Александр Конторович - Черный Проводник
Делать, однако, нечего — дал сигнал. Как это, в своё время, и предусматривалось. Мол, задание выполнено, документы получены, обнаружил наблюдение. Прошу срочной эвакуации.
И ответ себя ждать не заставил. Прямо в квартиру письмо подсунули. Как? А бог весть…
Инструкции, несмотря на эзопов язык, были вполне понятными.
Прибыть в этот городок, прийти в пивную, заказать пива и ждать проводника.
Осталось дело за малым — незаметно исчезнуть. А учитывая наружное наблюдение, сделать это было весьма непросто. Пришлось вспомнить старое и, используя давно забытые навыки, лезть в пыли по чердаку. Переползать на соседнюю крышу, тихо переодеваться в чистое платье и быстро топать на вокзал. Удалось ли всё сделать тихо?
Пока что хвостов, вроде бы, не видно. Но, учитывая уровень слежки ещё в Берлине, надо думать, что и местные задействуют далеко не вчерашних школьников. Хотя здесь-то их откуда взять?
Поставив кружку на стол, Ролдугин осмотрелся по сторонам. Вечерело, и поэтому в пивной прибавилось посетителей. Прямо у стойки сидела компания юнцов — не иначе, студенты или учащиеся старших классов. Пришли они недавно и вели себя, на удивление, тихо. Совсем рядом с капитаном сидели двое пожилых мужчин — совершенно седые немцы, похоже, что отставные военные. Они негромко переговаривались, рассматривая лежащие перед ними бумаги.
Эти пришли почти одновременно со мною, отметил Ролдугин. Сидят, в бумаги свои зарылись и ничего по сторонам не видят. Наблюдение? Не факт…
Троица молодых парней (странно, что не на фронте, возраст-то вполне подходящий) оккупировала столик в дальнем углу и о чем-то оживленно переговаривалась. Компания вела себя шумно, внимания ни на кого не обращала. Нет, это точно не наблюдение, парни меня и не видят-то толком. Уйду — и не заметят. Не они.
Подтянутый высокий немец. Щеточка усов, бакенбарды. Наглухо застегнутый сюртук, стальной взгляд. Сидит, словно кол проглотил. В глазу монокль поблескивает. Давно уже тут сидит, ещё до того как я появился. Перед ним четыре пустых пивных кружки, пьет, стервец, пятую. Как только ещё не лопнул? Хотя пару раз выходил, надо думать, что в туалет. Оттого и сидит спокойно. Офицер? Разве что отставной или по ранению в запасе. Сколько ему? Двадцать пять… или около того. Нет, этот тип тут не по мою душу сидит.
Парочка солдат в углу. Ну, да, где-то здесь госпиталь присутствует. А эти двое, наверняка, из команды выздоравливающих.
Ещё какие-то люди входят и выходят, но надолго никто не задерживается.
Так, что-то делать уже пора. Сидеть здесь и дальше? Смысл? Проводник так и не появился. Плохо. Нет никаких шансов, что он до вечера появится здесь. Стало быть, надо уходить самому. Как — вот это уже другой вопрос. Но ничего другого мне не остается. Ещё день — и моё отсутствие дома будет обнаружено. И немецкая контрразведка совершенно точно поймёт, кого им надобно отловить. Для начала они дадут мои приметы, вполне возможно, что и фото, по вокзалам и погранпостам. Уже с завтрашнего дня меня станут искать весьма плотно и тщательно.
Вариантов нет, надо уходить. Найти здесь гостиницу, переночевать… а потом? Других вариантов отхода у меня нет. Разве что переть через границу самым нахальным образом? Не вариант, там и отловят. Или подстрелят.
Ладно, будем думать утром.
— Кельнер! Примите…
Рассчитавшись за пиво, капитан подхватил свой портфель и поднялся из-за стола. Движение это не привлекло ничьего внимания. Только парочка стариков метнула в его сторону мимолетные взгляды и снова вернулась к своему занятию.
Вот и выход. Дверь узкая, если будут брать — то здесь… нет, тихо всё. Капитан слегка расслабился, и вспотевшая ладонь отпустила рукоятку браунинга.
Узкая улочка вела направо, пивная находилась в самом её конце, и идти куда-либо ещё было невозможно. Не лезть же, на глазах у всех, через забор? Не поймут. Благообразный господин — и лезет через забор? Да просто из принципа кликнут шуцмана — и всё, на этом моё путешествие завершится. Нельзя к себе внимания привлекать.
— Герр Гашке?
Опа…
Преграждая дорогу, поперек улицы стояли несколько человек. У некоторых из них в руках поблескивали револьверные стволы. Стоявший впереди неприметный человечек приподнял шляпу, обращаясь к одинокому прохожему.
Всё… нашли.
— Вы уверены?
— Разумеется. Показать вам ваш портрет? И не хватайтесь за оружие — не успеете.
