Между двух огней - Ande
На этом фоне Аргентина — самое оно. Достаточно мягкий, еще не затвердевший госкапитализм, более-менее устойчивая экономика. И огромный внутренний рынок. Там-то я точно не пропаду. Так что поедем, осмотримся. Прикинем чо почем. Загруженый этими мыслями до невозможности приехал за Наташей.
— И чем же ты занимался весь день, Кольцов?
— Вплоть до этого момента я благополучно тебя избегал!
— Едем к маме, она нас ждет.
— Вот видишь! Я был не так уж и не прав. А еще — я не в смокинге.
— Перестань, ты маме нравишься.
— Это пугает больше всего. С тобой все ясно, я нечеловечески притягателен для молодых женщин. Но княгиня Лидия, женщина зрелая. Её симпатия тревожный признак.
— Еще одно слово про мою маму, и я тебя побью.
— Нат, вот смотри. Вечер трудного дня… хм. Неплохая песня может получиться, с таким названием. Но, не будем отвлекаться. Я — многогранная личность. Агностик, аполитичен, гурман и играю на гитаре. Да-да. И у меня свидание с фантастической красавицей. Длинноногая, вся такая офигенная, а глаза!!! Все, о чем я могу думать, это под благовидным предлогом заманить её ко мне домой и затащить в постель. Объясни мне, при чем здесь суарэ?
— Неплохая попытка, Вань. Но мама очень просила.
— Эх, любовь слепа. Но мы-то с тобой знаем, что это не так. Например, моя любовь снижается с каждым званым вечером у твоей мамы.
В общем, я пробовал отвертеться по всякому, но через полчаса мы входили в квартиру Вяземских. А спустя несколько минут я понял, как был не прав. Пока я был занят лечением и прочей фигней, сменился посол Аргентины.
Старый посол, с которым у меня, несмотря на его томные взгляды на Наташу, сложились неплохие отношения, был отозван. Он был из политиков, близких не к тем политическим силам.
Нового временного поверенного мне представила Лидия Федоровна. Это и было причиной её настойчивого приглашения. Новым послом Республики Аргентина во Франции стал бывший Президент Аргентины. Внук верховного диктатора Аргентины, и вождь ведущей политической партии. Сеньор Максимо Марсело Торкуато де Альвеар. Он вообще-то живет в Париже уже давно. После отставки работал в Олимпийском комитете. Но теперь временно призван в дипломаты.
— Массимо! — по свойски обратилась к послу княгиня Вяземская — позволь тебе представить мою дочь Наталью, и её жениха, мсье Айвен Колтцофф.
После пяти минут светского трепа о радости знакомства, погоде и Париж уже не тот, неожиданно выяснилось, что вот этот надменный старикан, в прошлом — чемпион мира по стрельбе из револьвера! И стрелял он не из спортивных пукалок конца двадцатого века. А из настоящего, взрослого Colt New Service сорок пятого калибра! В этом месте мама с дочерью нас покинули, а мы, уже не отвлекаясь, обсудил тонкости и способы стрельбы из этого монстра. Когда он узнал, что у меня основным стволом сейчас винтовка Гиббса, мы преисполнились взаимным уважением, и разговаривали уже запросто, насколько это вообще возможно с аргентинским грандом. После того как я рассказал что десять лет провел в Африке, разговор и вовсе стал дружеским.
И я поведал, что мы с Наташей намерены перебраться и осесть в Буэнос-Айресе. И чтобы не бездельничать, я собираюсь построить пару заводов и электростанцию. Не считая того, что Модный Дом Скиапарелли так и ли иначе тоже обоснуется в Аргентине.
В общем, сошлись на том, что сеньор Массимо ждет меня на рю Симароза, в посольстве, для более предметного разговора.
— В любое удобное время, друг мой, свяжитесь со мной и мы переговорим.
— Непременно! Это редкая удача, познакомится со столь влиятельным и дальновидным политиком, господин Посол.
Когда мы возвращались домой я каялся, и говорил что ну дурак, не понимаю своего счастья, но ты пойми, Наточка, я же долго был одинок как Гренландия. Отвык от заботы, а тут такие подарки…
— Все вы мужчины такие. Яков вот, два года от своего счастья бегал, и почему!?
— И не поспоришь. Как есть полено.
— И все? Нет, он теперь всю жизнь будет заглаживать свою вину.
— Я, Нат, тоже думаю, что мадемуазель Иваницкая провела красивую комбинацию. И все больше влюбляюсь в твое простодушие. Но и я не барон, я и так тебе все отдам.
— Прекрати подозревать Ольгу в меркантильности!
— При чем здесь деньги? Просто в какой-то момент Яков решил, что жизнь кончена. И чего уж теперь? Ну, пусть будет Иваницкая. Хотя, мог бы обратиться ко мне, я бы его просто задушил, ты же знаешь, я люблю людям помогать.
— Ты, Кольцов, уже столько наговорил, что тоже будешь заглаживать вину всю жизнь!
— Само собой, только чтоб умереть в один день.
Все же иногда отчетливо понимаю, что Наташка — совсем еще зеленая. Это ни на что не влияет. Просто я вдруг ощущаю, сколько уже прожил. И вспоминаю, что семейная жизнь, это война длиною в жизнь, в которой мужчинам не выдали оружия. Мужчинам остается ирония и жалость. И любовь, конечно.
— Ваня, бля! — встретил меня в цеху на следующее утро Савва — какой у нас будет пароход?
— А в чем дело?
— Нужно чтоб он был не меньше «Аматы». А лучше — больше. И еще вопрос, мы сможем там нанять негров?
— Не, там индейцы. Но тут нужно будет на месте смотреть. Индейцы, говорят, любят у спящих кожу с волосами с головы срезать.
— Ты меня не пугай, я сам кому хочешь, что хочешь отрежу. Главное, чтобы готовить умели, и палатки ставить.
— Не знаю, я Савва. Мы с тобой в одинаковых непонятках. И вообще, ты в Сен-Назере через день бываешь. Вот тебе телефон, сам договорись с арматором.
Вошел Яков. Я усадил всех за стол, и рассказал,
