Андрей Мартьянов - Мировой кризис
— Мы с Ойгеном интересовались, — сказал Джералд. — Современная физика однозначного ответа дать не может, а обращаться к мистикам и теоретикам в области эзотерики бессмысленно. Энергетический сгусток, магнетическая субстанция, обладающая разумом, свободой воли и частичной свободой действий — подойдет?
— Слишком расплывчато, — буркнул Монброн. — Ладно, оставим, все равно ничего толкового не придумаем. Так что же Фафнир? Где он сейчас?
— Представления не имею, — покачал головой Ойген. — Однако зимой мы вместе с сэром Джералдом провели небольшое статистическое исследование, на мысль навела страшная железнодорожная катастрофа в Дартмуре — погибли шестьдесят семь человек, возник пожар. Так вот, господа: с марта тысяча девятьсот двенадцатого года и по сей день количество всевозможных инцидентов с фатальными последствиями в Европе, САСШ и Канаде возросло примерно втрое по сравнению с первым десятилетием нынешнего века. Аварии на железных дорогах и фабриках, в Атлантике бесследно исчезли восемь крупнотоннажных судов, причем все они были оснащены радиотелеграфом Маркони…
— Промышленность активно развивается, техники все больше и больше, — справедливо заметил Шпилер. — Это же элементарно — чем сложнее система, тем больше вероятность ее саморазрушения!
— За десять лет на океанской трассе между Европой и восточным побережьем САСШ пропал только один корабль, дополнил лорд. — «Гвинея» из Саутгемптона, причем семнадцать месяцев спустя обломки нашли на Ньюфаундленде и сделали вывод, что судно разбилось о скалы во время шторма и затонуло неподалеку от безлюдного берега… А после нашего путешествия на «Титанике» сгинули целых восемь кораблей, это подтверждает и издание «Регистра судоходства Ллойда». Далее: общая аварийность на железных дорогах возросла на тридцать семь процентов с учетом того, что протяженность путей за два года выросла всего на четыре с половиной процента Катастроф на фабриках стало больше на четверть, причем речь идет не об изношенности оборудования, а о совершенно диких, невообразимых случайностях, которые не объяснишь ротозейством рабочих или техническими неисправностями!
— Бред, — коротко резюмировал Тимоти.
— Почему же? — оживилась Ева. — Мы уже тогда выяснили, что Фафнир очень быстро учится, приспосабливается к новым для него условиям! Это он устроил странные пожары в Страсбурге, взрыв на Восточном вокзале Парижа, а затем несколько дней подряд пробовал на прочность «Титаник», что едва не привело к крушению! Безусловно, рассуждения Джералда выглядят несколько натянуто, однако исключать саму возможность вмешательства дракона мы не вправе — это существо изначально нацелено на разрушение. Так было полторы тысячи лет назад, во времена бургундских королей и Зигфрида, так осталось и поныне — его природу не изменишь!
— Обычное совпадение, — мистер О'Донован не изменял врожденному прагматизму американского ирландца. — Джералд, ты заставил нас приехать в Англию только затем, чтобы сообщить о сомнительных изысканиях в области статистики катастроф? Если так, я буду требовать, чтобы ты оплатил нам с доктором расходы на билеты! Это не смешно!
— Я вовсе не смеюсь, — спокойно ответил лорд — Поднимемся в библиотеку, покажу любопытнейшие материалы, которые, скорее всего, напрямую связаны с кладом Нибелунгов и его бестелесным хозяином. Собственно, ради них я и попросил всех вас навестить мое уединенное жилище… И лишь потом вы будете вправе решить, стоит ли поддержать мой проект или отказаться от него.
— Проект? — подозрительно прищурился Тимоти. — Иисус-Мария! Ты о чем говоришь? Опять?!
— Торопливость джентльмену не к лицу, — Робер легонько подтолкнул американца локтем. — Давай сначала взглянем, что отыскал Джерри, а через час будем телеграфировать в компанию «Уайт Стар» и заказывать билеты на пароход…
* * *Ведомство мистера Обри Твислтауна — библиотека замка Слоу-Деверил — располагалось в анфиладе из шести залов второго этажа. Четыре помещения были отданы под книгохранилище, в двух последних обустроили домашний музей. Было видно, что предки лорда Вулси уделяли библиотеке самое пристальное внимание и не жалели денег для ее пополнения — средневековые рукописи, первые немецкие печатные инкунабулы, тысячи других редких изданий украшали темными корешками могучие шкапы красного дерева, в залах устроили современную вентиляцию, пятнадцать лет назад заменили газовое освещение электрическим и заодно приняли меры, защищающие коллекцию от воров: подъемные металлические жалюзи, хитрые замки на дверях и обязательная сигнализация — звонок проведен в ближайший полицейский участок деревни Лэдлоу.