Топот ног, сзади подходят те самые молодые любители пива. И тоже — с оружием. Понятно, подстраховка, чтобы я никуда не ушел. А вот и та самая пожилая парочка. Что-то они слишком быстро подходят… никак, помолодеть успели?
Так… срисовали меня ещё на вокзале, надо думать. Сидели в пивной и ждали, когда ко мне подойдёт связной — взяли бы обоих. И эти, молодые и шумные, оттого и не глядели в мою сторону. Им это не нужно, они — силовая группа, а командуют всем эти самые псевдостарички.
— Что вам угодно, господа?
— Перестаньте разыгрывать комедию, герр Гашке! Сдайте оружие!
Всё, это провал. Застрелиться? Не дадут, вон, как у этих ребят стволы подрагивают — ждут любого подозрительного движения. Только шевельни рукой — прострелят.
— Кто вы такие, господа?
— Контрразведка, герр Гашке! Вам документы показать? Извольте, — собеседник отогнул лацкан сюртука — там блеснул полицейский значок. — Где документы?
— Что тут происходит, господа?
Это ещё кого черти принесли?
А-а-а… тот самый любитель пива.
Подразвезло его, всё-таки, изрядно, даже на ногах стоит нетвердо, к стене прислоняется. Но спесь так и прёт!
— Проходите мимо, добрый господин! — обернулся к нему один из «старичков». — Полицейские операции вас не касаются!
— Я попросил бы вас! — возмущается тот. — Как вы разговариваете с офицером?!
Всё-таки офицер… даже, наверное, не отставник — ишь как его задело!
— Ганс, покажите господину офицеру свой жетон… — устало говорит «старичок».
Один из молодых любителей пива лезет в карман и что-то показывает офицеру.
— А-а-а… ну… понятно! Вдевятером ловить мелких жуликов, конечно, проще, чем полировать брюхом грязь на фронте. Ладно… занимайтесь своими делишками, господа!
Офицер отмахивается от Ганса рукой, но делает это настолько неуклюже, что попадает ему пальцами по глазам. Тот вскрикивает, наверное, больно оказалось, и роняет на землю свой жетон.
На секунду все отвлекаются на это действие.
Ках!
Ках!
А в руках у офицера уже блестят металлом пистолетные стволы.
Сбитые пулями, на землю падают оба «старичка».
— Ложись!
А ведь он по-русски кричит!
Не дожидаясь более ничего, Ролдугин ничком падает на землю.
И вовремя!
Над его головою тут же противно взвизгивают пули.
Ну, чтобы не использовать столь благоприятный момент — это надо совсем уж глупым человеком быть! Выдернув из кармана браунинг, капитан удачным выстрелом выводит из игры одного из противников, и тот кулем оседает на землю. Второй, получив пулю в живот, роняет свое оружие и с криками катается по мостовой.
К-р-р-р…
Словно коленкор разорвали.
Стоявших впереди контрразведчиков как метлою смело! Обернувшись назад, Ролдугин заметил, что противников осталось совсем немного. А точнее — двое.
Полуослепший Ганс и один из любителей пива, судорожно вытаскивающий из кармана револьвер. Тот, как назло, запутался в брюках и никак не желал вылезать на свет божий.
Но у офицера, по-видимому, кончились патроны. Бросив на землю пистолеты, он выхватывает откуда-то нож и в прыжке загоняет его пивохлёбу под ребро. Вскочив на ноги, капитан приставил ствол браунинга к голове Ганса.
— Шевельнёшься — и мозги твои будут на стене!
— Н-н-нет, добрый господин… я молчу, молчу!
Ках!
Ганса отбрасывает в сторону, и он тряпичной куклой сползает вдоль стены.
— Зачем?! — поворачивается к офицеру капитан. — Он был уже не опасен!
— Да? А на руки взглянуть?
И в самом деле — из разжатой ладони контрразведчика вываливается револьвер. И когда он только его успел достать?
— Хорошо, что я смог чужое оружие подобрать, перезарядиться уже не успевал… — офицер поднимает с земли свои пистолеты.
— Так это вы за револьвером так прыгали?
— Ну, да. Он на земле лежал — совсем рядом. Ну, и этого, — кивает офицер на зарезанного противника, — попутно обезвредил…
— Простите, но, если я правильно понимаю, то вы…
— Правильно понимаете. Проводник.
— Так отчего же вы тогда…
— Ждал-то? Ну, а что ж вы ещё хотели, милостивый государь? Эти старики за вами сразу же пришли, а потом уже и вон та троица подтянулась. Они связного ждали и до тех пор, пока вы из пивной не вышли, брать вас не стали бы. А мне надо было понять, сколько их здесь всего. Могло ведь и так быть, что если мы с вами вдвоём вышли бы на улицу — тут нас обоих и спеленали тогда разом. Сейчас мне внезапность помогла, не знали они, что вы не один. А тогда? Иначе все могло получиться-то…
