Александр Самохвалов - Боевой разворот. И-16 для «попаданца»

Пробую связаться с Ласточкой. Сплошной шорох и гул. Женский голос даже не угадывается. Лишь смутное такое ощущение, по изменению тональности шума, будто что-то пытаются передавать. Тем не менее, надавив тангенту, кратенько отчитываюсь о результатах. «Чайки», однако, парой вертаются. Куда еще две подевались – не успел. Заметить. Усталость вдруг навалилась неподъемным грузом, и в сон, как ни странно, начало клонить. Нервное. Бывает. Помню, вот так же, после драчки с косоварами в Линце… впервые мы с ними тогда. В сущности, бандюганы они и есть бандюганы. Но – тоже уметь надо. Наших тогда посекли. Не насмерть, но прилично. Троих. Много. Для такого дела. Тогда тоже – клевал-клевал носом да и вырубился. Вмертвую. Низя! Голова много-много крутить нада.

Провожаем «сушки» до озер, что за Пинском. Дальше сами дойдут. Развернулись, со снижением до обманки, оттуда на бреющем. Привычное уже дело. Заходим на посадку – ба! Да у нас гости! Были… Но похозяйничали не слабо. На полосе аж три стрелы выложены. Полотняные. Без малого поперек вроде как садиться будем, да еще и с поворотом. В конце. Что-то дымится, а что и все еще горит.

Сдал аппарат Коле, и на КПП. Рядом. В щели, как и вчера. Разумно. А то капитальный что-то не нравится мне теперь. Даже издалека. Похоже, кранты всей нашей канцелярии. И казармы. Далеко не все, кажется, пережили последовательность минувших событий. Благополучно.

Спать хочу – не могу. А тут эти. Сиротин с замполитом. Пристают. Гоша им по-быстренькому доложился. По бою. Так, мол, и так. Арефьев, Липченко и Котов. Теперь знаю и их фамилии. Посмертно. Потом я – по своей части. Вроде как еще и наблюдателя. И тут такая бодяга началась… Прежде всего, как понял, замполита нашего, геройского и пламенного борца за дело партии, всего из себя, но желательно в тылу, возмутил мой доклад по результатам бомбежки. Ребята на «чайках», в общем-то, в сторонке болтались, да и задача им такая не ставилась. В отличие от меня. И вот теперь никак в головенку его не укладывается, что мост тот цел остался. Вот подай ему уничтоженный, и все тут. Для доклада, знамо дело. Опять же, услышав про бомбер, что рядом с путями взорвался, – ушки тут же приподнял, живо напомнив умную собаку Мухтара из одноименного сериала. Вот вынь ему подвиг да положь! Огненный таран. Я же туплю – во-первых, без результата, во-вторых, кто знает, как оно там было. На самом деле. Мне, конечно, не жалко – но зачем? Каждый придуманный подвиг обесценивает подвиги настоящие. Про свою пару сбитых… зря сказал. Лазарь аж взвился! Вот вы всегда так, только за себя, лишь бы себе сбитого записать, ну, знамо дело, если эгоизм, так махровый, коль скоро индивидуализм, так непременно буржуазный, и вообще, вроде как… ага, подумав, не рискнул-таки, а у то меня уже кисть расслабилась, для последующей жесткой фиксации в момент соприкосновения с мордой гнусного рыла – сомнения, мол, у него вызывают мои доклады. Ладно. Назвал бы вруном – получил бы. А так – нехай. В сии милые времена очень даже могут послать и куда как подальше даже и фронта…

Еле-еле Сиротин его унял. Прикрикнул даже. Помогла еще неровно ревущая явно побитым движком «чайка». Неуверенно заходящая на посадку. Кажется, даже бипланная коробка скособоченная какая-то. На зубах, что называется. Шасси, однако, вышло. Чпок – сел и запрыгал козленочком к КП. М-да… Досталось. Живой труп. Однако пайлот шустро выпрыгнул. Похоже, не ранен даже. Впрочем, бывает, под адреналином и серьезные раны не чувствуются. Поначалу. Что в авиации фатально. Поскольку в кокпите летящей машины при серьезной ране кровью просто невозможно не истечь…

