Надо – значит надо! - Дмитрий Ромов
Когда я выхожу, встречаюсь с Устиновым, Громыко, Чурбановым и Чазовым.
— Егор, — окликает меня Чурбанов. — На минутку.
Я подхожу.
— Здравствуйте, Юрий Михайлович. Поздравляю вас. Извините, не успел поздравить. Хотел лично, а не по телефону.
— Да чего там, — отмахивается он. — Но спасибо. Ты в воскресенье занят?
— Да, к сожалению, — развожу я руками.
— Эх! Дед хотел тебя позвать!
— Так Леонид Ильич и позвал, я поэтому и занят, — улыбаюсь я.
— А, ну тогда всё хорошо. Галя тоже приедет. Ты Наталью не забудь прихватить, он про неё спрашивал.
Появляется и Злобин. Он внимательно осматривает диспозицию.
— Здравствуйте, товарищи.
Пожимает всем руки.
— Ну, ладно, потом поговорим, — кивает мне Чурбанов. — Надо идти.
— Ты здесь уже? — бросает мне Де Ниро, провожая брежневского зятя своей фирменной улыбкой.
— Так точно, уже здесь.
— А что за шухер? — пристально вглядывается он в мои глаза.
— Не знаю, — пожимаю я плечами. — Со мной разговор был частный. Хотя помочь в Азербайджане и Узбекистане Леонид Ильич пообещал.
— В чём помочь? — хмурится Злобин.
— Помочь с развёртыванием «Факела», — поясняю я.
— А, ну, это хорошо, — кивает он. — Ты Поварёнка не нашёл?
— Нет, — мотаю я головой.
— Странно, вместе с ним ещё один человек исчез. Тот, что его выслеживал… Ладно, потом поговорим. Так что за шухер-то? Почему всех вызвали?
— Да не знаю, Леонид Юрьевич. Самому интересно, так что позвоню вам потом. Расскажете?
— Посмотрим, — хмыкает он и поднимается по ступенькам крылечка.
— Ну что, товарищи, — очень серьёзно говорит Андропов мне и Гурко. — Начинаются новые времена. И работать нам придётся за семерых. И вам, Марк Борисович, и вам, Егор Андреевич.
Ну, надо же, по имени отчеству…
— Но для начала нам нужно хорошенько постараться, чтобы завтрашний день прошёл идеально. Без сбоев, без осечек, без помарок, без промашек. Сегодня ещё Чурбанов должен заглянуть и Медведев, но ждать мы их не будем. Времени на подготовку у нас очень мало, так что, друзья, давайте преступим к планированию операции.
— Какое у операции кодовое название? — спрашивает Гурко.
— Думаю, — задумчиво отвечает Андропов, — так её и назовём, «Новые времена».
27. Надо — значит надо!
Я просыпаюсь, открываю глаза и поворачиваю голову к окну. Ещё рано. Наверное, половина шестого. За окном пока серо, но скоро уже начнёт светать и розоветь. Утро красит нежным светом…
Переворачиваюсь на правый бок и смотрю на Наташку. Она сразу открывает глаза. Хлоп-хлоп. Улыбается.
— Ты чего? — тихонько шепчет она. — Не спишь? Рано же ещё…
— А ты? — я тоже улыбаюсь.
— Я ещё сплю… Ты опять убежишь?
— Ага. И без завтрака, так что можешь поваляться подольше. Мы, кстати, в воскресенье к Ильичу приглашены. Говорю, пока не забыл.
— О… Хорошо… Давно не были… Слушай…
Она замолкает.
— Слушаю.
— Да, тут Айгюль несколько раз приходила, никак тебя застать не могла.
— Могла бы позвонить сначала, договориться.
— Ну, да, — прикрывает глаза Наташка. — Могла бы… Она хочет…
— Чего она хочет?
— Работать…
— Работать? Невероятно. И кем она работать хочет?
— Да, говорит, где скажет Егор, там и буду.
— Ничего себе, — хмыкаю я. — И где мне ей сказать? Что думаешь?
— Я? — Наташка открывает заспанные глаза. — Что я думаю?
— Ага, — подмигиваю я.
— Ну… она говорит, что не употребляет. К нам, по крайней мере, всегда приходит трезвая, как стёклышко. Выглядит хорошо. Непохоже, в общем, чтобы того…
— Ну, это проверить можно. Анализы сделать.
— Да ну… Как-то некрасиво будет… А так-то у неё же диплом есть, языки…
— И физическая подготовка хорошая, — усмехаюсь я. — В банк её пристрою. Будем иностранный банк запускать в Союз. Вот пусть она и поработает там. Её связи там пригодятся.
— А зачем в банке физическая подготовка? — удивляется Наташка.
— Деньги же охранять надо, — смеюсь я. — Но вообще, я про физподготовку безотносительно банка вспомнил. А ты что, тоже в банк хочешь?
— Нет, мне и в моей конторе нравится. Работа интересная.
— Везде интересная, когда плоды видно. А скоро, я надеюсь, их будет видно много и хороших. И по разным направлениям. Ладно… надо мне вставать понемногу. Сегодня сходка в политбюро. Я тоже там крутиться буду. С Гурко. Так что вот… Ты спи, ещё рано.
— Тебя дома вообще не бывает в последнее время, — вздыхает Наташка. — Как будто ты из своего Забайкалья не вернулся ещё.
— Ну, Натусь, ты чего это вдруг? — удивляюсь я, поскольку ни разу вроде таких разговоров не было ещё. — Работа ж…
— Нет, не правильно выразилась. Я понимаю, что работа. Просто мне сказать кое-что надо, а тебя нет и нет.
— Ну, сейчас скажи, — улыбаюсь я. — Вот он я.
— Блин, — смешно хмурится она и вздыхает. — Я не так хотела. Ну ладно. Ты ведь сам разговор завёл и дома не бываешь. Так что не возмущайся теперь.
— О чём я разговор завёл? Об Айгуль?
— Про то, что везде плодов много будет ты сказал или я?
— Я, вроде…
— Ну, и вот… — она загадочно прикрывает глаза.
— Чего вот-то? Не понимаю я сутра пораньше загадок твоих. Толком скажи.
— Ай! Бестолковый! Дай-ка свою руку.
Она переворачивается на спину и, взяв мою руку, кладёт себе на живот.
— Ну?
— Ну что? — усмехаюсь я и начинаю двигать руку вверх к её груди. — Соскучилась? Вот эти плоды? Но сейчас…
— Бестолочь… — шепчет она и возвращает руку на живот. — Какой же ты бестолковый.
Губы её расплываются в улыбке. И я вдруг осознаю, какой же, на самом деле, бестолковый. Какой я бестолковый! Сердце замирает, а потом начинает стучать сильнее.
— Наташка! — восклицаю я и сажусь на постели. — Правда что ли?
— Да, — отвечает она и на щеках её вспыхивает румянец.
— Когда ты узнала?
— Пару дней назад.
— Точно⁈ — нависаю я над ней. —
