Дмитрий Манасыпов - За нами – Россия!
– Понятно, про что я говорю? – Данилов покачал головой. – Идем дальше. На следующей странице те же самые объекты проекта «Берсерк» в полном защитном обмундировании. Ничего не стоит на месте, товарищи, и у нас в войсках бронежилеты все-таки стали обыденностью и состоят на вооружении каждого боевого подразделения. И снова вы сами не дадите мне соврать о том, сколько весят и наши, и немецкие. Тяжелы? Тяжелы, знаю, неудобны. Работы-то по их улучшению мы ведем, конечно, но результаты пока оставляют желать лучшего. И так же и у противника. А что мы видим на фотографиях? Представляете, товарищи боевые офицеры, каков вес подобного полного комплекта? А также вес боеприпасов и оружия, которые находятся на ближайшем к объективу солдате? И вы же видите, что они не статичны, нет, они двигаются, да еще как двигаются.
Разведчики и командиры, сидевшие за столом, молчали. Что можно было сказать в данном случае? Такое было практически невозможно, но оно было. Параметры, которыми обладали солдаты противника, поражали. На фотографиях было хорошо видно, как один из солдат, с ног до головы практически «закованный» в защитную «броню», играючи перелетал широкий ров, наполненный водой. Или вот, несколько одинаково кряжистых фигур помогали друг другу преодолеть высокий забор. Или…
Фотографий было достаточно для того, чтобы становилось ясно – это не блеф. Все это есть в реальности. Куминову стало страшно, пусть и на какую-то всего лишь минуту. Но стало. Представить себе, что в том бою против них были не те, пусть и полубезумные и очень странные солдаты, а вот эти… кто его знает, как мог закончиться тот бой.
– И таких солдат на данный момент у них уже достаточно много, товарищи офицеры. – Данилов постучал пальцем по столу, привлекая внимание. – Естественно, что после получения подобных результатов фашисты не будут прекращать эксперимент, даже наоборот. А вот тут, голубчики, и кроется возможность создать то, что не даст шанс воплотить в жизнь идею о целой армии подобных, э-э-э… людей.
Профессор улыбнулся. И на этот раз без какой-либо заметной грусти.
– И именно поэтому вы сейчас все это нам рассказали? – Комполка отложил в сторону скоросшиватель. – Что сможет разведывательная рота там, где нужна бомбежка авиадивизией? Или применение реактивной артиллерии особой мощности?
– А вы знаете, где бомбить, товарищ полковник? Или куда направлять машины с реактивными минометами? Они же не в чистом поле, понимаете?
Медведев замолчал.
– И как бомбить то, что создавалось как защита именно от атак с воздуха и даже не простыми авиационными бомбами? – Данилов сел. – И еще, наши враги далеко не дети. Их контрразведка постоянно ведет борьбу с теми, кто по ту сторону нашего с вами фронта. Неужели, как вы думаете, нужна была бы разведывательная операция силами ваших, и не только, скажу прямо, людей? Обстоятельства таковы, что у нас нет другого выхода, кроме как отправлять в этот рейд, который смертелен изначально, несколько групп. И все это в надежде на то, что хотя бы одна сможет вернуться и принести с собой необходимые материалы для исследований.
– Каких исследований? – Медведев посмотрел на него. – У вас же есть вся необходимая информация? Есть?!
– Нет. – Девушка, все это время сидевшая тише мыши, вступила в разговор. – У нас нет образцов конечных результатов. Именно их необходимо доставить в Новосибирск в результате операции. Простейшая вещь – биологические образцы, простейшая…
– Что? – Медведев недоверчиво покосился на нее. – Какие, к чертовой матери, образцы?
– Желательно одного из вот этих самых чудо-солдат. – Данилов посмотрел на него. Без тени улыбки на лице или в глазах. – Даже не желательно, а необходимо.
Куминов переглянулся с Иволгиным. Вот чего-чего, а такого безумия он услышать не ожидал.
– И каким же, мать вашу, товарищ профессор, способом мои ребята должны это сделать? – Комполка начал наливаться краской. Пудовые кулаки сжались до хруста, а слова, которые с лязгом ложились в тишине блиндажа, «батяня» стал выговаривать очень четко и раздельно. – Как вы себе такое вообще представляете, а? Проникнуть на территорию за линией фронта, далеко за линией фронта. На защищенный, как мне кажется, на уровне охраны рейхсканцелярии, объект. Где, если судить по фотографиям, находятся те самые «берсерки», каждый из которых, опять же судя по фотографиям, весит как небольшой медведь. Вытащить одного из таких с того самого объекта, который так охраняется. Выйти с территории Куйбышева и вернуться с ним назад. Тут дело даже не в самоубийстве, которое налицо. Дело в безумии самой затеи. Как, скажите мне, товарищ профессор, вот эти самые ребята должны это сделать? Надеть на головы шапки-невидимки, взять волшебную дудку-самогудку или гусли-самоплясы для той самой охраны, а потом сесть на ковер-самолет и прилететь с подобным вот битюгом? Не подскажете?