Все как-то сразу навстречу подались. Забыв обо мне. Ну и слава богу. Усталость с сонливостью так накатили – ничто не интересно. Живой – хорошо. Завтра погибнет. Или послезавтра. Погиб – вечная память и слава. Вот так…

Пошел было в казарму нашу… Одни стены. И те обугленные. Внутри… Килограммов двести пятьдесят, наверное. Чвамкнуло. Недолго музыка играла. Это я о баяне, если кто не понял. Ребят, конечно, больше жалко…

Потопал на стоянку. Заботливый Коля бросил под крыло какие-то чехлы. Заодно выяснилось, что ребят зря жалел. Они еще ночью. В смысле, безлошадники – и пайлоты, и технари даже. Борт прилетал. ПС-82. Всех забрал. На обучение – переформирование. Мы же следом. Когда машины кончатся. Или пайлоты. Этой ночью, надо думать… Завалился и сразу вырубился – как обухом по черепушке. Или – валенком с грузом внутри. Меня как-то в ранней юности не то детстве угостили так. В полиции. Провинциальной.

Разбудили уже хорошо за полдень. Коля аккурат машинку заобиходить успел. Качественно и по полной программе. На западе гроза будто. При ясном небе. Артиллерия, что ли? В ту войну не довелось попадать, да и не бывало такого. Почти. В смысле, артналет. Боевые действия преимущественно вертикальным охватом велись, причем тактического уровня, а там какая артиллерия? Минометы разве что… Тоже, кстати, та еще гадость. Но с этим – не сравнить. Аж землю потряхивает. И это километрах в двадцати аж, надо думать.

На КП – метрах в ста всего-то – один Сиротин со связистом. Гоша с Толиком вылетели бомберов прикрывать. Хоть так. Парой. Все лучше, чем ничего. Еще пара ремонтируется. Мне же надо еще раз мотануться к тем мостам. Туда вроде как пикировщиков направили. «Пешки». Этих нам слабо прикрывать – скоростенки недостает. Но им таки что-то выделили. Из того, что было. В прикрытие то есть. Моя же задача – проконтролировать результат. Коль скоро радио имеется. Напоследок, поскольку Пинская флотилия уходит[302]. Что-то там у них со шлюзами произошло. Нехорошее. Обсыхает система. И еще. На обратном пути по возможности посмотреть, что и как на нашем направлении. Основные бои вдоль шоссе и железки, что к Минску ведут. Немцы к своим прорваться пытаются. Но и у нас поперли. Не слабо. Заодно, кстати, выяснилось, что полная какашка я теперь. В смысле, без бумажек. Удостоверение мое да и комсомольский в штабе были. Стационарном. А туда подарок прилетел. От фюрера. На двести пятьдесят очень даже фугасных килограммов. Ладно… Однако лучше мне пока не давать себя сбить. И приземляться предпочтительно только на свой аэродром.

Высоту набираю сразу. Теперь можно. Постепенно подступает такая приятная почти июльским уже солнечным днем прохлада. От движка, конечно, жаром прет, но хоть ветерком свежим лицо обдувает. Так, что у нас там внизу? Внизу бой. Километрах в пятнадцати, пожалуй. От аэродрома. На километре где-то высоты проскочил очень быстро, но успел заметить, как мелкие серые фигурки перебегают и взрывы там, куда они намылились. Танков не видно. Только коробочки какие-то мелькнули. Пара не то тройка. Вслед за пехотой, без башен. Недотанки. «Артштурм»[303], насколько помню, называется. Вроде довольно эффективная штука. Была. Впрочем, неважно.

