики и перенесли свое правительство в Москву, Минин как бы говорит Пожарскому, указывая на Кремль: «Смотри-ка князь, какая мразь в Кремле Московском завелась». Вроде бы даже надпись кто-то сделал, но в это я не верю. ЧэКа тогда уже не дремала.
