В. Бирюк - Не-Русь
Андрей о своём свойстве этом знал и использовал. Инстинктивно подбирая декорации — богатое, чёрное с золотом убранство княжьих палат в Боголюбове, полутьма с недостаточным, пляшущим освещением, беседа — с глазу на глаз… На моё счастье, в тот раз обстановка была… полевая. Довольно светлый вечер, множество народа, кусок баранины во рту… А позже — я уже знал и был готов.
Махнёт сейчас Боголюбский ручкой — будет Ванюше бздынь. Через усекновение головы. У него это быстро: только колоду подходящую приглядят и… Вот уж в прямом смысле: тяп-ляп. Топором — «тяп», мозги — «ляп».
А подарок мой? Та девка-наложница? Отдариваться-то покойнику как будешь…?
Но у Андрея другие мысли в голове:
— Значит, побили сильно? А ты теперь свою хоругвь поведёшь? Из смоленских стрелков? Что скажешь, сотника Рябины сынок?
Уже доложили. О приходе моих рябиновских.
Факеншит! Я — людей вижу. Чарджи, Ивашко, Любава… Конкретных, отдельных, своих. А он — группу из «них всех».
Расклад… Присутствие в собственных боевых порядках вооружённой группы из элитного подразделения армии вероятного противника…
Что сбор информации, шпионаж — и к бабке не ходи, но демонстративно заявленная команда из состава отряда специального назначения…
Аким иногда вспоминал об участии своих стрелков в… в специфических операциях. Его люди не только в общем строю в Переяславском бое стояли. Точнее — никогда в общем строю не стояли! Стрелков с копейщиками не смешивают — мешают они друг другу.
Моя хоругвь — силовая поддержка… чего? Проведения диверсии? Ликвидации кого-то из верхушки? Князья не только командиры, но сюзерены… Война — войной, а вот смена владетеля… под шумок… Или — контакт с эмиром и участие в будущих мирных переговорах…? Или — их срыв путём провокации…?
Для смоленского князя — далековато. Но Роман «держит руку» своего отца. А Ростик не менее «долгорукий», чем Долгорукий. Тоже тянется. Из Киева в Залесье. А Рязань уже пытается уйти из-под Суздаля в прямое подчинение к Киеву…
— И объясни батюшке: откуда у тебя торк в отряде?
Оп-па… Княжич голос подал. Изяслав Андреевич. А почему живой?
А потому что — двоечник. Я. Поверил непроверенным данным.
«Ложное знание» — у историков где-то попалось, что старшего из сыновей Андрея ранят в этом походе. От чего он и умрёт. Что я Манохе и втирал давеча. А он умрёт в октябре. Следующего года! Потому что русские летописи считают не года, а — «лето». Которое начинается в марте. А сами летописи бывают «мартовские», а бывают «ультрамартовские». И я из-за этой летописной чехарды во вражеского агента превратился. Причём — некомпетентного!
— Торк?! Какой торк? Чёрный? Откуда здесь торк?
За дастарханом сидят разные люди. Большинство — нормальные провинциальные средневековые русские бояре. Бородатые, коренастые, брюхатые. Но есть несколько более экзотичных личностей. В частности — группа кыпчаков. Один из них и взорвался фонтаном вопросов. Отвечаем.
— Э… Достопочтенный… э… хан. Торк — нормальный, в чёрной шапке. Инал из рода ябгу. Из Пердуновки. Именем — Чарджи. Мой давний друг и учитель.
Кыпчаки нервно переглядываются между собой. Потом обращаются лицами к Боголюбскому.
* * *Отношения между торками и половцами — враждебные. Состояние двухвековой вендетты: «вижу — режу».
Это не печенеги, которые частью «легли» под огузов-торков.
Многие печенеги ушли на запад, под мадьяр, другие осели на границах Руси, но часть признало верховенство торков, обрезала себе рукава на верхней одежде, в знак подчинённого положения, и мирно кочевала вместе со своими господами. Дав, впоследствии, основание тому народу, который называют гагаузами.
Это не булгары, некоторые роды которых, пережив и Великую Булгарию, и Хазарский каганат, не уйдя ни в Булгарию Волжскую, ни в Болгарию Дунайскую, кочевали по окраинам Великой степи и нынче вошли в курени половецких орд.
«Торк видит кыпчака только на острие копья». С другой стороны… аналогично.
Только власть русских князей несколько притормаживает этот процесс. На Роси несколько половецких родов-«куреней» живут рядом с торками. Плохо живут, конечно, но в Степи их бы просто вырезали.