Теперь к мосту тому треклятому – с набором высоты. Пожалуй, тысяч с четырех – и видно отлично, и «худые» там редко водятся. Относительно. Один ведь. Головой крутить надо, как заведенному. Впрочем, я и в группе. Не привык полагаться. Хочешь, чтоб было сделано действительно хорошо – сделай это сам. Мой девиз. Действительно индивидуалист. Но не буржуазный. Это Игоричу со страху показалось. Да в полемическом раже. По-настоящему буржуазных индивидуалистов ему, наверное, видеть не приходилось. Вовсе. И слава богу. А то б и вовсе рехнулся. Глядя. Как страну растаскивали. В девяностые. Дед с отцом рассказывали. Илиада вкупе с Одиссеей. Гомер отдыхает. Впрочем, может, и доживет. Игоревич. Если выживет. И – если так и будет. Здесь. Как у нас. Было.

Временами поглядывая все же и вниз, удивляюсь количеству колонн. Немецких. Это лишь поначалу кажется, что все одинаковые. Что наши, что фрицы – ползут себе коробочки и ползут. Пару раз слетал и, при нормальном зрении, на раз начинаешь отличать. И тенты, и форма – другого цвета. Гужевого транспорта у наших обычно заметно больше. И машины другие. Разве что если наши немецкую технику используют. Трофейную. Или наоборот. Встречается, кстати, и такое. Немцы в этом отношении барахольщики еще те. Впрочем, что похуже – союзникам спихивают. Авиационную же технику вообще. Трофейную – только союзникам. И устаревшие самолеты не используют. Особенно истребители. Были же у них и бипланы[304] на вооружении, непосредственно перед войной. Но на фронт – только «худые». Берегут личный состав. И то. Самолеты новые можно наклепать относительно быстро. Летчиков – никак. Если бы наши перед войной хотя бы И-15 бис с вооружения сняли, сколько хороших и, главное, подготовленных летчиков можно было бы спасти. А еще лучше – также и И-153 вместе с И-16 ранних серий. Сгинули ж большей частью совершенно без толку…

А вот и мост. Вдали обозначился. Не сам по себе – далековато еще, – а четверкой Пе-2. Заходящей в пикирование. Выше и в стороне – «яки». Тоже четверкой. «Худых» не видно. Не успевают, наверное. Держать барражирующий заслон накладно, истребителей не хватает, а от аэродрома, даже если в самой наипервейшей готовности, когда еще долетят. Тем более что «пешки» пошустрее всего бомбящего, что у нас есть, да и кота тянуть не стали. Не как «штуки», выстроившись в круг, а с ходу. Но тоже с переворотом. Головной пошел. Фейерверк – по полной программе. Жутко, наверное, вот так. Как в омут головой, а навстречу сонм смертей в очередь, пачками и россыпью. На сей раз и эшелон аккурат по мосту. Первый промазал, но за ним уже второй. Валится. Крупный калибр по верхнему уровню облачка держит. Но пристреляться не успевают – и не успеют. Уже. Третья «пешка» идет вниз, посл… крайняя тоже пристраивается. Оп! Третья не вышла – и прямо в мост. Быстро так… мелькнуло. Вместе со всеми своими бомбами. Вот и поди разбери теперь, что там и как. Сначала попало в нее, кажется. Потом она. В мост. Четвертая, однако, лучше всех отбомбилась – в опору. Мост неужто деревянный? Железные так не горят, по определению… Хотя эшелон с цистернами был. Какими-то. Теперь и ими полыхнуло. Еще раз. И еще. Дымище – в полнеба. «Пешки» собрались и втроем – сопровождаемые «яками» – отправляются восвояси. У одной, похоже, еще и движок завис. Правый. Ничего, дотянет. Если «мессеры» не перехватят, разумеется. Дыма тем более не видно. Так – левая плоскость заметно выше правой и отстает. Оп! Нырнула книзу. Купола. Что ж, бывает и так. Плохо. Двух нет. А по второму мосту, автомобильному, движение просто бешеное. Сплошным потоком.