Анатолий Логинов - Танкисты из будущего

Так что торопиться тут нельзя. Остается только осторожно «давить на психику» англов и не делать резких движений.

А вот теперь опять немного передохнем от всех этих непоняток. Займемся конкретными делами.

— Товарищ Микоян нам сейчас доложит о выпуске его истребителя. А потом будем решать, как и что в его машине можно усовершенствовать и чем мы можем помочь. Правильно, товарищ Маленков?

Наконец-то нам дали выходной! А раз он совпал с выходным жены, решили съездить в парк культуры, отдохнуть. Давно дочке обещал, пусть порадуется.

Погода отличная! Тепло по-летнему, от реки прохладный ветерок тянет, из репродуктора на столбе веселый песенный мотив, прямо под настроение звучит:

Легко на сердце от песни веселойОна скучать не дает никогдаИ любят песню деревни и селаИ любят песню большие города…

Жить хорошо, а хорошо жить еще лучше! Эх, если бы не империалисты, как бы мы сейчас жили. Я точно в ГВФ бы ушел. Возил бы сейчас людей из города в город, в командировку или в отпуск, а то с геологами на северах полезные ископаемые искал. А сколько народу вместо того чтобы в армии с оружием возиться полезным делом могло бы заняться. Тот же Коротин мне признался как-то, что если бы не в летчики, то в подводные земледельцы пошел, как в книге Беляева.

Ого, пивко свеженькое подвезли! И народу никого — день у большинства рабочий. Так что и я кружечку выпил, пока мои женщины газировкой освежались. Хорошо! Пиво вкусное, с пенкой, солнце светит, дочка радостно щебечет. Ни о чем плохом и думать не хочется. Так бы и гулял все время и про армию даже не вспоминал. Только вот не забудешь никак. Навстречу попался тир. Пусть там всего-навсего «воздушки», а ведь тоже оружие. Настроение сразу упало, вспомнились постоянные инструктажи о готовности к войне, лекции о войне в Европе, грозящей неминуемо вовлечь в нее нас. Чтобы развеяться, пострелял. Мишени мне очень понравились. Толстый капиталист — «поджигатель войны», империалистические солдаты в касках с рожками, самолеты такого характерного вида, словно их с нашей новой книги по определению типов техники вероятного противника срисовали. Разве что без опознавательных знаков, вместо них какие-то черные круги намалеваны, а так — один в один. Мальчишки, а их несколько вокруг вертелось, аж засвистели восторженно, когда я с первого выстрела капиталиста пришиб. Не, что ни говори, а стрелять я все-таки немного умею. Всадил в мишени восемь из десяти выстрелов, и владелец тира, средних лет человек с характерной внешностью, улыбаясь, вручил мне приз — плюшевого медвежонка, заметив попутно:

— Вы так хорошо стреляете, молодой человек, это что-то. Таки я надеюсь, что вы не так часто будете стрелять и не разорите бедного Мойшу на одних призах.

— Рад бы и почаще пострелять, чтобы дочку обрадовать, — улыбаюсь я, — да работа не позволяет.

Теперь уже смеясь, Мойша крепко пожимает мне руку и отвечает. — Так заходите, когда сможете. Приятно посмотреть на грамотную стрельбу. Военный, таки да?

Киваю ему и спешу за отошедшими женой и дочкой. Оказывается, Юлька увидела карусели и теперь тянет маму туда, не забывая, однако, плотно прижимать к себе новенькую игрушку.

— Папа, ты мне карусель обещал! — заметив меня, кричит дочка.

— Раз обещал — выполню, — говорю ей и иду к кассе. Пока девочки катаются, успеваю еще раз пройтись до киоска и обратно. Гуляем по аллеям, а потом, когда время уже ближе к вечеру, идем в кинотеатр «Родина». Смотрим хороший, правда немного детский, фильм «Дети капитана Гранта». Снято здорово.

Выходим, когда уже начинает темнеть и, не торопясь, идем к зданию почты, к которому должен подъехать дежурный тягач из части. Захожу внутрь, в телеграф. Жена и дочка предпочитают погулять на свежем воздухе. Очередь небольшая, но движется медленно. Отправляю домой телеграмму, что у нас все в порядке.

Расплатившись, выхожу на улицу, и сворачиваю на аллею, к оставшимся у кустов девочкам. Подойдя ближе, вижу весьма неприглядную картину. Два мужичка в характерных кепках-восьмиклинках, кургузых пиджаках и грязных сапогах, в которые были заправлены не менее грязные брюки, очень невежливо наступают на побелевшую, испуганную и лихорадочно оглядывающуюся вокруг жену. Из-за ее спины выглядывает не менее испуганная дочка. Ну, хулиганье, погодите!