«Музей» создал сэр Артур по возвращению из Индии (он тогда служил по ведомству генерал-губернатора Джорджа Натаниэла Керзона в Калькутте до 1903 года) — основой послужило собрание индийских, персидских и цейлонских редкостей, обычное увлечение богатых чиновников в дальних колониях. Джералд, с юности интересовавшийся историей, продолжил дело родителя с удвоенным рвением, некоторым экспонатам могли бы позавидовать Лувр вкупе с Британским музеем, особенно это касалось книг и свитков, на которые наследник тратил неслыханные деньги. Артур, впрочем, не возражал.
Как человек прогрессивный, лорд Вулси-младший следил за новейшими веяниями в музейном деле — соседние комнаты занимали великолепно оснащенные фотолаборатория и реставрационная мастерская: при необходимости всегда можно пригласить специалистов из Йорка или Лондона, чтобы те сделали копии с рукописей или восстановили поврежденный временем раритет.
— Решил обзавестись синематографическим проектором? — осведомился Монброн, первым делом обратив внимание на прямоугольный белый экран, украшавший стену справа. — Никчемная причуда, никто ведь не содержит дома театр с актерами? В Париже я обычно хожу в синематограф к Люмьерам, нужно чувствовать настроение зала, слушать музыку…
— Помолчи, утонченный ценитель прекрасного, — отмахнулся лорд — Никаких сомнительных развлечений, цели сугубо утилитарные. Рассаживайтесь. Тимоти, тебя не затруднит опустить жалюзи? Спасибо… Итак, давайте припомним некоторые детали наших позапрошлогодних похождений…
Золотистый луч «Волшебного фонаря Гэйджа» рассек полутьму залы и на экране появилось фотографические изображение похожего на большой гроб деревянного ящика, стоящего на полу в тесном помещении без мебели.
— Узнаете? — спросил Джералд — Да-да, это наш клад…
— Не помню, чтобы мы его фотографировали, — заметил Роббер.
Несколько дней сокровища хранились в подвале британского посольства в Париже и я посчитал, что наиболее ценные предметы следует увековечить. На всякий случай. Как видите, не ошибся…
Проекционный аппарат был устроен просто и удобно: кладешь бумажные карточки или фотопластинки в выдвигающийся лоток, затем поворачиваешь маленькую медную рукоять и особое устройство с пружиной отбрасывает уже просмотренные снимки в предназначенную для них коробку. Для начала лорд Вулси порадовал соратников еще тремя видами здоровенного ящика и наконец перешел непосредственно к «экспонатам».
— Мы вели себя как сущие дилетанты, — комментировал Джералд. — Золото и камни исторической ценности не представляют, в отличие от оружия или предметов прикладного искусства. Тогда нам пришлось убираться с берега Рейна с крайней поспешностью, наверняка часть клада осталась там, в глиняной яме…
— Останься мы еще хоть на день, немецкая полиция прихватила бы всю компанию и золото дракона вдобавок, — сказал Тимоти. — Мы и так были под подозрением из-за первых убийств, совершенных Фафниром, а ведь мотив налицо: гора драгоценностей! Робера они все-таки арестовали!..
Монброн поморщился. Воспоминания о суточном пребывании в камере полицейского управления Кобленца не относились к числу приятных — слава богу, концессионеры не бросили товарища в беде и с помощью германских социал-демократов отбили заключенного во время перевозки в окружную тюрьму.
— Не будем отвлекаться, — лорд Вулси сменил картинку на экране. На четкой контрастной фотографии красовался богатый шлем с золотыми накладками, вертикальной стрелкой и тонкой чеканкой. — Ойген… Вернее, Хаген, тогда ясно определил, что этот шлем принадлежал Зигфриду Нидерландскому, победителю дракона. Один из двух найденных нами мечей, скорее всего, тоже — посмотрите на карточку, очень характерный и сложный орнамент. Вот крупно.
Узор на шлеме и сохранившейся части лезвия меча можно было отнести к древнегерманским или даже скифским образцам — сплетенные в яростной схватке волки и олени, распахнувшие крылья орлы, похожие на грифонов сказочные твари, ветви деревьев с резными листьями, полуобнаженные воители с мечами. Чистое, ничем не замутненное воплощение священной ярости и радости битвы. Работа изумительная, и не подумаешь, что этот шедевр вышел из мастерской варвара, а не римлянина или византийца!