Ситуация меняется именно сейчас. Причина — женщины. На Рось, на Русь вообще, приходят слабые коши. В Степи слабый род — у кого мало мужчин. А женщин? — Их выдают замуж. За соседей. Которые — торки и печенеги. Не в рабыни, служанки, чаги — в жёны. «Чёрные клобуки» начинают родниться с «белыми клобуками». У половчанок осталась родня и в Степи. Паутина родственных связей гасит вековую кровную вражду и, через поколение, торки будут раз за разом срывать походы киевских князей на половецкие становища. То просто не явятся на место сбора: «не пойдём на сватов!», то предупредят «сватов», и те успеют откочевать.
В Залесье кыпчаков мало живёт. А вот на княжьей службе… Боголюбский привечает свою родню по матери. Даже креститься этих «поганых язычников» — не заставляет. Для этих ребят живой торк — прямой вызов. Как волк среди овчарок.
Первая реакция — «убить!». Вторая: кому достанется такая честь — «убить торка»? Третья:
— Что?! Нельзя?! Совсем нельзя?!!! А мы потихоньку…
Присутствие торка среди моих людей сразу поднимает уровень моей «миссии». Это они так думают.
За моей спиной теперь маячит не только смоленский князь с гипотетическими поползновениями насчёт Волжского Верха, но и «сам» — Великий Князь Киевский.
Большинство торков служит Киеву. Есть ещё переяславские, черниговские, северские. В Чернигове только что, этой весной после смерти Свояка, «власть переменилась» — сын его Олег сел. С какими-то новыми, собственными договорённостями.
Многолетний союз между Свояком и Долгоруким, скреплённый «основанием Москвы», кровью бедного Степана Кучки и женитьбой сына Свояка Олега (полного тёзки деда — Гориславича) на дочери Долгорукого — парень так здорово жонглировал мечом, что Долгорукий восхитился, прослезился и… и выдал дочь замуж, союз, который Боголюбский поддерживал — закончился. Новый Черниговский князь — Олег… Он, конечно, по-прежнему «зять». Но… Против отца-то своего он выступал вместе с его врагами. Черниговское княжение взял в ссоре со своими двоюродными и как-то… странно. О чём-то они там договаривались тайно. И что теперь будет — непонятно.
Появление торка… Откуда? Из Торческа — киевский торк. Из Баруча — переяславский. Из Беловежска, куда полвека назад перебрались жители донского Саркела (Белой Вежи), разгромленного уходящими от ударов Мономаха половцами — черниговский. А там-то… всякой твари по паре. Не только торки с печенегами, но и хазары, аланы, славяне-бродники… Даже семьи кочевых булгар есть.
Да ещё из благородных… инал из рода ябгу… но — не владетельных… «чёрная лошадка»… с какой целью?
А за дастарханом есть ещё рязанский князь. У которого свои очень… непростые игры. И с половцами, и с Киевом. И — с Суздалем.
Бряхимов — сожгли, Стрелку от булгар освободили — рязанцы бы уже по домам пошли. Долг вассала-Рязани сюзерену-Суздалю — исполнили, «чести» — поднабрали, войско эмирово развалили — хватит.
Муромские… тоже. Муром больше волнуется о своих язычниках. Режут, поганые, то князей, то воевод. А уж попов…! Ещё — о соседях, о мордве-мокша. Мокша замирилась — и нам домой пора.
Это только Боголюбский вокруг своей Богородицы пляшет, да песни поёт, да слезьми рыдает. Хабара особого не намечается, идти куда-то дальше… «Правду» его искать-доказывать? Оно надо? А тут смоленские… да не простые… и торк-ханыч… как бы на «удар в спину» не нарваться…
* * *Это я прикидываю только кусочек размышлений Боголюбского. Глубже понять… мне это не дано — надо в этом вариться годами.
— Асадук, чего ты мальца вопросами донимаешь? Давай-ка лучше глянем. Да и Володше надо шапку храбрецу болезному отдать. Старшина пусть тут посидит — неча от застолья людей добрых отрывать. Коня мне.
Типичная манера Боголюбского: то сидели тихо-мирно, выпивали-закусывали, то — «коня мне!». И все — повскакали.
Не ехать с князем… Как минимум — не «ближник», государю и без тебя славно. А за что тогда тебе давать «княжескую милость»?! Как максимум — гос. измена.
* * *Так просто, для памяти. Тамерлан берёт какой-то очередной город. Приказывает выгнать всё население в поле и перебить всех мужчин старше 14 лет. Войско исполняет без вопросов — нормальная процедура для кочевников. «Зачистка населения». Потом приказывает отобрать у женщин детей до семи лет и велит воинам топтать конями толпу младенцев. Воины отказываются. Тамерлан спрашивает:
— Кто из вас посмеет не последовать за мной?
И гонит своего коня на детей. Войско кидается за ним.
