Старуха 5 - Квинтус Номен
– Но ведь химия и физика – это очень уж разные…
– Чтобы реактор на подводной лодке не требовалось перезагружать чаще, чем раз в пять лет, она просто дала нам так называемый выгораемый поглотитель нейтронов. Это при том, что мы про гадолиний знали разве то, что он вообще существует, а она уже знала про изотопный состав природного металла, способы разделения изотопов и даже степень поглощения нейтронов каждым изотопом. Тот же углерод четырнадцатый – его ведь и открыли-то лет восемь назад, а она уже знает и про спектр радиоизлучения его, и период полураспада. Я даже проверять не стану: раз она сказала, что пять тысяч семьсот лет, то значит так оно и есть. И у нее уже отработана технология выделения этого изотопа из смеси и, что еще интереснее, способы превращения его в стабильные элементы! Я убежден, что у нее где-то есть совершенно секретная физическая лаборатория…
– А почему тогда мы всеми этими разработками занимаемся, а не она? Мы как слепые котята тыкаемся, а если она уже все знает…
– Тут всё просто: ей некогда этим заниматься.
– Как это некогда?
– У нее очень много других дел. Она ведь, по сути, руководит всей нашей химической промышленностью, хотя я вообще не понимаю, как она и этим заниматься успевает.
– Что значит «и этим»? А чем она еще занимается?
– Вы, вижу, слишком уж углубились в атомную физику, пропустили многое из того, что кроме физики в стране происходит. В основном она, конечно, занимается химией. В том числе и радиохимией. Когда мы строили первый реактор, то не понимали, зачем она предусмотрела некоторые конструктивные элементы – а теперь благодаря им мы на реакторе том не столько плутоний нарабатываем, сколько изотопы кобальта для стерилизации продуктов и медицинских изделий и обрабатываем кремний для производства полупроводниковых приборов. И она это предусмотрела заранее, до того, как мы вообще поняли, как реактор работать будет! Но химия для нее, мне кажется, лишь увлечение, а вообще она работает над обороноспособностью страны. Все производство взрывчатых веществ, производство боеприпасов – в том числе и плутониевых, происходит под ее руководством. Руководство авиационной промышленностью, перед войной ей поручили управление нашим танкостроением…
– Но ведь она человек абсолютно гражданский!
– Ну да, ну да. Генерал-майор войск химической защиты, затем – и сразу, вне порядка присвоения воинских званий – генерал-полковник, командующий Северо-западный военным округом. И, как вишенка на торте, маршал ракетных войск – и именно она принимала от немцев капитуляцию. Только… это не для распространения информация. Еще она была первым зампредом ГКО, а теперь – председатель НТК. И кроме кучи орденов, носит на груди и две звезды Героя соцтруда. А сколько она уже получила сталинских премий, знают, наверное, только сам Иосиф Виссарионович и Лаврентий Павлович. По крайней мере, мне достоверно известно, что Валентин Ильич этого не знает, и – ходят слухи – что этого и она сама не знает, потому что ей это вообще неинтересно… Но я к чему все это вам рассказываю: судя по всему, нам в ближайшее время предстоит очень интересная работа над принципиально новым… реактором, и мне кажется, что она руководить такой разработкой собирается вас поставить. Так что выше нос, нам предстоят великие дела!
Великих дел было много. Очень много, и Вера понимала, что всех их точно не переделать. Тем более, что она практически все, что знала раньше, уже передала в работу другим людям – а заниматься новыми химическими исследованиями у нее действительно времени вообще не оставалось. Потому что приходилось очень плотно заниматься «иностранными делами», а количество таких «иностранных дел» росло, как снежный ком. Просто потому, что в мире «творилось что-то странное».
Очень странное: после того, как летом британцы покинули, наконец, Норвегию, в этой небольшой стране случился, можно сказать, бунт – причем бунт среди руководства страны – и Норвегия внезапно разделилась на два независимых государства. Что в принципе было объяснимо: население там даже говорило на двух разных языках, а северные провинции, успевшие хлебнуть радостей торговли с СССР и буквально вогнанные в нищету после того, как советские войска территорию оставили, решили, что с королем Хаконом им уж точно сладко не будет. Конечно, разделение прошло не по языковому принципу, а сугубо по финансовому – но и языковый фактор сыграл, хотя бы и номинально: весь север использовал не просто букмол, а риксмол, а вот в Осло народ в основном использовал нюношк. Густав Шведский эти настроения поддержал, так как реализация плана разделения страны давала ему существенные преимущества – то есть упрощала внешнюю торговлю с неевропейскими странами через Нарвик. А так как у северных норвежцев со времени войны оставалась существенная часть представителей стортинга, и многие из этого стортинга тоже успели поучаствовать в торговле с соседями, то даже формально разделение страны прошло в соответствии с собственным норвежским законодательством – согласно решению этого норвежского парламента. Только столицей государства, получившего «временное название» Северная Норвегия, был выбран не Нарвик, а Будё – тоже Заполярье, но все же «поближе к югу», зима не такая лютая (хотя даже «экстремальные» морозы в минус десять в Нарвике, случавшиеся хорошо если пару