— В чем дело, Настя?! — спрашиваю нарочито громко, командирским голосом. Ко мне поворачивается один, который постарше и, выплюнув изо рта чинарик, хрипит. — Шо, фраер, тебя тоже пощипать? Так гони лопатник и котлы снимай. Не видишь, мы люди бедные, а еще Ленин завещал с такими делиться.

Тело само вспоминает уроки рукопашного боя, только недавно повторенные на недавно введенных занятиях по выживанию. Удар ногой под коленную чашечку, второй удар, следом — по боку. Жена кричит. Мужик, схватившись обеими руками за коленку, с воем падает, второй выхватывает нож… и тут же пытается кинуть его в сторону, но не успевает. Суровый милиционер, в белой, заметной в темноте, гимнастерке, споро крутит ему руки, заставляя выронить нож и тут же связывает их у бандюги за спиной витым шнурком. И откуда он только появился?

— Вставай и не притворяйся, — бьет он второго урку в другой, не успевший пострадать от моего удара бок, сапогом, одновременно свистя в свисток. Дочка, глядя на него, перестает плакать и начинает улыбаться. Еще бы, старшина милиции, как я успеваю заметить по знакам различия, не просто свистит, он насвистывает что-то вроде «Чижика-пыжика».

Получив еще пинок, второй мужик со стоном поднимается, глядя на меня с откровенной злостью, но даже не дергается в сторону, потому что по аллеям уже несутся, придерживая фуражки еще двое в таких же белых гимнастерках.

Ну вот, испортили такой день, скоты бандитские!

Дни пролетают просто незаметно. Понемногу начинаю распихивать повседневные дела на заместителей, все больше и больше сосредотачиваясь на военных вопросах. Большая проверка готовности пятнадцатого мая выявила столько недочетов, что, не знай я о некоторых заранее, инфаркт бы получил, точно. Поэтому сейчас сидим с Молотовым и обсуждаем подготовку к войне на дипломатическим фронте. Англичане, кажется, прореагировали на наш зондаж вполне дружественно. Но о переговорах с Гессом молчат, как будто их и нет. Неужели пытаются нас банально надуть? Черчилль конечно с Гитлером бился до последнего, но вдруг ему предложили что-то настолько привлекательное, что он не сможет отказаться?

Заодно поговорили о московских делах, подготовили планы на все случаи жизни, в том числе и использование метро, как бомбогазоубежища. По местной противовоздушной обороне, оказывается, многое не решено было, не верили Щербаков и Пронин, что Москве что-то может угрожать. Но эти вопросы решали быстро, так же как перевод промышленности на выпуск военной продукции. Будет сюрприз в этот раз Гитлеру, «Компрессор» над своей продукцией начнет работать раньше. Жаль, шасси повышенной проходимости пока маловато. Дал указание попробовать разработать и буксируемую за танком установку, а так же партизанский вариант на одну и несколько направляющих. Щербаков обещал лично проследить и стимулировать конструкторов. Во время беседы вспомнил о Королеве. Придет Берия — надо будет указание дать его из лагерей извлечь, объявить о возможности реабилитации — и пусть начнет своими ракетами заниматься. Только теперь уже планово, а не тратя деньги, отпущенные на другие проекты.

Вот и военные подошли. Жуков, Кулик, Тимошенко, Шапошников. Жуков удивлением поглядывает на представителей завода номер восемь. А, он же только вечером вернулся из КОВО. Не довели ему, похоже, в чем дело. Ну ладно, разберется, заодно еще раз проверим его способности к быстрому анализу обстановки.

Начинаем с Тимошенко.

— Товарищи. Проведенная нами проверка боевой готовности армии выявила ряд недостатков. Одним из них является слабая готовность противовоздушной обороны к борьбе с авиацией противника… Особенно недостаточно в армии средств борьбы со штурмовой и пикирующей авиацией вероятного противника. Основным средством борьбы с авиацией на малых высотах остаются счетверенные пулеметы «Максима» винтовочного калибра, имеющие недостаточную эффективность действия по новейшим цельнометаллическим самолетам… Нам катастрофически не хватает зенитной артиллерии малого калибра…

Как только он заканчивает, я поднимаюсь и, проходя за спинами сидящих, задаю классический вопрос, запомнившийся по множеству просмотренных фильмов. — А что скажет товарищ Жуков? — махнув рукой, чтобы он не вставал.

— Товарищ Сталин, товарищи. Во время инспекционной поездки мною были проведены совместные учения, — тут я еще раз махаю рукой, намекая: «Без подробностей» и Жуков продолжает.