Данилов прикурил. Откинулся на спинку стула, обвел взглядом всех присутствующих и ответил:
– Сам не подскажу. А вот с вашей помощью надеюсь, что додумаюсь.
Куминов стоял на выходе из командного блиндажа. Совещание затянулось, и уже давно стемнело. Туч уже не было, судя по звездам, должен был начаться мороз. Он стоял и смотрел на ночное небо, вслушивался в тишину леса. Вокруг было очень тихо. Караулы давно стали по своим местам. Машины в парке уже не обслуживали. Свободные от службы разошлись по землянкам и блиндажам.
Абраменко уже ушел к своему взводу вместе с начальником вооружения. Было слышно, что они сразу начали ругаться по поводу требуемого назойливым лейтенантом снаряжения. Куминов усмехнулся про себя, понимая, что спор ведется скорее по привычке. Не тот случай, в котором хозяйственный майор начал бы зажимать собственные запасы, далеко не тот. Рядом стоял Иволгин, задумчиво рисующий сломанным прутом какие-то узоры на сугробе. Он повернулся к товарищу:
– Дела, Коль, эх и дела.
– Да не то слово. Что-то мне не по себе даже.
– Ты потише трепись давай, не по себе ему. Все все понимают, но если наша контрразведка тебя услышит, то…
– Ничего не будет. – Смершевец возник сзади мягко и незаметно. Для Иволгина, Куминов его приближение успел почувствовать по запаху. – Не сейчас. Да и я тоже человек, понимаю… Ну, братья-славяне, чего нахмурились?
– Шутишь, что ли? – Иволгин сплюнул.
– Да не шучу, ты уж извини, привычка. Пойдемте, товарищ пернатый, есть чего сказать. Мне тебе, и тебе мне. А ты, Николай Саныч, воротись назад, будь добр. Батяня тебя там кличет чего-то.
И он двинулся вперед, похрустывая снегом. Иволгин вздохнул и пошел следом. Дожидаться повторного приглашения не следовало. А Куминов, еще раз взглянув на звезды, вновь нырнул в полутьму блиндажа.
Первое, что бросилось в глаза, когда он оказался в «кабинете» командира полка – передислокация того, кто сидел в углу. Теперь он высился над столом, именно высился, делая далеко не маленького Медведева заметно не таким большим.
Свет лампы отражался от абсолютно гладко выбритой кожи на массивном черепе. Мужчина был явно немолод, если судить по морщинам на крупно вырубленном лице. Тяжелый волевой подбородок, небольшие темные глаза, практически полное отсутствие бровей. Защитного цвета френч, брюки, аккуратно заправленные в сапоги. Отсутствие каких-либо знаков различия. Из-под полы выглядывала кобура темной кожи, а вот что за оружие находилось в ней, к собственному стыду, капитан не смог распознать.
– Это новая разработка. – Голос у лысого был глубокий, соответствующий внешности. Как будто из колодца, глухой, с еле уловимой хрипотцой. – На вооружение пока не поступила.
– Что? – Куминов непонимающе уставился на него.
– Я про пистолет. Автоматический, восемнадцать патронов в магазине, калибр девять миллиметров. Да ты садись, капитан, в ногах правды нет. А что касается пистолета – так ты настолько, видимо, напрягся и лоб наморщил, что не удержался. Садись, чаю попей и послушай, что я теперь вам с твоим командиром расскажу.
Куминов посмотрел на комполка. Тот кивнул, крутя между пальцев уже сломанный карандаш. Капитан сел напротив обоих профессоров, которые молча смотрели на него.
– Представляться я не буду, оно тебе без надобности. А рассказать кое-что занятное расскажу, и тебе, надеюсь, все станет намного яснее. И то, в первую очередь, почему я именно с тобой решил сейчас поговорить. Да ты пей чай, сынок, пей, он и так уже остыл.
Николай взял полный стакан, который явно дожидался его. Подумал, решил про себя, что вреда от того, что он позволит себе спокойно не то что поужинать, это хрен с ним, а просто чаю попить – не будет. Подвинул к себе нарезанную и так и не съеденную колбасу и хлеб. Смастерил большой бутерброд, и, не смущаясь присутствующих, начал есть. Аккуратно, стараясь сильно не крошить.
– Ай, и прав ты был, Сергеич. – Лысый чуть хлопнул широченной ладонью по столу, обращаясь к профессору Данилову. – Хлопец-то молодцом держится. Небось, уже понял, что его позвали не просто так байки потравить, и расслабился. Ждет теперь, что будет, и спокойно себе колбасу рубает, да, Куминов?
